А. Дж. Риддл - Чума Атлантиды
– Наделить нас геном Атлантиды.
– Да. Она сотворила это, не известив меня. Утверждала, что это эксперимент – дескать, можно наделить вас геном выживания и посмотреть, как пойдут дела. Дело было уже сделано, и я спустил все на тормозах. Но приблизительно через двадцать тысяч лет после того, как она внедрила ген Атлантиды, прибыл другой корабль с нашей планеты. Он приземлился в Антарктиде, где и оставался с той поры подо льдом. На судне находятся последние наши люди.
– Это гробница?
– Своего рода. Но куда больше. Это реанимационный корабль. На нашей планете каждому позволено жить сто лет. Имеются исключения, например, для исследователей дальнего космоса наподобие меня. Мы достигли высот в медицинской науке, но несчастные случаи все равно случаются. В подобных случаях наши граждане возрождаются в подобных кораблях.
– Так вот кто они… – протянул Дэвид. – Мертвые атланты?
– Да. Зверски убитые, когда была атакована наша родная планета. Все, кроме одного. Время от времени наши граждане голосуют за архивацию того, кто совершил великие деяния. Это высочайшая честь. Лицом, архивированным в этом корабле, являлся генерал Арес. Он – реликт прошлого, которое мы оставили позади. Он был сохранен в качестве напоминания. Он – один из самых знаменитых наших солдат. Во время атаки он каким-то образом увел корабль с нашей родной планеты. И привел сюда.
– А остальные в антарктическом корабле… они не могут проснуться? Покинуть трубы?
– Могут. Однако теперь мы вид, чуждый насилия. Атака на наш мир, жесткость, резня… трубы способны исцелить только физические раны. Люди в Антарктиде могут пробудиться, но они сохранят свои воспоминания, вплоть до последней мучительной секунды смерти. Пробуждать их слишком жестоко. Их сознание устроено несколько иначе, чем ваше. Психологически перенесенная ими травма чересчур велика. Они не могут убежать от воспоминаний о том, что с ними случилось. Они существуют в состоянии нескончаемого чистилища, не способные ни окончательно умереть, ни заново воскреснуть.
Дэвид не поверил бы такому, но испытал это на себе – смерть и возрождение в трубе. Дориан убил его выстрелом, и он очнулся в новом теле, в точности воспроизводившем первое.
– Так вот что случилось со мной, вот как я пробудился в трубе после того, как Дориан убил меня… Так же, как люди с вашей родной планеты.
– Да.
– Как это работает? Воскрешение?
– Научная подоплека довольно сложная…
– А вы упростите – для меня. Я хочу понять, – Дэвид снова бросил взгляд на кубик, еще не скрывшийся из виду. – Время у нас есть.
– Очень хорошо. Образчик генетической технологии, который вы назвали геном Атлантиды, на самом деле осуществляет несколько функций. Наиболее уместная в данном случае – это организация радиации организма в поток данных. Каждый человеческий организм излучает радиацию. Ген Атлантиды превращает излучения в клеточную схему, информацию о вашем организме, включая и клетки мозга, содержащие воспоминания вплоть до секунды вашей смерти.
– Когда Дориан убил меня во второй раз, я очнулся в Гибралтарском корабле. Как?
– Вот тут наши истории и пересекаются, мистер Вэйл. Когда реанимационный корабль прибыл сорок тысяч лет назад, мы уже наделили людей геном Атлантиды. Арес оказался крайне заинтересован. Он видел в людях возможность построить новую армию, дать врагу отпор. Настаивал, что ген Атлантиды подверг вас опасности, сделал мишенью для нашего неприятеля. Он убедил мою напарницу. Она вступила с ним в сговор у меня за спиной, модифицировав терапию в поисках способа увеличить ваши способности к выживанию. Я заметил эти изменения и проникся подозрениями. Я понимал, что ваш вид прогрессирует слишком быстро, но, разумеется, мы еще ни разу не вмешивались в развитие других видов подобным образом. Я не знал, чего следует ожидать. И даже вообразить не мог, что она меня предаст. Но я знаю, почему она так поступила: чувство вины за то, что она совершила на нашей родной планете, акт, повлекший наше отвержение.
– Что…
– Эта история подождет другого раза. Здесь, на Земле, Арес располагал тем, в чем нуждался, – окончательной генной терапией для создания собственной армии. Он попытался уничтожить посадочный модуль и нас вместе с ним – вот что случилось у побережья Гибралтара. Корабль развалился на части. Мы предположили, что на следующем этапе он попытается завладеть нашим космическим кораблем – тот был необходим ему для транспортировки своей армии. Я заблокировал корабль, чтобы никто не смог попасть туда ни с посадочного модуля, ни из Антарктиды. Я также установил ряд сигнальных устройств и контрмер. Но наш посадочный модуль у побережья Гибралтара быстро разваливался. Моя напарница пострадала и потеряла сознание. Я перенес ее в единственное место, куда можно было отправиться.
– В Антарктиду.
– Да. И Арес меня поджидал. Он выстрелил и убил ее. Разумеется, Арес отключил воскрешение в Антарктиде для нас обоих. Таков был его план. Меня он тоже ранил выстрелом в грудь, но я попятился через портал. И появился в другой части посадочного модуля в Гибралтаре.
Мысли Дэвида неслись стрелой. Да. В комнате, где он возродился во второй раз, валялся поврежденный скафандр.
– Скафандр на полу…
– Мой, – кивнул Янус. – Скрывшись в этом отсеке, я первым делом изолировал посадочный модуль от Антарктиды, чтобы защитить себя. Затем я сумел добраться до трубы – одной из тех, где возродились вы. Исцелившись, я подвел итоги. Я оказался в отчаянном положении. Обломок корабля, в котором я находился, уже скрылся под водой, причем далеко от берега. Если бы я вышел из него, то захлебнулся бы задолго до поверхности, а о воспроизведении кислородного баллона мне нечего было и думать, – он посмотрел на Дэвида. – Воспроизвести форму подполковника Иммари для вас оказалось куда проще.
– Как вы…
– До этого я еще дойду, – Янус поднял ладонь. – Итак, я был в западне. И в одиночестве. Моя напарница погибла, и, к моему изумлению, первым делом мои мысли обратились к ней. Воскрешение являлось строго регулируемой технологией. Смертную последовательность, переданную излучением гена Атлантиды, фальсифицировать невозможно, как оно и должно быть: только вообразите последствия, если пробудившись, вы обнаружите, что обзавелись дубликатом. Сначала я попытался воскресить ее принудительно, обмануть систему, заставив думать, что она умерла. Истинная смертная последовательность была передана кораблю в Антарктиде, и Арес удалил ее. Моя стратегия сводилась к тому, чтобы сфабриковать ее смерть на компьютере в моем осколке, запустив ее возрождение в части корабля ближе к берегу, уповая, что она сможет освободиться и остановить Ареса. Чего я только не перепробовал! Но потерпел фиаско. Однако тринадцать тысяч лет спустя я добился своеобразного успеха. В тысяча девятьсот восемнадцатом году Патрик Пирс поместил свою умирающую жену в трубу, а вместе с нею и находившуюся в утробе Кейт. Должно быть, тогда-то компьютер и выполнил последовательность воскрешения, но ребенок созревал не так, как это сделал бы нормальный воскресительный эмбрион – его ограничивало тело матери. Однако как только ее извлекли из матери, Кейт начала расти, а теперь, судя по всему, к ней вернулась и память. Все это время воспоминания моей напарницы пребывали в сознании Кейт в латентном состоянии. Замечательно…
– А как воспоминания Ареса достались Дориану?
– Я же сказал, что был в отчаянии, – тряхнул головой Янус. – Я перепробовал все на свете. Должно быть, санкционировал любое воскрешение. Арес присоединился к нашей экспедиции, и мы располагали его радиационной сигнатурой и воспоминаниями. Но… воспоминания должны были кончаться за тысячи…
– Дориан тоже умирал в Антарктиде дважды, если верить донесениям. Арес мог восполнить пробелы.
– Да… это возможно. Арес мог легко добавить дополнительные воспоминания, даже показать их Дориану во время его возрождения там. Что же до Кейт, воспоминания в недоступных закоулках сознания могли оказывать некоторое влияние, направлять ее решения, будто подсознательные подсказки. – Янус принялся ходить туда-сюда. – Она стала генетиком, зацикленным на изучении аномалий мозговых связей. Подсознательно она нащупывала способ стабилизации гена Атлантиды и завершения своей работы. Вот такая история, – Янус погрузился в глубокие раздумья, будто мысленно пребывая где-то далеко.
– Ну… а что же случилось с вами? – полюбопытствовал Дэвид, не зная, что еще сказать.
– Ничего. Тринадцать тысяч лет ничего со мной не происходило. Я думал, мои попытки освободить и возродить погибшую спутницу провалились. Моим последним вариантом было покончить с собой в собственном отсеке, запрограммировав воскрешение в другом. Но сделать это я не мог. Я видел, что стало с моими товарищами, умершими насильственной смертью, с людьми в трубах в Антарктиде, застрявшими в вечном чистилище. Так что я вошел в трубу и пребывал там тринадцать тысяч лет, ожидая каких-либо перемен.
