Выпускник. Журналист (СИ) - Купцов Мэт

— Да, просто настроения нет. Февраль, хандра. Это нормально.

— Издеваешься? У тебя есть всё, о чем можно мечтать, девчонки за тобой табунами ходят, ты местный чемпион, учишься на одни пятерки, нашел работу один из немногих, да еще и по специальности!

— Ну ты прямо героя какого-то нарисовал. Не Гагарин я, и в полет меня не возьмут.

— При чем здесь Юра и космос? Тебе на земле тесно стало?

— Космос — это идея, — усмехаюсь я.

— Да ладно? — смотрит на меня серьезно.

А мне до жути смешно, я-то о другом подумал — вот бы когда в следующий раз меня внедорожник переедет, отправили бы меня в другую галактику, служить в звездном флоте.

Наверняка такие есть! Я люблю читать фантастику — братьев Стругацких читаю взахлеб, Айзека Азимова, Рэя Брэдбери.

Не только же умные книги советских деятелей зубрить наизусть. Студент должен быть развит всесторонне.

После учебы, никуда не иду, не еду, отдыхаю до позднего вечера, читаю книгу Стругацких.

— Не пойдешь к Толику на день рождения?

— Не, я уезжаю домой сегодня.

— Удачной дороги, — парни желают мне хорошо съездить, уходят, оставляя одного.

Слышу приглушенные стуки где-то рядом, машинально вздрагиваю. Нервны напряжены как струны.

Осталось несколько шагов перед прыжком в бездну. Но для себя уже всё решил — с этим майором Рытвиным, выдающим себя за кэгэбиста обязательно нужно разобраться. Чем быстрее, тем лучше. Доказательств я собрал немерено за два месяца.

Слишком много информации из будущего он знает, ему легко ориентироваться здесь благодаря этому.

Поезд домой уже скоро, и я собираюсь, выхожу на улицу. Темно. Под ногами скрипит снег, оборачиваюсь — никого. И так пару — тройку раз.

— Эй, вы, выходите! — ору на них. Но никто не показывается.

Только когда сажусь в поезд в метро, немного расслабляюсь. Никто из них, тех, кого я посадил себе на хвост, не поедет со мной до дома, однозначно, проблемы никому не нужны, тем более, настоящим бандитам.

Зато мне нужно обязательно добраться до дяди Вити и серьезно поговорить. Для этого я пригласил его на выходные на рыбалку.

Еду из столицы домой, это недалеко всего сто пятьдесят километров, но при моей занятости — учеба, игра в Остапа Бендера, тренировки по боксу — едва удается вырваться.

Поезд, скрипя тормозами, медленно вкатывается на перрон столичного вокзала.

Вечерпятницы, ребята в общежитии гуляют, празднуют день рождения одного из сокурсников, а мне не до гуляний. Проблемы так и дышат в спину. Гонят вперед. И я как гончая бегу, не сбавляя хода, чтобы поскорее освободиться от ярма, сбросить тяжесть, которая капитально гнет мне спину.

«Не по Сеньке шапка», — вспоминаю любимую поговорку бабушки, впервые примеряю к обстоятельствам.

Обычно я такой выдержанный и берущийся за решение проблемы своими руками и мозгами, решаюсь на этот раз обратиться к дяде Вите.

Чую, он мне поможет, у него есть то, что мне нужно. Сам-то я с улицы не могу прийти в органы, заявить, что я знаю очень много и собрал досье на всю банду.

Стою на платформе, цепко сжимая в руках билет на поезд дальнего следования, как если бы этот клочок бумаги был тем мостом, что ведет из моих обычных, выхолощенных будней обратно в реальный мир, где каждый шаг имеет значение.

Дорога домой — всего-то сто пятьдесят километров, но для меня она всегда длиннее. Не в километрах дело, конечно. Это время, которого никогда не хватает. Учёба поджимает со всех сторон, деньги тают, как снег в марте, хотя на улице еще февраль, да и заработать лишнюю копейку всегда удается больше в стиле Остапа Бендера — то есть из ничего и фантазии. Деньги полученные от реализации икры я складываю на книжку в сберкассу.

А еще тренировки по боксу, где ты словно в капкане на каждой встрече с грушей, со скакалкой, с собственными врагами борешься. Всё это держит меня в постоянном напряжении, а тут — рыбалка с дядей Виктором.

Если разговор сильно не напряжет, хоть расслаблюсь.

Но именно поэтому я и вырвался — потому что мне нужно с ним серьезно поговорить. Не просто обменяться парой шуток, не просто посмотреть, как поплавок качается на воде. Нет. Хотя это — тоже.

Дядя Виктор — человек, со связями и мозгами. У меня уже давно накопились вопросы, на которые никто другой мне не ответит, кроме него. Я помню как первого января он мне всё время на что-то намекал.

Сажусь у окна в поезде, гляжу на вечерний город, который будто мелькает картинками из рекламных журналов в моем мозгу — в нём всё идеально, кроме настоящего, которое я желаю немного подправить.

Поезд дергается, выходит из депо и плавно набирает скорость. Еду домой, еду на встречу с тем, кто всегда был для меня моей совестью.

Поезд прибывает в два ночи, с частником еду до дома.

Мама и бабушка встречают меня среди ночи, как только я открываю дверь. Хотя за окном ночь, они не спят. Лампа в коридоре горит тускло, бросая мягкий свет на их встревоженные лица. Они обе молчат, но взглядом — тревожным, цепким — цепляются за меня, словно стараются понять, откуда я и с чем пришёл, с хорошими вестями или с дурными.

Я вздыхаю, натягиваю улыбку спокойствия, стараюсь показать, что всё нормально.

— Не надо беспокоиться, я сам. Ложитесь спать.

— Что ты сынок, мы соскучились, — мама тянется, целует в щеку.

— У меня всё хорошо. На рыбалку приехал.

Так уж и на рыбалку, — мама смотрит с упреком. Не верит, похоже, или чересчур много волнуется, живя вдали.

— Макар, сынок, ты в беду не попал? Бледный какой-то.

— Нет.

Продолжает смотреть на меня с недоверием.

Я сижу на кухне в своем любимом углу, бабуля сидит напротив, а мама наливает нам чай. Ставит на стол чашки и заварной чайник, баранки и пиалу с клубничным варением, которое сама варила.

Бабушка молча наливает чай по чашкам, тихо, сосредоточенно. В этой тишине что-то зловеще знакомое — как в детстве, когда я мог натворить что-то, а они пытались понять, что именно.

— Мам, бабуль, — устало говорю я, — давайте спать, ладно? Я просто на рыбалку приехал, вот и всё. Никаких приключений, никаких проблем. У меня всё в полном порядке- на учебе долгов нет, одни пятерки, в боксе расту, девочка появилась, с которой вместе работаем.

Мама хмурится, недоверчиво наклоняется ближе, в глазах бесконечная тревога.

— На рыбалку, говоришь? — она прищуривается, смотрит внимательно. — Почему тогда среди ночи? Почему ни словом не обмолвился, что приедешь?

— Спонтанно вышло, — пытаюсь я объяснить, пожимая плечами. — Просто решил — и поехал.

Бабушка тихо ставит передо мной чашку, тёплую и пахнущую мятой, её рука слегка дрожит. Она не говорит ни слова, но в её взгляде я чувствую ту же волну беспокойства.

— Может, ты попал в беду, а? — продолжает мама, её голос мягкий, но настойчивый, как будто она допрашивает меня о чём-то крайне важном. — Ты ведь знаешь, мы всё поймём. Макарушка, скажи…

Я отмахиваюсь, стараюсь сделать вид, что меня забавляет её подозрительность.

— Мам, ну правда, просто хотел сменить обстановку. — Я стараюсь звучать уверенно, но от её взгляда мне становится не по себе.

Она смотрит пристально, словно пытается найти в моём лице то, что я скрываю. Я отвожу взгляд. Чай обжигает губы, и я молча морщусь, глядя в чашку.

— Ты не похож на себя, — наконец тихо говорит бабушка, будто слышит мои мысли. — Что-то тебя гложет, но ты молчишь. Это хуже всего — не доверять близким тайны.

Мой ответ застревает в горле. Я смотрю на них, и что-то во мне сжимается. Мне жалко их, и впервые за все время, что я здесь, чувствую к этим женщинам щемящее чувство, оно зарождается внутри у меня в груди, но втягивать в свои дела я маму и бабушку не намерен.

Картина зимней рыбалки с дядей Витей и его другом Аркадием начинается на рассвете, когда мы выходим из тёплого дома в морозный, хрустящий воздух.

— Готов прокатиться с ветерком?

Киваю.

Разглядываю новенькую красную машину ВАЗ −2106, которая вышла с конвейера в 1976 году. Шестерка смотрится очень привлекательно, хромированные элементы придают ей блеска, а облик не похож ни на один автомобиль, который я видел здесь.