Роберт Ферриньо - Молитва по ассасину
— Неплохо выглядишь, — заметил Ракким.
— Конечно. — Парнелл резво шагал впереди, по-видимому вознамерившись совершить полный обход собственных угодий. — Сервомеханизмы в коленях часто перегорают, а заказ на запасные выполняется долго. Подхватил какую-то инфекцию, из-за которой неделю провалялся на койке. Только что выписался из госпиталя. А во всем остальном в полном порядке. — Он бросил взгляд на гостя. Один его глаз казался нездорово мутным. — Зачем ты приехал? Хочешь попросить старого сержанта стать шафером?
— Мне нужна помощь.
— Мне следовало сказать тебе это много лет назад. — Парнелл сплюнул на траву пережеванный кат. — Если тебе присваивают майора после первого контракта, значит, не все в порядке с командованием, если после первого контракта ты уходишь в отставку, значит, не все в порядке с тобой. — Он покачал головой. — Какая бессмысленная трата сил. Аллах наградил тебя таким талантом… а ты отказался от всего. — Отставной сержант пожал плечами. — Иншалла.
— Хороший у тебя дом. Судя по всему, твое бюро консультаций процветает.
Парнелл на ходу сорвал апельсин с дерева и не глядя бросил его Раккиму.
— Полицейские и грабители. Слепцы охотятся за слепцами. Считают, что пистолет на бедре делает их настоящими воинами и любую проблему можно решить светошумовой гранатой. Делаю все, что могу. Эти хвастуны из спецназа думают, будто все умеют, а меня считают сварливым старикашкой. Обычно мне требуется не больше десяти минут, чтобы устранить все недоразумения. Даже меньше, если сломать кому-нибудь из них челюсть, но начальство, к сожалению, этого не поощряет. Дело вряд ли можно назвать стоящим, но семью прокормить можно.
Ракким очистил апельсин и сунул кожуру в карман.
Парнелл, не останавливаясь, искоса взглянул на него.
— Выглядишь усталым. Эта девчонка совсем тебя вымотала.
— Ничего, пока держусь.
— На последнем дыхании. — Метким плевком ката отставной сержант сбил выпрыгнувшего из травы кузнечика. — Ты — полный дурак, если решил остепениться только сейчас. У тебя уже должны быть две или три жены. Только не верь глупой болтовне о единственной. Если придерживаешься этого мнения, значит, слишком много времени провел среди католиков.
Апельсин оказался сладким и сочным.
— Иногда и одна — слишком много.
— Обычная ошибка. Единственная жена думает, что ты принадлежишь ей. Если у тебя две, три или четыре жены, каждая из них знает, что муж может легко избавиться от нее с помощью простой фразы «Ты разведена». Достаточно повторить ее три раза, и жена, уже бывшая, оказывается на улице. Умная мусульманка хорошо понимает это, знает, что ее единственная надежда — угождать во всем мужу. Аллах разрешил нам иметь четыре жены не без оснований.
— Спасибо за совет.
— Все равно ты ему не последуешь. Всегда отличался упрямством. Сам все поймешь. Эта девчонка красива, но у нее есть мозги. Я сразу же понял это, как только увидел, как она держится. Женщины с мозгами — причина больших неприятностей.
Ракким доел апельсин, чувствуя, как сок течет по подбородку.
— Мне нравится разбираться с неприятностями.
— Посмотрим через несколько лет. — Парнелл расчесал пальцами бороду. Они молчали, пока не вернулись к бассейну. Хозяин устроился в шезлонге. Кровь прилила к его покрытому шрамами лицу. — Мне нужен партнер. Я неплохо зарабатываю, но мог бы расширить бизнес, если бы нашел хорошего партнера. Полицейские из кожи вон полезут, чтобы заполучить бывшего фидаина.
Ракким уселся в соседний шезлонг.
— Тебе пора продать свой вертеп и заняться достойным делом.
Гость наблюдал за скользящим по зеркальной поверхности бассейна надувным лебедем.
— Скучно.
— Вся жизнь скучна, — вздохнул Парнелл, но вдруг оживился, увидев двух жен, появившихся из задней двери в компании Сары. Женщины несли поднос с чайником и печеньем.
Жены накрыли на стол, разлили чай и с поклоном удалились. Гостья осталась. Хозяин положил в чашку пять кусочков сахара.
— Я посоветовал Раккиму обзавестись гаремом, а он сказал, что даже с тобой еле-еле управляется.
— Да. Со мной он действительно еле-еле управляется.
Парнелл принялся размешивать сахар, громко стуча ложечкой.
— Только не распространяй эти современные взгляды среди моих жен. — В его улыбке не было ни на грамм искренности, впрочем, он и не пытался этого скрыть. — Я серьезно.
— С таким мужем, как ты, женщины счастливы быть частью гарема. Так им приходится притворяться только четверть времени. — Сара улыбнулась Парнеллу. — Я серьезно.
Хозяин посмотрел на Раккима.
— Да, теперь я уверен, что она доставит тебе массу неприятностей.
Бывший фидаин проводил взглядом Сару, направившуюся к дому.
— Рассчитываю на это.
Парнелл громко отхлебнул чай.
— Какая помощь тебе нужна?
— Ищу проститутку. На короткое время…
Отставной сержант закашлялся.
— Не для себя. Зовут Фатима, дочь Сафара Абдуллы. Последнее известное имя — Фэнси Эндрюс. — Ракким показал ему фотографию на экране телефона, распечатал копию. — Снимок сделан пять лет назад. Была задержана в Маленьком Ватикане за кражу бумажника у клиента. За год до этого арестована за хранение героина.
— Маленький Ватикан кишит правонарушителями. А что ты хочешь? Католики.
— Я надеялся, что кто-нибудь из твоих знакомых в полиции нравов сможет подсказать, где я могу ее найти.
Парнелл презрительно кривился, рассматривая фотографию.
— Пять лет после последнего ареста? Даже пять месяцев — слишком большой срок, если она ведет такую жизнь. Может быть где угодно. А возможно, ее давно убили.
— Я знаю. — Ракким наклонился к нему. — Все обвинения по последнему аресту сняты. Административным решением. Это значит, что она заплатила производившему арест полицейскому деньгами или чем-нибудь еще. Думаю, ее задерживали еще несколько раз, но протоколы не составляли.
— Иногда такое случается. — Парнелл сделал глоток чая. — Зачем она тебе нужна?
— Ее разыскивает отец, — не задумываясь, солгал Ракким. — Он умирает и давно простил ее за позор, который она навлекла на семью. Я обязан ему.
— Значит, деньги здесь ни при чем?
— Буду рад заплатить за твое время и умение.
— Как проститутке?
— Джек, я не хочу с тобой драться. Просто хочу найти эту девушку.
Парнелл хлопнул его по плечу. Сильно.
— Давненько я не дрался с достойным противником. Скорее всего, ты легко меня одолеешь.
— Сомневаюсь. Именно ты научил меня драться без правил.
— Именно я научил тебя тому, что драки без правил не бывает. Бывает просто драка.
Они вместе улыбнулись, признавая правдивость последней фразы.
— Ты не был самым талантливым моим учеником, — сказал Парнелл, пристально глядя на зеркальную гладь бассейна. — Была парочка получше. Гектор Пятерка… никто не умел быстрее наносить удары. Погиб. Пять лет назад прострелили горло во время высадки группы в пригороде Момбасы.
— Слышал, что дипломат, которого они похитили, не смог сообщить ничего полезного.
Парнелл покачал головой:
— Не знал об этом. Типичная политика руководства. Эмир Зингарелли… тебе не приходилось с ним работать? Он тоже был быстрее тебя. Правда, не быстрее Пятерки. — Комар, покружив над ним, сел на протез его руки. — Зингарелли тоже погиб. Вертолет разбился рядом с побережьем Техаса. Может, католики сбили ракетой или придурок техник не затянул какую-нибудь гайку. — Комар взлетел, и Парнелл поймал его двумя пальцами. — Пятерка и Зингарелли погибли, а мы сидим, как герои-ветераны, и греем мозги на солнышке. Странно.
Ракким внимательно смотрел на него.
— Иногда за эти пять лет я испытывал приступы ненависти ко всем вам с двумя руками и ногами. Ко всем, кто еще мог принимать участие в операциях. Иногда… иногда я жалел, что на мне был бронежилет, когда я наступил на мину. Титановая чешуя спасла мне жизнь. — Парнелл вытер больной глаз. Нет, он не плакал. Он, вероятно, вообще разучился плакать. Отставной сержант ждал, когда Ракким подаст соответствующую реплику. — Спасибо, что не стал распространяться про то, как мне повезло. И еще спасибо за то, что не сказал, будто у Аллаха на меня другие планы.
— Если у Аллаха и есть планы, нас он в них все равно не посвятит. Может быть, тоже не без оснований.
45
После вечернего намаза
— Знаешь, Ракким, а ведь раньше это место называли самым счастливым на свете.
Они обходили упавшее чертово колесо. Половину балок давно распилили на металлолом.
Бывший фидаин кивнул на мужчину с сигаретой во рту, в спущенном до колен комбинезоне маляра, и проститутку, стоявшую перед ним на коленях.
— А вот он, по-моему, до сих пор так считает.
