Кирилл Мамонтов - Хронокорректоры
– Господа, невозможно, чтобы немцы бежали после жалких семнадцати минут перестрелки, – увещевал их адмирал. – Они сейчас вернутся.
Он все-таки приказал изменить курс, но туман сгущался, эскадре пришлось уменьшить обороты. Эсминцы пошли в погоню, но через час отрапортовали, что противник уходит на Босфор и что выйти в атаку не смогли, потому как были обстреляны шестидюймовыми пушками.
К этому времени стало известно, что «Златоуст» сильно поврежден, часть машин пришлось остановить. Махнув рукой, Эбергард приказал ложиться на обратный курс. Около двух часов дня ветер разогнал туман, и стал виден маяк на мысе Сарыч – самой южной точке Крыма. Короткое морское сражение так и будет названо историками – бой у мыса Сарыч.
– Ладно, не расстраивайся, – утешая не только друга, но и самого себя, сказал Георгий. – В конце концов, не так уж плохо получилось.
– Неплохо, но могло быть лучше, – грустно проворчал Рома. – Не терпится мне почитать книжки про это сражение.
Гога заверил его: дескать, скоро почитаем. Осмотревшись, он удостоверился, что никто посторонний не слышит их, и добавил:
– Я все время вспоминаю разговор о втором звездолете и Вестере-Заходовском. И нам, и потомкам кажутся странными действия конкурентов. Но что, если та экспедиция тоже выбрала исполнителя из близкого к нам времени?
– Почти наверняка так и было. Ну и что?
– А то, что Заходовский, как и мы, пытается изменить прошлое на базе собственных взглядов об исторической справедливости.
Подумав над его словами, Рома согласился:
– Насколько я представляю психику польских нацистов, он должен люто ненавидеть нашу страну. Будет гадить нам изо всех сил.
Вестовой позвал их на банкет, устроенный в кают-компании по случаю первой морской победы в этой войне. Интересный разговор пришлось отложить, хотя главное решение было принято раньше: Заходовского следовало убить при ближайшей возможности.
Глава 24
Невозможная встреча
Теперь уже всем, в каком бы веке они ни родились, было понятно, что хронокорректоры должны вернуться в ноябрь 1917 года и вновь попытаться отменить Гражданскую войну. На сей раз им предстояло действовать в изученной обстановке и разговаривать с теми же людьми, заранее представляя ответные реакции собеседников.
Задача казалась проще, чем при подготовке первого внедрения, к тому же хронокорректоры привыкли к прошлому, так что нервы почти не шалили. Однако исполнители продолжали шлифовать детали, чтобы явиться в эпоху революции без проколов. Отсрочки казались досадными, но Роман и Георгий не желали допускать ошибок.
Заглянув в доходный дом на Большой Бронной осенью 1898 года, они забрали мундиры из прачечной. Им предстояло путешествие на четверть века вперед, но хронокорректоры не собирались расходовать ресурс мультифункционалов. Поэтому в 1925 год они отправились на звездолете.
– Зря вы не доверяете моим устройствам, – обиделся Бартольд. – Я смог усовершенствовать малый хронодвижок. Теперь вам гарантированы перемещения во времени на шестьдесят лет, а то и чуть больше.
– Не будем рисковать, – уклончиво сказал Гога. – Мы безусловно доверяем тебе и твоим девайсам, но ресурс надо экономить на случай каких-нибудь неожиданностей.
– Предусмотрительные варвары боятся, что противник сможет повредить звездолет, – злобно произнесла Альтаира. – Меня уже тошнит от этой парочки.
Она ошиблась. Исполнители задумали бежать в будущее на максимальную дальность, если окажется, что не способны выполнить правильную коррекцию. Мультифункционал забросил бы их в сравнительно цивилизованные времена, и в конце 70-х годов они рассчитывали повторить воздействие на реальность.
Однако пока следовало сделать все возможное в революционной эпохе.
Февраль выдался морозный, рано спустившийся вечерний сумрак и мелкий снежок делали их незаметными на городских улицах. Москва снова изменилась, меньше стало людей в хорошей одежде, но звенели трамваи, конные повозки на мостовых катились вперемежку с автомобилями. На Тверской горели вывески рожденных нэпом ресторанов и магазинов.
Торгсин они нашли буквально сразу и поменяли золотые монеты на сотенные купюры с профилями Ленина. Дизайн денежных знаков был непривычен – в этой реальности большевики нарисовали банкноты, каких не было в прежней версии Вселенной.
За триста рублей хронокорректоры неплохо пообедали в кафе, хотя нэпманы за соседними столиками неодобрительно посматривали на солдата и матроса. Видать, не по чину заведение выбрали. Роман весело подмигнул толстой тетке с лицом деревенской торговки. Та презрительно отвернулась. Рома засмеялся, вызвав тихое негодование публики.
Ставшая почти родной лавка Демьянова и Дальского сменила вывеску, теперь она называлась «Коммерческий магазин «Красный букинист» гр-на Б. Борзенко». Покупателей в просторном помещении насчиталось всего трое, а книг на стеллажах было не меньше, чем до диалектического материализма.
Первой бросилась в глаза брошюрка Парского «Бои с германским наступлением возле Нарвы и Гатчины». Роман отложил издание, рассудив, что в тех боях им участвовать опять придется. Следующими трофеями стали воспоминания Антонова-Овсеенко, немецкого фельдмаршала Гинденбурга, сборник военных статей Троцкого, двухтомное издание «Мирные переговоры в Брест-Литовске», «Чехо-словаки и эсеры» некоего Б. Шмераля, «Некоторые факты и итоги четырех лет Гражданской войны», статьи и речи Ленина, «Военная интервенция Антанты», «Кронштадт и Питер в дни революции» Раскольникова, «Балтийский флот в мировой войне» старого друга Эссена.
Пролистав книги, он обнаружил массу необходимых сведений, включая даты событий, случившихся в этой реальности. Собственно говоря, хронокорректоров интересовали только события первых послереволюционных месяцев, поскольку затем история пойдет по совсем иным сценариям.
Улыбаясь, он поискал взглядом Георгия. Тот стоял у кассы, поглаживая немаленькую стопку книг и оживленно беседуя с человеком громадных размеров – вероятно, с самим гражданином Борзенко.
Когда Рома подошел к ним, книгопродавец залез на табуретку, нашел какую-то книжку, протянул Георгию и прокомментировал:
– Буквально вчера получили. Тифлисское издание. Ограниченный тираж.
На мягкой обложке было напечатано имя автора – генерал-майор Денстервиль – и название: «Преступления британского империализма на Кавказе и в Персии». Невольно улыбнувшись, Рома поделился сомнениями:
– Не думаю, чтобы оригинальное издание называлось так же.
– Очень сомнительно, – согласился Гога. – Но времена дикие, законов о копирайте нет… Хотя и в более культурные времена издатели не гнушались менять названия без разрешения автора.
Вопрос об авторских правах для человека времен застоя представлялся несерьезным, поэтому Роман просмотрел книги, которые выбрал его напарник. Названия выглядели многообещающе, даже если были отредактированы издателями. Воспоминания о боях против Корнилова и белополяков, о разгроме контрреволюционного подполья, «Записки красного партизана», «Я воевал на черноморских линкорах», «Варшавский поход» Тухачевского, слащевские мемуары «Конец белого Крыма», несколько книг о Гражданской войне на Кавказе и в Закаспии, а также иллюстрированное издание «Танки Рено и Марк – кровавые гиены Антанты».
– Вполне достаточную библиотечку собрали, – мысленно подсчитав оставшиеся совдензнаки, провозгласил Роман. – А как поживают прежние владельцы магазина господа Демьянов и Дальский?
Борзенко поперхнулся и, опустив взгляд, принялся крутить ручку кассовой машинки, подсчитывая общую цену покупки. Выбив чек, он буркнул неохотно:
– Начитались вестернов, решили в ковбоев поиграть. Вроде бы где-то на Кубани на буденовцев нарвались.
– Белогвардейский вестерн – это непростой жанр. Можно сказать, опасный… – Гога протянул ему купюры и мелочь. – Будьте здоровы. Может быть, еще заглянем на днях.
На Большую Бронную они возвращались в полной темноте, сжимая пистолеты в карманах. В любую минуту ждали нападения Заходовского, чьи хозяева умели пеленговать работу хронодвижков. Однако и на сей раз беда стороной обошла – ни в 25-м, ни в 98-м никто в их сторону не выстрелил. Только конторщик неодобрительно поглядел на солидных господ, которые таскаются по ночам в солдатском тряпье.
Заперевшись, они жадно набросились на книги, перелистывали в поисках нужных дат и событий, затем отбрасывали, чтобы схватить другую. Хватило часа, чтобы составить хронологическую таблицу и сделать вывод: обе революции 1917 года все-таки случились.
Хотя мировая война шла для императорской власти не столь неудачно, как в исходной реальности, но Познань взять так и не смогли, потом отступили до самой Варшавы. Голод и неразбериха в тылу спровоцировали мятеж измученного народа, генералы и депутаты заставили царя отречься, Временное правительство власть не удержало. Волна убийств офицеров и генералов на сей раз получилась не столь ужасающей, но без кровопролития не обошлось. После долгого противостояния большевики 23 октября прогнали Керенского, 16 ноября Корнилов покинул Быхов, 18 ноября в Ставке на глазах бездействующего главкома Крыленко пьяная толпа растерзала генерала Духонина. Дальше кровавый бульдозер покатился по стране, погубив миллионы сограждан: корниловцы, петлюровцы, румыны, поляки, чехи, десанты Антанты на Кавказе и в Архангельске, японская оккупация Сибири, расколотое казачество, поражение под Варшавой, штурм Перекопа. Ну и мелкие штрихи вроде массовой эмиграции, тифа, миллионов беспризорников, поволжского каннибализма на почве голода и всеобщего одичания.
