Максим Шейко - Мир за гранью войны
— О нефтяных полях Персии речь пока не идет, но меня беспокоит то, что англичане могут хотя бы временно занять Баку. Можно не сомневаться, что тогда нам уже точно ничего там не достанется.
— Это возможно. Но, скорее всего, там всё будет уничтожено и без помощи англичан — русские наверняка сделают выводы из провалов в Майкопе и Грозном и проведут разрушение нефтепромыслов и инфраструктуры заранее. По данным разведки, подтвержденным аэрофотосъемкой, в Баку уже ведутся активные работы по демонтажу оборудования. При этих словах энтузиазм Гитлера немного приувял. Впрочем, ненадолго — фюрер тут же нашел себе новый повод для оптимизма.
— Что ж, в конце концов, это не так уж и важно. Проблемы с транспортировкой значительных объемов нефти с берегов Каспия в любом случае не позволили бы нам использовать тамошние месторождения в полной мере. Даже северокавказская нефть представляет в этом отношении серьезные трудности. Поэтому ближайшей целью для нас является даже не захват данных месторождений, а воспрепятствование их нормальной эксплуатации противником. Так что разрушение Баку является для нас хоть и нежелательным, но вполне приемлемым решением. Заодно это избавит англичан от лишнего соблазна вмешаться в битву за Кавказ и затянуть агонию советского сопротивления, а повреждения нефтедобывающей инфраструктуры, даже самые значительные, наша промышленность со временем вполне может восстановить. Впрочем, не будем давать противнику и тени шанса — чем меньше времени будет у русских для разрушения приисков, тем быстрее бакинская нефть начнет питать нашу промышленность.
Фельдмаршал Лист! Форсируйте подготовку к наступлению танковой армии Рейнгарда к берегам Каспия и "железным воротам". Задействуйте корпус Швеппенбурга. Наши танки должны успеть к нефтяным полям Апшерона раньше англичан!
* * *
Если в винницких лесах, где размещалась ставка Гитлера, природа щедро дарила прекрасную летнюю погоду, вполне под стать настроению тамошних обитателей, то в поволжских степях погода не вызывала ничего кроме уныния, что, по-видимому, также являлось отражением царящих там настроений. Конец августа и начало сентября в центральном Поволжье — время жарких, засушливых суховеев. Сильные постоянные ветры гонят по бесконечным степям облака пыли, а, стоящее все еще высоко солнце, немилосердно палит высохшую землю, делая ее твердой как кирпич.
Но это наверху, а в подземном бункере под Куйбышевом царили прохлада и тишина. Мертвая тишина, как в склепе. А всё потому, что никто из присутствующих на совещании не горел желанием высказаться по поводу озвученных предложений. Члены ГКО — самый узкий круг власть придержащих в Советском Союзе — словно воды в рот набрали. Что ж, не в первый раз.
Сталин, так и не дождавшись ответа, заговорил сам:
— Итак, Генштаб считает, что в сложившихся обстоятельствах удержать Кавказ — невозможно. Наши британские союзники — последнее слово Сталин выговорил с подчеркнутым сарказмом — заявили нам, что всё, на что мы можем рассчитывать, это две индийские дивизии, одна из которых танковая, и мотопехотная бригада для обороны Баку, а также несколько эскадрилий истребителей и средних бомбардировщиков, для поддержки с воздуха.
Этого мало. Противник бросил на Кавказ три армии, включая одну танковую, — свыше сорока дивизий, больше тысячи танков и столько же самолетов. Закавказский фронт товарища Тюленева не может отразить такие силы. Немцы наступают по всем направлениям, а, значит, нам следует считаться с возможностью полной потери Кавказа в ближайшее врэмя.
Кавказ это не только хлеб и марганец, не только лэнд-лиз из Ирана. Кавказ — это нефть, горючее, а без них воевать нэльзя. Поэтому нам уже тэпэр нужно решить, как нам быть дальше — тут Сталин сделал многозначительную паузу, после чего продолжил — и может ли Советский Союз воевать дальше?
Последняя фраза взбудоражила собравшихся не на шутку. Зал, где еще недавно царила могильная тишина, заполнился гулом и шепотом голосов, шелестом бумаги и скрипом передвигаемых стульев. Предположение о возможности прекращения войны прозвучало из уст вождя впервые — до этого Сталин неизменно демонстрировал непреклонное желание сражаться во чтобы то ни стало, даже в период тяжелейших поражений. Если уж сейчас даже Верховный дал слабину… Или это провокация, желание выявить не желающих продолжать войну? Тут надо хорошенько всё обдумать, иначе недолго разделить судьбу предшественников, отклонившихся от генерального курса партии — времена-то сейчас тяжелые, всякое может случиться…
Сталин не вмешивался в начавшееся тихое обсуждение, демонстративно отойдя в дальний угол зала, к висящей на стене карте европейской части СССР. Пусть обсуждают что хотят — для себя он уже всё решил. Но кто бы знал, как нелегко далось ему это решение! Год назад, осенью 41-го, о мире думали многие, но он решил сражаться. Победить немцев не удалось, но вождь не считал, что поступил тогда неправильно. В конце концов, зимнее контрнаступление и тяжелые летние бои под Сталинградом, Калинином и Андреаполем показали немцам, что Советский Союз еще далеко не сломлен и с ним нужно считаться при любом раскладе.
Вождь задумчиво окинул взглядом висящую перед ним карту. — Всё же гитлеровцам так и не удалось захватить всю страну, находящуюся западнее Волги, как они это намеревались сделать изначально. Всё, что им удалось, это достичь Волги в одном единственном месте — у Сталинграда. Правда для победы им хватит и этого. Подписывая приказ "Ни шагу назад" он, Сталин, не кривил душой и не сгущал краски — СССР исчерпал свои ресурсы. Дальнейшее продолжение войны будет просто агонией. Даже если удастся удержать страну и армию от бунта и развала и продержаться до перехода союзничков в наступление (которое когда еще будет!), то среди победителей Союзу всё равно уже не быть — англо-американцы не упустят случая добить обессиленную страну советов. К чему им делиться плодами победы, если можно избавиться от всех врагов сразу? А в том, что Англия и США — враги СССР сомневаться не приходилось. И то, что сейчас они объединились против еще более опасного врага, ничего не значит. Стоит Германии отойти в тень и всё вернется на круги своя.
Так что, заключение мира сейчас — единственный путь сохранить страну и советскую власть. Пускай для этого и придется пожертвовать многим — землями, людьми, ресурсами, приобретенными с таким трудом стратегическими позициями, но другого пути сейчас нет. Генеральный штаб однозначно дал понять: после понесенных потерь и отсечения прямых коммуникаций, ведущих на юг, армия не сможет удержать Кавказ, а без кавказской нефти не сможет организовать новое зимнее контрнаступление. Впрочем, даже если бы и смогла, вряд ли оно оказалось бы успешней прошлого — немцы наверняка учли полученные уроки, да и силы теперь слишком не равны. А значит остаются только переговоры. И начинать нужно уже сейчас, пока армия еще сражается, а у страны есть силы на сопротивление — возможно, удастся выторговать более мягкие условия, ведь германцам эти полтора года войны тоже дались нелегко…
А впрочем, еще неизвестно как всё сложится. Тогда, в 1918-м году Брестский мир тоже казался величайшим бедствием, грозящим самому существованию молодого советского государства. Хотя почему казался? Он и был таковым. Но он не просуществовал и года, а страна советов жива до сих пор. Возможно, и новый мир с Германией продлится недолго и закончится очередным торжеством советской дипломатии? Как знать… — Тут мысли Сталина слегка изменили свое направление, переметнувшись на "союзников". Вождю пришла в голову еще одна аналогия с далеким 18-м годом. — Тогда немцы, посчитав свои цели на востоке достигнутыми, бросили все свои силы на запад, едва не захватив Париж и не сбросив англичан в море. Но, то было в 18-м, теперь же Париж и вся Франция давно уже принадлежат немцам… Посмотрим, как "союзники" будут выбивать их оттуда. Раз уж они не торопились помочь нам, когда Красная армия, истекая кровью, пыталась остановить нашествие гитлеровских полчищ, то пускай теперь воюют в Европе сами, не рассчитывая на отвлечение немецких войск на восток!
Как там говорил этот американский сенатор? Трумэн, кажется. "Если мы увидим, что войну выигрывает Германия, нам следует помогать России, если будет выигрывать Россия, нам следует помогать Германии. И пусть они как можно больше убивают друг друга, хотя мне не хочется ни при каких условиях видеть Гитлера в победителях"[101]. Видеть Гитлера победителем, конечно же, не хочется, но и США с Великобританией не многим лучше. Что ж, теперь настал черед СССР постоять в стороне. Сталин злорадно усмехнулся — вот мы и понаблюдаем, кто выйдет победителем и выйдет ли вообще. Вот тогда и посмотрим, как долго продержится новый "Брестский мир". — Придя к такому утешительному выводу, вождь выбил давно погасшую трубку и повернулся к столу с сидящими за ним членами политбюро — пора переходить от слов к делу.
