Николай Андреев - За Русь святую!
— Это здравые предложения, однако когда Вы намерены приступить к их исполнению? — уже и Гучков заинтересовался предложениями Кривошеина. Точнее, не столько Кривошеина, но кому до этого есть дело сейчас? Посевная на носу, крестьянская армия под боком, усталость народа от войны — налицо.
— К счастью, посевная еще не началась, крестьяне будут не так уж держаться за свои крохотные наделы. Поэтому, если Кирилл Владимирович и Алексей Николаевич подпишут необходимые для проведения этой реформы бумаги, уже в ближайшие полторы недели начнется создание земельных комитетов, предоставление желающим земельных наделов и подготовка к переселению. Но пока что — для самых населенных и переполненных губерний. Пусть народ увидит, что если регент и император пообещали, то выполнять обещание они будут всеми силами и как можно быстрее. Возникнут проблемы, конечно, с транспортом и обустройством. Особенно — железные дороги. Для переселяющихся в Сибирь это будет настоящим бедствием. Думаю, на первое время желающих будет не так уж много, однако в дальнейшем…
— Благодарю, Александр Васильевич, я буду ждать бумаг от Вашего министерства, необходимых для юридического начала преобразований. А теперь, Николай Виссарионович, — Кирилл перевел взгляд на Некрасова. — Сообщите, пожалуйста, о положении дел на железных дорогах. Как Вы уже успели понять, они должны быть готовы в скорейшем времени к перевозке переселенцев в Сибирь. Думаю, в сложившихся обстоятельствах это будет наисложнейшей задачей…
— К сожалению, положение безрадостное. Несколько десятков тысяч железнодорожных рабочих бастует. На большинстве веток Европейской России многочасовые задержки поездов. Мощностей просто не хватает, чтобы доставлять на фронт припасы из Архангельска. Я надеюсь на нормальную работу только-только введенной в строй Мурманской дороги, которая поможет облегчить нагрузку на Архангельскую ветку. С Сибирью все намного хуже: во Владивостоке скопилось огромное количество грузов, но из-за малой проходимости Транссибирской магистрали они поступают с огромнейшим опозданием. Боюсь, что с переселением крестьян за Урал надо повременить, мы просто не сможем обеспечить их доставку на место, дороги перегружены. Война сказывается, Ваше Высочество. Играет роль и волнение среди железнодорожников. Они требуют улучшения условий труда, повышения зарплаты, они саботируют и задерживают движение грузов. Война, Ваше Высочество, не было бы войны…
Некрасов все-таки попал не в свою стихию. Но Кирилл Владимирович прекрасно понимал, что Николай Виссарионович не справится с возложенными на него задачами, ему это было просто не по плечу. Теперь же у Сизова развязывались руки в устранении Некрасова из правительства, удаления его с Олимпа власти, на который его вознесло отречение Николая. Кирилл по одному убирал всех заговорщиков. Но — еще рано. Люди будут бояться его, и потому утверждать, все отлично, замечательно, а монархия снова окажется на краю гибели.
— Знаете анекдот, Николай Виссаринович? — Некрасов напрягся. Другие министры будто бы захотели оказаться подальше от него. Все уже почувствовали, что министра путей сообщения ждет судьба Георгия Евгеньевича Львова, практически находившегося под домашним арестом в небольшом домике неподалеку от резиденции Верховного главнокомандующего. Естественно, под благовидным предлогом "необходимости Великого князя в опытном советнике". А личному советнику в столь нелегкие времена, когда у самого дома губернатора хватают германского шпиона (об этом узнали считанные единицы из окружения Кирилла и некоторые члены контрразведывательного управления Службы Имперской Безопасности), требуется усиленная охрана.
Министры не так чтобы боялись самих кирилловцев: да, те стреляли по своим же, но Дума в свое время поступила не лучше. От своего народа не станешь баррикадироваться, если не боишься его. Просто этот полк лейб-гвардии подчинялся, фактически, только Великому князю. А сила, которую ты не контролируешь, пугает.
— Так вот. Берлин. Поезд прибывает строго по расписанию, секунда в секунду. На все вопросы, как он смог это, машинист отвечает: "Так война же". Работники вокзала ему вторят. Петроград. Поезд опаздывает на шесть часов, семь, восемь. Наконец-то прибывает после суток опоздания. На все возгласы, почему такое опоздание огромное, машинист огрызается: "Так война же!". Так вот, Николай Виссарионович. Похоже, Вам требуется помощь. Отсутствие в министерстве путей сообщения товарища министра сказывается, и сказывается катастрофически, на Вашей работе. Я думаю, что помощь Вам требуется, как и советы специалиста в этом столь важно деле.
Некрасов нервно сглотнул.
— Буду только рад этому, Ваше Высочество. Хороший советник в эту пору и вправду бы не помешал. Работы хватит на десятерых, да и какой работы!
— Я могу помочь, по крайней мере, рассказать о тех мерах, которые должны быть приняты в ближайшее же время. Все железные дороги с этого дня переводятся под контроль Службы Имперской Безопасности, с приданием составам военного значения приоритетного статуса. То же самое касается поездов, которые будут перевозить переселенцев в Сибирь или на приобретенные в центральных губерниях территории. Сотрудникам Службы Императорской Безопасности на транспорте будет предоставлено право назначать военно-полевые трибуналы для железнодорожных рабочих и чиновников в случае саботажа или противодействия налаживанию работы транспорта на новых основаниях. Вместе с тем, работникам путей сообщения будет сокращен рабочий день, их семьи будут получать дополнительное государственное вспомошествование. Также будет предоставлена страховка на случай увольнения с работы по любым основаниям, кроме несоответствия профессиональным требованиям или саботажа работы железных дорог. Но все-таки продолжим заседание, господа…
Кирилл Владимирович решил, что ни один министр не забудет этого дня. Предстояло устроить "веселую жизнь" Гучкову и Родзянко, да еще Терещенко с Коноваловым. Дела в их "епархиях" обстояли не лучше. Могли порадовать разве что обер-прокурор Львов и Мануйлов, да и то лишь относительно…
Глава 27
Этот дом на окраине постоянно был полон народом. Простые обыватели, офицеры, министр Двора, практически все чины Конвоя…
А в центре — сложивший с себя власть Николай, которого не пускали к семье…
— Сейчас это слишком трудно сделать, и даже опасно. Твой сын, Никки, находится под опекой Третьего конного корпуса, все люди испытанные, преданные. Они не пропустят к нему ни левых революционеров, ни фанатиков-либералов. А вот с тобой, Никки, намного сложнее. Ты же прекрасно понимаешь, зачем когда-то тебя вынудили занять место Верховного Главнокомандующего?
Николай коротко кивнул. Он все продолжал смотреть в окно, сохраняя совершенно спокойное лицо, но там, в душе, в сердце — у него разразилась такая буря, какой бы не пережил целый мир. Разлученный судьбой с семьей, не в силах обнять ни Аликс, ни детей, отдавший под давлением престол, бывший "господин Земли Русской" держался из последних сил.
— Пока что я не могу сказать, что никто не сделает попыток нового переворота. Москве и Петрограду кажется, что я нахожусь под властью правительства. Благо, никакие телеграммы, которые бы могли разубедить кого-либо, из Ставки не уходят. Да и связь с самими министрами у их былой опоры затруднена. Но все равно, никого лучше пока что не злить. Никки, ты помнишь, в восьмом году в Америку начали уходить первые пароходы с нашим золотом? А в январе этого года, каких-то два месяца назад, полторы сотни чемоданов с имуществом Дома уплыло в Альбион?
Николай перевел взгляд на Кирилла, едва-едва склонив голову набок. В глазах появилось некоторое непонимание.
— Романовых хотели бы лишить права на эти вещи. Ведь это собственность царского дома… А без царя, а тем более — владельца немалой части этих чемоданов, драгоценности бы навсегда попали в руки Виндзоров. Не сомневаюсь, что золото уже могло пойти на выкуп английских акций из рук американцев, камни же, скорее всего, займут почетное место на короне Георга или в шкатулочке его семьи. Мне едва удалось добиться, чтобы царский дом остался у власти. Россия еще может требовать обратно свое достояние. Никки, ты же знаешь, что стране понадобятся гигантские средства после войны.
— Ты хочешь добиться их возвращения с моею помощью? Но как ты себе это представляешь? И не кажется ли тебе, что это слишком низко, христарадствовать бывшему самодержцу? — все то же непроницаемое лицо и буря внутри. — Неужели ты думаешь, что они вернут нам средства?
— Не сейчас, не в ближайшие месяцы, но — вернут. Мы их заставим это сделать. На следующей неделе в Лондон и Париж из Архангельска отплывет пароход с представителями нашей дружеской миссии на борту. В задачи этой миссии будет входить, скажем так, инспекция состояния нашего корпуса на Западном фронте. Павел Александрович возглавит эту миссию.
