Сергей Чекоданов - Майская Гроза
- Боец Ковалeв, я приказывая вам пропустить меня! - Напарница попыталась перейти на официальный тон, но Иван в ответ только неуклюже раскинул руки, мешая ей проскочить мимо.
- Ковалeв, но ведь это смешно! - В голосе Ольги послышались всхлипывания. - Мне сам командарм разрешил!
- А я не хочу чтобы тебя убило! - Иван решился повернуться к ней. - Ты можешь понять, я не хочу тебя терять!
Ольга растерянно посмотрела по сторонам, но, благодаря стараниям Ивана, все остальные давно были далеко впереди.
- Ваня, ты чего? - Удивлeнные глаза напарницы упeрлись ему в лицо.
Иван, чувствуя как горячая кровь бросилась в голову, притянул Ольгу к себе, зашептал в прикрывающий голову капюшон маскхалата:
- Я не хочу, чтобы тебя убило, или ранило, или просто зацепило. Пусть уж лучше меня на куски разорвeт, лишь бы не видеть это.
- Ваня, но ведь война? - Ольга непроизвольно стала гладить его руки. По телу разливалась приятная истома, вытесняя из сознания мысль, что знает она бойца Ковалeва всего лишь неполный час. - А вдруг нас кто увидит?
Противный свист мины прервал возражения Ивана, он толкнул свою напарницу в нишу окопа, понимая что уже не успевает, раскинул руки, прикрывая еe от разрыва. Рвануло где-то за спиной, взвизгнули над головой осколки, Иван сжался, ожидая резкого удара в спину. Но время шло, а боль не приходила, Иван расслабился, понимая, что пронесло, когда уха коснулся приглушенный стон. Откинувшись назад он увидел как на ноге Ольги расплывается кровавое пятно, как бледнеет еe лицо, пряча муку боли за прикушенной губой. Иван рванул клапан кармана, вытаскивая индивидуальный пакет, наклонился над раной, торопливыми руками накладывал повязку, останавливал кровь, что-то шептал, успокаивая не столько Ольгу, сколько самого себя. Остановил пробегающего мимо санитара, заставил того поверх своих неумело намотанных бинтов наложить ещe одну повязку, и только тогда стал понимать смысл, обращeнных к нему слов.
- Да успокойся ты! - Почти кричал ему санитар. - Ничего страшного нет! Легкая рана. Осколок вскользь рубанул! Ходить сейчас, конечно, не сможет, но за пару недель затянет! Уж поверь мне, я такие раны не один раз видел.
Иван пришeл в себя, когда санитар скрылся за очередным поворотом траншеи. Окинул взглядом окрестности. Где-то в глубине немецких позиций гремели взрывы, трещали очереди автоматов и пулемeтов, хлопали выстрелы винтовок - бой смещался в глубину квартала. Кажется атака удалась и батальоны их полка прогрызали оборону противника, устремляясь навстречу звукам боя, доносящимся с противоположной стороны кольца окружения. Иван легонько, как пушинку, поднял Ольгу на руки, двинулся в тыл позиций своего батальона, стараясь обходить завалы кирпича и торчащие из него куски дерева и железа. Ольга доверчиво прижалась головой к его плечу, закинула руку ему за шею, не обращая внимания на толчки двух винтовок, висящих за спиной напарника.
- Тебе не тяжело? - Прошептала она.
- Да что ты! - Ответил ей Иван. - Я тебя всю жизнь на руках носить буду.
Ольга притянула его к себе, впилась губами в его губы, чувствуя как разливается по жилам жар, дурманит голову.
- И что здесь происходит? - Раздался неподалeку от них насмешливый голос.
Оторвавшись от Ольги Иван с изумлением увидел в паре метров от себя генерала в сопровождении довольно многочисленной свиты. Все они с улыбками рассматривали их. Не было гнева и в генеральском лице.
- Товарищ генерал, разрешите доложить. - Иван поторопился ответить, так как Ольга вжалась лицом в его грудь, стесняясь посмотреть на командира дивизии, вопреки желанию которого она с таким трудом прорывалась на передовую. - Боец Ковалeв из снайперской пары, выношу с поля боя раненого напарника.
- Напарника значит? - Комдив откровенно веселился. - Ну ладно, боец Ковалeв, неси напарника дальше. Не забудь только на свадьбу пригласить!
Свита жизнерадостно грохнула смехом. Обтекая застывшего столбом снайпера, генерал со свитой заспешил вперeд, где звуки боя всe дальше отдалялись в глубину немецких позиций.
- Ваня, что теперь будет? - Прошептала Ольга, когда комдив скрылся за развалинами ближайшего дома.
- Что, что? - Пробурчал Иван. - Сама слышала, что генерал сказал. Свадьба будет. Считай это приказом командования.
Ольга молча уткнулась лицом в его плечо. Иван передвинул руки так, чтобы они были как можно дальше от раны и двинулся в тыл, отдаляясь от гремящего вдалеке боя.
Гюнтер судорожно боролся с накатывающей тошнотой, голова пульсировала острой болью, отдаваясь на каждый удар сердца, по привычке гнавшего тяжелую, как ртуть, кровь в мозг. Пересохшее горло хрипело что-то нечленораздельное, хотя остатки сознания пытались протолкнуть через него просьбу о глотке воды. Наконец кто-то намочил ему спекшиеся губы, помогая им раскрыться и в горло потекла живительная струя. Гюнтер судорожно глотнул, вода заскользила внутрь, возвращая тело к жизни. Гюнтер глотал воду, боясь что не успеет утолить жажду до того, как она закончится. Напившись, он попытался открыть глаза, с третьей попытки ему удалось это сделать. "Почему небо зелeное?" - сверлила гудящую голову непрошенная мысль, пока мутный взгляд скользил по нависшему над ним пологу палатки. Гюнтер попытался сосредоточиться - что же с ним произошло? Память вдруг вернула искаженное лицо Курта, пытавшегося что-то ему крикнуть, грохот снаряда и острую боль в затылке.
Перед глазами появилось чьe-то лицо, Гюнтер попытался сосредоточиться, но лицо всe время ускользало, то расплываясь белесым пятном, то затягиваясь кровавым туманом.
- Господин гауптманн, вы меня слышите? - Раздался из этого тумана голос фельдфебеля Мюллера.
- Где я? - Прохрипел Гюнтер.
- В плену мы у русских, господин гауптманн, в госпитале для раненых. - Мюллер торопился высказать ему все новости, пока Гюнтер был в состоянии понимать его. - Операцию вам уже сделали, вытащили из головы осколок. Теперь вот сюда положили. А я в палатке за дежурного назначен, так как у меня ранение самое лeгкое. Перелом руки у меня. - Перед лицом Гюнтера проплыло что-то белое, кажется фельдфебель попытался продемонстрировать ему свой гипс.
- А Курт где? - Собрался с силами для второго вопроса Гюнтер.
- Обер-лейтенант жив. - Донеслось до него из тумана, который никак не желал рассеиваться. - Он вас и притащил сюда. А самого его вместе с остальными солдатами дальше увели...
Фельдфебель рассказывал что-то ещe, но Гюнтер уже проваливался в спасительную темноту, отгораживающую его от терзающей затылок боли.
13 июня 1941 года Прибалтика
Прорваться удалось относительно легко. Не ожидавшие удара на этом направлении русские откатывались в сторону, освобождая путь для гремящих гусеницами панцеров и бронетранспортeров, спешащих в пробитую брешь на восток.
Генерал Манштейн провeл биноклем над местом прорыва, в пыли и пламени мелькали спины его солдат, подчищавших оставленные русскими позиции. Генерал довольно усмехнулся - приятно сознавать, что ты, как всегда, прав. Нет, не зря он приложил столько усилий, убеждая командующего и его штаб в необходимости нанести удар именно на этом направлении. Тем более приятно, что эти бездарности, неизвестно по какому признаку вознесeнные Гитлером в его командиры, приходили в ужас от его предложения, и старательно доказывали, что на предложенный им маневр попросту не хватит горючего.
Идиоты, не способные сделать выводы из событий последних недель! Дураки, старательно цепляющиеся за цифры, и думающие, что на русских подействует количество железных коробок, которые они потащат за собой. Какой смысл тратить бесценный, в данной ситуации, бензин на бесполезные в боях с русскими легкие панцеры. И "двойки" с их малокалиберными (всего 2 см) автоматическими пушками, и чешские 38t с их калибром в 3,7 см хороши были против пехоты, или, в крайнем случае, против лeгких танков БТ и Т-26, но здесь им пришлось столкнуться с противником, который превосходил их не только количественно, как во Франции и Бельгии, но и качественно. Этого врага нужно брать манeвром и хитростью. Конечно, он не предлагает бросить лeгкие панцеры. Они ещe должны послужить. Залить им горючего по минимуму, чтобы хватило прорвать оборону. Вероятнее всего большинство из них из этого боя не выйдет, но они хотя бы принесут пользу. А в прорыв пойдут более совершенные "тройки" и "четвeрки".
Пусть русские сильнее, но они не могут быть сильнее везде. Обязательно найдeтся несколько мест, где они не ожидают удара - вот туда и надо бить. Он согласен, что с тактической точки зрения выбранное им место прорыва не самое удачное. Так и противник думает точно также, что только что подтвердили солдаты его корпуса. Удара на северо-восток сталинские генералы, конечно, не ожидали.
Дорогу на Укмерге прикрывал пехотный батальон и батарея 45-миллимитровых пушек. Единственно, что настораживало - солдаты противника даже не пытались отходить. С мрачной решимостью фанатиков они держались в своих окопах, даже когда его панцеры проходили у них над головами. Впрочем, оказалось, что для его танкистов это был последний подвиг. Русские закидали их бутылками с зажигательной смесью, превратив грозные боевые машины в чадящие железные костры. С не меньшим бесстрашием действовала артиллерия. Обнаружить батарею удалось, только когда она открыла огонь в упор - метров с четырeхсот. И подавить еe смогли, только проутюжив позиции гусеницами. Правда, до этого русские пушки успели сжечь не меньше девяти панцеров, и ещe два были подбиты на самой батарее.
