Владимир Поселягин - Второй фронт
Посмотрев в иллюминатор, комиссар увидел неярко горевшие электрические огни на земле. Судя по всему, аэродром у партизан работал в полную силу. Чуть подпрыгивая на кочках, самолет катился по полю, притормаживая в конце посадки.
Как только дверца открылась, их осветили фонариками.
— Дивизионный комиссар Мартынов? — поинтересовался кто-то снаружи.
— Это я.
— Меня прислали за вами, очень прошу следовать за мной.
Через десять минут на трофейном автобусе комиссия въехала на лесную ночную дорогу.
— Со светом ездят, ничего не боятся, — пробормотал один из членов комиссии капитан Артемьев, наблюдая за довольно оживленным движением на дороге.
— Вопросов много, скоро все узнаем, — ответил Мартынов.
Сильное движение было не только на земле, но и в воздухе. Когда машина остановилась и командиры вышли из автобуса, стало отчетливо слышно тяжелое надрывное гудение самолетов и далекую орудийную канонаду, переходящую в сплошной орудийный гул непрерывных выстрелов. Входящий в комиссию майор мотострелковых войск был обстрелянным командиром; приняв свой первый бой на границе в Белоруссии двадцать второго июня, он был одним из немногих, кто смог вырваться из Кобринской мясорубки. Спрыгнув на землю, майор замер, прислушиваясь.
— «Юнкерсы»… тяжело нагруженные… Гаубицы бьют. Много. Далеко… километрах в двадцати. Судя по залпам, полк работает, не меньше.
— Четыре отдельных дивизиона и восемь батарей, входящих в состав частей. А бомбардировщики наши, трофейные. От Варшавы к нам немецкая пехотная дивизия шла, как раз сегодня Буга достигла, разведка выяснила, где они на постой встали, теперь по точкам отрабатываем, — пояснил сопровождающий, в его голосе только глухой бы не услышал гордости. — Пройдемте в штаб, вас уже ждут. Вещи пока в машине оставьте, позже вас увезут на место расквартирования.
Мартынов внимательно выслушал майора и сопровождающего, составив свое мнение о разговоре. В этой части действительно все по-другому, если бы не форма, можно было подумать, что они попали в совершенно другую армию, чужого государства. Он припомнил, как майор Лисин расспрашивал сопровождающего в автобусе:
— Лейтенант. Какая у вас должность?
— Командир четвертого взвода управления комендантской роты, товарищ майор.
— Но в комендантской роте, как я помню, по уставу положено три взвода?! — сыграл удивление майор.
— Это так, но наш взвод только номинально числится за комендантской ротой. В основном наша задача одна, охранять командира группы.
— Майора госбезопасности Демина?
— Так точно, товарищ майор.
— Он так беспокоится за собственную безопасность?
— Нет, товарищ майор. Товарищ полковник был как раз против, это командование штаба решило. Наш командир ведь как «савраска» везде ездит, в каждой части побывает, с простыми бойцами поговорит, с командирами познакомится. Один раз под обстрел попал, на каких-то шальных немцев нарвался, вот командование и решило выделить ему охрану.
— Понятно. Беспокоятся о нем?
— Так точно, товарищ майор. Если бы не беспокоились, меня бы командовать взводом не поставили и не разрешили самому бойцов набирать. Я раньше разведвзводом командовал. У меня все бойцы обстрелянные, некоторые не по одному языку брали.
— Языку?
— Пленного. Это командир словечко ввел, он много разных слов знает. Как говорится, в саму суть попадает.
— Да-а, похоже. Надо же, «язык», — покачал головой майор, — это получается, как бы «говоруна» берут?
— Так точно.
— Лейтенант, а почему вы старорежимное «так точно» произносите?
— Тоже командир ввел. Говорит, мне ваши «Да» — «Нет» уже поперек горла. Война идет, будем вводить новый боевой устав.
Мартынов тогда, засмеявшись, произнес:
— Хорошо, что ВАШ командир еще погоны не ввел.
— Надо будет, товарищ комиссар, введут. — Было видно, что лейтенант потерял интерес к разговору и как-то быстро свел его на нет.
Автобус остановился на небольшой поляне, освещаемой только лунным светом; похоже, светомаскировка тут была очень хороша. Рядом с автобусом стояли три легковых машины, под тенью деревьев угадывались массивные корпуса бронетранспортеров.
— Прошу следовать за мной, — сказал лейтенант.
— Восемь! — послышалось откуда-то из темноты.
— Тринадцать.
— Верно.
После произнесения пароля лейтенант почему-то остался на месте.
— Лейтенант Старцев с сопровождением, — произнес в пустоту.
Через минуту в лунном свете откуда-то сбоку вышли трое бойцов в касках и плащ-палатках. Их осветили фонариками и проверили документы у сопровождающего.
— Проходите, — велела одна из фигур.
Через минуту комиссия спустилась в небольшую землянку, освещаемую электрическим светом. В ней находились младший лейтенант, вскочивший из-за стола, и трое бойцов с автоматами, один из них как раз поправлял материю, что закрывала дверь, видимо, чтобы свет не выходил наружу. Слева от стола лейтенанта находилась еще одна дверь, судя по едва слышному гомону, там было много людей.
— Сообщи о нас, — велел сопровождающий младшему лейтенанту.
— Есть, — козырнул тот, открыв вторую дверь, и, впустив шум работающего штаба, скрылся за ней.
Через минуту московские гости прошли в следующее помещение. Оно было огромных размеров, никак не меньше метров шестьдесят на сорок, с множеством подпорок из толстых бревен, державших свод. На гвозде, вбитом в ближайшее бревно, висел немецкий автомат. В штабе находилось два десятка командиров разных званий. Но привлекло внимание комиссара не это, а длинный стол, весь устланный картами, и макет с видом на район и окрестности, куда они прилетели. Там были игрушечные дома, озера и многое другое. Столь тщательная организация штаба невольно внушала уважение.
— Полковник Иванов, начальник оперативного штаба. Извините, что не встретили вас на аэродроме, но как раз началась активная фаза боев, и мы вынуждены были присутствовать здесь. — К ним навстречу шел коренастый полковник со шрамом на щеке.
— Ничего, бывает, — кивнул комиссар, пожимая руку. Несколько минут командиры знакомились.
Позади полковника стояли люди, видимо, командование группировкой.
— Мартынов? Тезка?! — услышал вдруг комиссар чей-то удивленный голос. Обернувшись к двери, он увидел мужчину лет тридцати, которого он ранее точно не знал, в форме майора госбезопасности с орденом Красной Звезды на груди. Позади него стоял лейтенант НКВД и с подозрением рассматривал комиссию.
Вот это я лопухнулся, ведь мог догадаться, что пришлют кого-то знакомого.
Мартынов был моим соседом по дому, по службе мы не пересекались, но соседями были хорошими. В гости друг к другу ходили постоянно. Это я про тот мир, где первый Сталин.
Глядя на поднимающиеся брови комиссара, стал судорожно искать ответ, как объяснить нашу встречу.
— Мы знакомы? — прозвучал ожидаемый вопрос. — Простите, не припомню.
— Нас в Наркомате Гоголев познакомил. Не помните? Месяца два назад, если не ошибаюсь, — с легкой небрежностью ответил я. Никто не догадается, как мне дался этот тон. Внутренне холодея от ожидания вопроса: Гоголев? Что за Гоголев? — услышал:
— Сергей?
— Ну не Юра же, — тем же тоном ответил я, скрывая облегчение.
— Не припомню что-то, — смущенно ответил комиссар.
— Вы тогда с дежурства шли, уставший, видимо, были, — отмахнулся я и, протянув руку, произнес: — Давайте заново знакомиться. Майор госбезопасности Демин Александр Геннадьевич.
Чтобы не мешать работе штаба, мы перешли в следующее помещение, оно было меньше и предназначалось для переговоров и совещаний. Дождавшись, когда командиры усядутся, получил документы из Генштаба, что люди, сидевшие передо мной, и есть их представители и имеют широкие полномочия. Изучив документы, начал знакомить комиссию с нашим положением.
— …так что на данный момент мы ожидаем атаки подошедшей пехотной дивизии через Буг для создания плацдарма. Сегодня ночными налетами как авиа, так и артиллерии мы изрядно потрепали их. Основные удары были направлены на уничтожение артиллерии, как самое опасное для нас, и по штабам. Выявить наблюдателям, к сожалению, удалось всего два. Но по сообщениям разведки уничтожены оба.
— Как вы предполагаете, когда они начнут переправляться? — поинтересовался Мартынов. Комиссия не принимала доклады, ее больше интересовало наше мнение об обстановке у нас.
— В общем-то они уже начали. Сейчас действуют разведподразделения под покровом темноты, но создать плацдарм и обеспечить переправу под прикрытием вполне в их силах. Места переправ сейчас под постоянным минометным огнем, также ведется контрбатарейная борьба.
— Какие понесены потери? — поинтересовался у меня Мартынов.
