Евгений Пряхин - Красный паук, или Семь секунд вечности
– В принципе, да. Но это опасно для каждого, кто будет участвовать в поиске. Дело в том, что этот поиск будет осуществляться в режиме вашего реального сна.
– И что тут страшного? – удивилась Елизавета. – Во сне! Это же здорово! Спишь и ищешь Андрея. Надо – спрыгнул с крыши небоскреба и полетел! Надо – нырнул! Фантастика!
– Так-то оно так, – продолжал хмуриться Лукьянов. – Но есть опасность не вернуться из этого поиска. Исчезнуть навсегда. Это может произойти, если вы встретите во сне своих близких умерших родственников – папу, маму. Эта встреча будет означать, что вы умерли. И больше уже вы к нам не вернетесь.
– А если не встретим?
– То проснетесь в том кресле, где вы уснули.
– И это вся опасность? Какая ерунда! Вперед, действуй Юрка! – вскричал Валенда. – Счет идет на минуты!
– Еще одно, – настаивал Лукьянов. – Послушайте. Сон это часть Лабиринта, и события, там происходящие, неподвластны вашей воле. Вы не сможете, например, отменить событие, которое собирается состояться во сне одним вашим желанием.
– Как это? Я не совсем понимаю, – уставился на Лукьянова Тимошкин.
– Трудно объяснить. Другими словами: чему быть во сне, того не миновать, понятно?
– Теперь понятно, – кивнул Евгений Семенович. – А если встретится Зорин, то, как нам его притащить назад?
– Вы должны изловчиться и разуть его, – отвечал без промедления Лукьянов. – Снять с него обувь или дождаться, пока он сам не сделает этого.
– И что? – вдруг забеспокоилась Юлия. – Что тогда?
– Вы вместе с ним вернетесь сюда – на самолет. Разбудите меня, и я буду дальше действовать.
– Я плохо представляю, как можно снять с Зорина обувь во сне, но попробую, – кипятился Тимошкин. – Давай, скорей отправляй нас!
– Стоп! – снова включил командный голос Лукьянов. – Так не пойдет! Спать будут я и Юлька. У нас родители живы пока, слава Богу. Остальным – бодрствовать! Заместителем до моего возвращения назначается полковник Зырянова. Наталья Павловна, я вас прошу: никто не должен заснуть на время этой операции до нашего возвращения.
– Понятно и будет исполнено.
– Если нас разбудят, то уже точно никаких шансов не останется, – продолжал Лукьянов. – И еще: связь сейчас будет ограниченная. Односторонняя – только я могу выходить на связь. Никто из вас не сможет меня вызвать.
– Я тоже хочу участвовать, – сказала тихо, но твердо Варя.
– Юрий Петрович, не разрешайте ей этого делать, – сразу взмолился Шустрый. – У Вари мать год назад погибла в автокатастрофе. Варя ее каждую ночь во сне видит и зовет. Такое горе! Они точно там встретятся! Я этого не переживу, Юрий Петрович, – склонил обритую голову Шустрый.
– Неужели, это судьба – своими собственными руками послать на смерть свою внучку! Плоть от плоти своей. Это, наверное, расплата, за грехи деда нашего – Марка Глебовича. Сколько он безвинных душ загубил! – заплакал Валентин Маркович. – Они обязательно там встретятся!
– Деда! – тянула Варенька. – Я должна помочь Андрею Ивановичу вернуться. Я справлюсь!
– Времени уже нет! – почти кричал Тимошкин. – Делайте им уколы, ради Бога!
Лукьянов наклонился, поцеловал нежную щеку девочки и погрозил ей пальцем.
– Наталья Павловна, – Юрий Петрович завернул рукав комбинезона. – Делайте нам уколы. Юля! Встречаемся у входа в сквер – на нашем месте.
– На нашем месте, в тот же час, – улыбнулась Юлия Сергеевна, получая укол.
Глава 57
Русские бабушки очень полезные
Короткий зимний день закончился. Тусклое солнце, едва различимое в желто-сером молоке низких облаков, напоминавших больше туман, соскользнуло к западу. Прорвавшиеся сквозь далекий облачный разрыв яркие, закатные лучи подрумянили напоследок снежные крыши строений и верхушки деревьев, бросили глубокие фиолетовые тени на вчерашний снег и сошли на «нет», возвещая тем самым наступление последнего действия – зимних сумерек.
В эти скоротечные мгновения уже скрывшееся за горизонтом светило продолжало напитывать густой туман облаков тихим, слабеющим светом. Прервавшая череду многочисленных преобразований и изменений таинственная тишина, наполненная мягким, неоновым свечением, поглотила все звуки. На несколько минут в этой местности исчезли все тени, и ветер объявил о коротком перемирии. Загустевший воздух пожелтел, и сумерки стали зажигать фонари и окна, фары автомобилей и троллейбусов. Луна, решившая появиться на небосклоне, не сумела пробиться сквозь плотные завесы и увязла в желтом молоке, напоминая о себе лишь белесым пятном.
Вид заснеженного города принял в этот момент фантастический облик. Но уральские земляне, погруженные в повседневные заботы и мысли, не обращая внимания на удивительные, природные метаморфозы, продолжали деловито сновать по узким, «муравьиным» тропкам, которые вели их с работы домой. Был вечерний час пик – время валансьеновских пейзажей-фантазий и возращения домой работающих и учащихся.
– Что ж, Парус, остается только ждать, – обратился Юрий Петрович Лукьянов к ухоженной синице, сидевшей на прутике метлы и, широко разведя руки, плашмя упал спиной назад на пушистый снег ближайшего сугроба, рядом с лопатой и скребком.
Стемнело окончательно. Одинокая, западная туча превратилась в узкую, траурную ленту и, догнав Луну, опоясала ее по экватору. Ветер стал бросать в лица прохожих колючий снег. На юго-востоке восстал величественный Орион, его догонял Порцион, а прямо над горизонтом «горел» Сириус. Заскрипел снег, и из темноты в круг света от промороженного фонаря впорхнула легкая, женская фигурка в летнем сарафане и босоножках.
– Наконец-то, Юлька! – обрадовано кричал из сугроба Лукьянов. – Я уже начал волноваться! Но, слава Богу, встретились!
– Юрка! Я так рада тебя видеть! – кричала на всю улицу Юлия Сергеевна. – А кто кому снится? Ты мне или я тебе?
– Не знаю, это неважно. Главное, что встретились! – кричал изо всех сил Лукьянов. – Ты чего в одном сарафане выскочила? Там же был полушубок дяди Димы! И шапка была!
– Юрка, ты не можешь даже себе представить, какое это счастье, вот так идти почти босиком по снегу и не мерзнуть! Спасибо тебе!
– Нравится? Тогда ныряй сюда! – показал он на соседний сугроб. – Помнишь, мы делали так в детстве во дворе. Только тогда мы замерзали, как сосульки! У меня до сих пор перед глазами мои синие, в ледяном панцире штаны, разложенные на батарее. Бедная мама!
– Да, помню! – раскрасневшаяся Юлия Сергеевна, придерживая развевающиеся полы летнего сарафана с глубоким вырезом, хлопнулась на мягкую перину, взметнув в морозный воздух снежную пыль!
– У меня в груди счастье, – громко поведала она прямо в ухо Лукьянову. – Я тебя люблю. И люблю уже давно!
– Правда? – высунулся из сугроба Юрий Петрович. – Я тоже тебя люблю – с седьмого класса.
– А я с шестого! – Юлия Сергеевна, расправляя полы снежного сарафана. – А почему снег подо мной не растает? Я же почти голая.
– Не знаю, Юлька, – рассмеялся Лукьянов. – Может, потом растает. Думаю, стоит ли мне тоже раздеться? – стал выгребаться из сугроба Юрий Петрович. – А что? Давай, поскачем голыми по дорожкам – будет что вспомнить. Только народ куда-то подевался, – крутил он головой. – Эх! Зрителей нет!
Действительно, пешеходы, во множестве бродившие по скрипучему снегу, пропали, и окна пятиэтажек, окружающих площадь по периметру перед драмтеатром, оранжево осветились. Из открытых форточек нижних этажей с клубами пара, бряканьем кастрюль, сковородок и чайников, громких настойчивых детских, женских и мужских голосов с фрагментами музыкальных произведений радио формата FM, вырвались на морозный простор запахи лука и чеснока, говядины, котлет, вареного и жареного картофеля.
– Ужин, – сообщила со знанием дела Юлия Сергеевна. – Сейчас традиционное время приема пищи. Вот людей и нет.
– И где носит этого Зорина, – поглядел на городские часы Лукьянов. – Это ж надо такое придумать – взять и свинтить в самый ответственный момент!
– А может, ему надо было уйти? – заступилась за Зорина Юлия Сергеевна. – Бывают же разные обстоятельства.
– У него нет больше обстоятельств, – погрустнел Лукьянов. – Я – его обстоятельство. И еще за него получил в глаз от Веры, – прикладывал снег к левому глазу Юрий Петрович. Слушай! До меня только что дошло, почему он стал таким резвым, – посмотрел на звезды и Луну Лукьянов.
– Почему?
– Дело в том, что Андрей во время своего последнего сна приобрел некие волшебные свойства. Это означает только одно: он, действительно, находится очень близко к моменту своей смерти. Я ради него все эту экспедицию на Луну затеял. Американцев, бедных, чуть не угробил. А он взял и исчез. И главное, от него ничего не требовалось, только паука дождаться. Трус!
– Так может, Зорин не виноват? – Юлия Сергеевна продолжала заступаться за Андрея Ивановича. – Может, это кто-то нам пакостит?
