Александр Афанасьев - Ответный удар
Она — снайпер. Номер два — номер один, конечно же, Аль-Малик. Они задействовали чрезвычайную схему.
Только она — видела, что произошло с тем джипом в Ар-Рутбе, когда он завернул за угол — с того момента, как он завернул до того, как он вспыхнул. Только по ее словам — заключили, что Аль-Малик мертв, только она — могла подтвердить, что из машины никто не выскочил до того, как она взорвалась.
Она лежала, готовая стрелять.
— Черт возьми, вставай!
Две автоматные пули — выбили ножки у парты с одной стороны и ее ложе снайпера переносило. Она соскользнула с парты, на ней были стрелковые очки Wiley и стрелковые наушники. Она стояла передо мной, а я целился в нее. Без команды сняла наушники — а я не смог выстрелить.
— Зачем? — сказал я
— Ты не поймешь.
— Черт тебя возьми, зачем!!! — заорал я
— Я оставила диск… ты знаешь где. Там все сказано. Я не могу сказать тебе это в лицо.
Она почему то пошла к окну.
— Стой! — заорал я
Но было поздно…
Я не запомнил сам момент выстрела. Просто в какой-то момент — осознал, что лежу на полу. И она — тоже лежит на полу, и в воздухе — отчетливо пахнет кровью. Это бывает после серьезной перестрелки, когда кровь, выбитая пулями из тел — микрочастицы крови буквально висят в воздухе какое-то время. Но тут — был всего лишь один выстрел.
Я подполз к Амани. Пульса на шее не было, она была как кукла, у которой разом обрезали все ниточки. Я сунулся под куртку… пальцы погрузились в кровь, она была буквально растерзана высокоскоростной пулей крупного калибра, пробившей ее насквозь. Умерла — так и не успев ничего понять. И она знала, что будет — когда шла к окну.
Она хотела умереть.
Я обернулся. На стене — уродливый кратер, штукатурка и цемент — брызгами. Примерно прикинул, откуда стреляли — соединив прямой чертой то место, где стояла Амани и кратер на стене. Получалось — справа вверху.
Пальцами, испачканными кровью — я провел себе по лицу… сам не знаю, зачем. Потом — нащупал наушник, вложенный в ушную раковину, забрал его, вставил в свою. Забрал и наклеенный на горло микрофон — ей тоже не потребуется.
А вот мне он нужен…
И винтовка.
Винтовку — я зацепил с пола и стащил, просто разрушил ту пирамиду мебели до конца — и винтовка сама свалилась мне в руки. Тяжелая, в снаряженном состоянии — килограммов девятнадцать — двадцать…
— Салам, брат… — послышалось в наушнике — рад с тобой поговорить…
— Не брат ты мне…
— Мы с тобой братья… хоть ты этого и не хочешь. Мы родились на одной земле, в одной стране. Мы братья…
— У тебя больше нет страны, п… — сказал я — и ты сам так решил…
Я повернулся на бок и достал рацию, чтобы сообщить о происходящем.
— Хочешь меня убить, брат…
— Еще как хочу. Ты даже не представляешь, как…
— Тогда не вызывай свору. Не сообщай обо мне.
— Страшно…
— Нет просто интересно. Давай, установим правила.
— Да пошел ты.
Я почему то не включал рацию. Не сообщал ничего.
— Правила просты. Я прослушиваю эфир. Если я услышу тревогу — я ухожу. Позвонить по телефону ты не сможешь — сотовые отключены.
Это правда.
— Чего ты хочешь?
— Правды, брат. Только правды.
— Какая правда, потрох сучий. Ты убил ее. Я убью тебя. Вот и вся правда.
— Она сама этого захотела. Не хотела жить в том мире, который создаешь ты. И я — не хочу. Давай, попробуем выяснить, кто прав? Как в старые добрые времена. Один на один.
Я знал, что не справлюсь. Я просто хороший стрелок — а он снайпер. Я даже не помню наизусть поправки для своей винтовки — а вот он, я уверен, помнит. Мне никогда не выиграть эту дуэль. Но и уклониться от нее — я не могу.
И не хочу.
— Попробуй останови меня. У тебя винтовка и у меня тоже. У тебя хорошая винтовка, я держал ее в руках. Если поднимешь тревогу — я уйду. Но потом вернусь.
Да, он вернется. Я знал это. Единственный способ это остановить — разобраться с этим. Здесь и сейчас.
Но я не снайпер, а он — снайпер, и очень хороший. И что самое плохое — время тоже работает против меня и он это знает. Скоро — начнется. У него — винтовка какого-то крупного калибра, не меньше двенадцати и семи. Может, четырнадцать и пять или новый НАТОвский пятнадцать и пять. И скорее всего — компьютеризированный прицел типа Tracking point,[97] с которым не промахиваются. Он будет работать не менее чем с трех километров. Для меня такая дистанция — космос.
В чем я сильнее его?
На ближней дистанции — мы наверное равны, может, я даже сильнее. Он профессионал — но не имел возможность постоянно тренироваться, а я тренировался и тренируюсь часто и много. Вот только дистанция для выстрела — запредельная.
В чем еще?
Я умнее его. Да, черт возьми, умнее. Он фанатик — а умных фанатиков не бывает. Вера — совместима с хитростью, но не с умом. И еще: я могу вывести его из себя, а он меня — нет. А стрелок — должен сохранять ледяное спокойствие. С какой угодно навороченной винтовкой.
— Рискнешь?
— А нахрена? — сказал я, смещаясь к двери
— Ты не хочешь попробовать?
— Почему же, хочу. И попробую. Но только что это изменит.
Я выполз в коридор и только там встал. Надо найти позицию — неожиданную для него. По крайней мере, попробовать это сделать.
— … это ничего не изменит. Проиграл не ты, проиграли вы все. Кто бы из нас не умер сегодня — вы проиграли…
— Ошибаешься. Мы выиграли. Даже мы, русские выиграли. Уже выиграли. Хоть тебе этого и не понять.
— А ты объясни. Я пока вижу одно. Ты — один. А за мной — целая страна. Рано или поздно — тебя все равно убьют, даже если ты убьешь меня. Ты пошел против державы, дурак. Против целой страны. И тебе конец.
— Ошибаешься. Это вам конец. Нас все больше и больше. Как ты думаешь, почему я перешел на их сторону?
— Потому что ты подонок.
Я был уже у лестницы. Вверх или вниз? Вверх…
— Нет, ты ошибаешься. Я предал тех ублюдков, которые захватили власть в стране — но не предавал своего народа. Всем, в том числе русским — будет лучше, когда вы проиграете.
— Лучше? Ты видел, что творили в Чечне? Что творили в Сирии — целые рвы, в которых останки растерзанных людей. Это, по-твоему лучше.
— Новый мир рождается как ребенок. В боли и крови.
Я поднялся на этаж выше.
— Ты просто кровавый урод. И ничего больше…
— Новый мир… мир где будет вера. Неважно какая — но она будет. Это вы — убили веру и продолжаете ее убивать. Ваш мир лжив и равнодушен…
— А твой мир правдив? Ну же, скажи, ублюдок. Когда вы приходите куда-то, вы превращаете это место в помойку и говорите, что это райский сад. А потом — вы убиваете тех, кто с этим не согласен. Не мои слова…
— Интересно… а чьи?[98]
— Какая разница? Хочешь убить и его?
— Да… хочу. Эти слова как яд.
— Вот видишь. О какой правде ты говоришь?
Я попытался открыть одну из дверей. Она не поддалась. Тяжеленная винтовка — сильно мешалась…
— А по твоему правда — значит, говори что хочешь? Нет, правда — это то, что обеспечивает выживание народа. Веры.
— Однажды — тебе перестанут верить. Что бы ты не говорил.
— Нет, не перестанут. Время на исходе.
— Тогда скажи, что ты хочешь — и покончим с этим. Мне интересно.
— Я хочу снести этот мир до основания. Тот, который ты защищаешь. Коммунисты не смогли этого. Утратили веру. Но мы — сможем.
— Ошибаешься.
Мне все таки удалось открыть дверь, я лег на пол и пополз. Интересно, каково поле зрения прицела и какова разрешающая способность матрицы. Он сможет увидеть открытое окно? В этом прицеле электронная схема, не оптическая. Там есть электронный зум как в камере — но изображение расплывается
Или я ошибаюсь? И он намного ближе и на винтовке обычный прицел?
— Мы снесем все до основания. Пройдем войной… черт, ублюдок!
Последние слова — он буквально выкрикнул
— Что? — спросил я
— Будь ты проклят! Будьте вы все…
Осыпалось от выстрела стекло — где-то правее и тут — я услышал далекий, но сильный взрыв. Хлопок взрыва…
Подстава? Или нет? В конце концов — он не должен был высовываться, не должен был просто так стрелять. Его могли просто засечь.
А после взрыва — точно будет объявлена тревога…
Я рискнул — открыл окно и высунулся — буквально на секунду. В двух с лишним километрах от меня, на недостроенной башне Радио и телевидения Ирака — бушевал пожар. Это место — никто не прикрывал просто потому что от него до места встречи — был предельно далеко. Никто не думал, что выстрел прогремит оттуда.
Но кто и откуда запустил ракету? Или он сам на чем-то подорвался?
В коридоре послышались шаги. Осторожные. Я направил автомат на дверь, готовый стрелять в любого, кто войдет.
