Алексей Рюриков - КОНТИНЕНТАЛЬНЫЙ СОЮЗ
Воевать из-за Чехословакии тоже не хотелось. Тем более с учетом отвлечения почти трети армии в Финляндии, пусть даже и замещаемой лихорадочной мобилизацией. Да и аналогии с первой мировой действительно выглядели неприятно.
Итогом обсуждений, стало давшееся тяжело решение о безусловном отпоре Рейху. Желательно дипломатически, если не получится - войсками. То, что второй вариант является началом большой войны, политбюро, как свидетельствуют протоколы заседаний, осознавало четко. Но заверения французов о готовности их войск вселяли надежды на быстрый разгром немцев и последующий мир на основе справедливого урегулирования.
27 декабря после обмена Жданова и Петэна личными посланиями, союзники согласовали позицию по Чехословакии: безусловное выполнение гарантий Праге и объявление войны Германии в случае попытки ввода войск в Чехословакию вне зависимости от предлога. Обсуждать тонкости определения агрессии лидеры стран не стали - не время. В Москву для согласования совместных планов срочно вылетел генерал Думенк, бывший командующий войсками 1-го военного округа. В Париж отправился с той же целью генерал-лейтенант Базилевич.
Москва и Париж пока надеялись остановить немцев угрозами, но рассматривали и вариант войны. Предполагалось, что после начала немецкой оккупации будет сделано совместное заявление, СССР начнет по немедленной просьбе Праги ввод войск в Словакию, а Франция, сосредоточив ударную группировку на немецкой границе, будет готова начать, в случае отказа Берлина, наступление.
***
Гитлер, основываясь на сложившейся ситуации, особенно с учетом войны в Финляндии, говорил, что СССР и Франция "уже молча отказались от Чехословакии", что он "убежден в советском неучастии и абсолютно не верит в военные действия Франции против Германии без участия русских". Фюрер допускал, что "Россия попытается поддержать Чехословакию в военном отношении, и прежде всего с помощью воздушного флота, особенно если русские смогут закончить сражение с финнами". Поэтому он рекомендовал командованию вермахта действовать стремительно, предупредив, что, "если в первые дни не будут достигнуты серьезные успехи… наступит общеевропейский кризис".
На совещании с военным командованием 27 декабря Гитлер подвел итог размышлений: "Нам терять нечего. Мы можем только выиграть. Наше экономическое положение таково, что мы сможем продержаться лишь несколько лет… У нас нет выбора, мы должны только действовать". Фюрер говорил правду, расходы на военные нужды в 1939 году пришли в несоответствие с запросами экономики, уже заставив включить печатный станок для выпуска новых денег, вследствие чего финансовая, а вместе с ней и экономическая катастрофа представлялась неизбежной. Альтернативой было свертывание экспансии и срочное переключение на внутреннее развитие, но это означало неизбежное падение уровня жизни для уже привыкших к постоянному росту и высокому соцобеспечению немцев, что в перспективе вело к недовольству и потере власти фюрером. Для Гитлера и его окружения создалось такое положение, из которого только "прыжок в войну" мог считаться спасением.
В Лондоне немецкие планы подчинения Чехословакии восприняли скорее положительно, предполагая, что этим будет достигнута, как выразился Галифакс, "завершенность границ немецких интересов в Центральной Европе", что станет окончанием немецкого реванша. В итоге карта Европы приобретала желаемую равновесность - взаимно уравновешенные Франция и Германия с союзниками и Англия в роли третейского судьи. Опасения вызывала роль вышедшего на мировую арену СССР, но возможности Москвы британцы оценивали скептически, особенно после неудач РККА в Финляндии. Риск всеевропейской войны правительство видело, но военные оценивали возможность вступления в войну СССР до конца финского конфликта как почти невероятную, а французскую и немецкую армии как примерно равных противников. Рассчитывалось, что после первых сражений франко-германский фронт перейдет в позиционную стадию по типу первой мировой, противники растратят свои силы, после чего у Лондона будет возможность вмешаться в события и определить финал.
Впрочем, война представлялась все же не лучшим вариантом, привлекательнее выглядел вариант дипломатической победы, который британская дипломатия намеревалась использовать в своих целях, обещая оставшимся независимыми странам защиту от Берлина - которую, как стало бы очевидно, не могут гарантировать французы и русские. Вопрос о вступлении в войну Британии обсуждался, признавалась возможной помощь Германии поставками, но не боевые действия против Франции. С учетом необходимости как можно дольше удерживать СССР отвлеченным на финнов, британское правительство приняло решение в случае начала войны направить контингенты английских ВВС и, возможно, сухопутных войск, в Финляндию. Под маркой "добровольческих сил".
27 декабря Чемберлен неофициально предостерег Петэна от нападения на Германию, заявляя, что Великобритания в этом случае "не исключает выступления на стороне подвергшейся агрессии" и убеждая отказаться от гарантий чехам. В тот же день, британский парламент принял закон о чрезвычайных полномочиях, позволяющий правительству обеспечить безопасность населения и вести войну, издавая законы от имени короля и Тайного совета без обсуждения в парламенте.
***
В СССР обсуждение ситуации не прекратилось, авторами новой идеи урегулирования конфликта стали военные. Буденный на заседании политбюро предложил в качестве средства давления на Германию и гаранта безопасности Чехословакии, ввести на чешско-германскую границу советские, французские и итальянские части. Подобная демонстрация решительности союзников, по мысли НКО должна была удержать немцев от нападения.
Предложение немедленно направили в Париж, где оно вызвало противоречивую реакцию. Идея, конечно, выглядела перспективно, но породила сомнения в намерениях Москвы. Возникли опасения, что под прикрытием введенных войск, Жданов попытается осуществить советизацию Чехословакии, а передачу Чехословакии вместо Рейха Советскому Союзу, во Франции не считали удачным ходом. В любом случае, реакция в мире на подобные действия могла стать непредсказуемой, дать повод для обвинений в оккупации Чехословакии и оттолкнуть нынешних союзников к немцам и англичанам, обвинения Праги в превращении в "коммунистическое гнездо" и без того муссировались англо-немецкой пропагандой.
Жданов и Петэн вновь обменялись личными посланиями. К вечеру предложение было отклонено.
В последующем, этот эпизод стал темой множества споров историков, как о возможности предотвращения Второй мировой войны, так и о реальных намерениях Москвы и причинах нереализованности такого варианта.
Москва и Париж вновь убедились во взаимном недоверии. Каждый из партнеров опасался, что союзник в случае начала боевых действий, постарается переложить основную тяжесть на другого. СССР, имея границу с Чехословакией и планируя ввести туда войска, автоматически должен был столкнуться с наступающим вермахтом, тогда как французы имели возможность занять оборону на линии Мажино и выждать удобный момент, даже после официального объявления войны. В Париже, зная, что немалая часть РККА занята на финском фронте, опасались задержки переброски уже советских войск в Чехословакию.
В ходе обмена мнениями, стороны согласились, что при переходе вермахтом чехословацкой границы, в Париже и Москве немцам будут вручены ноты одинакового содержания, в присутствии послов союзника. В случае если Германия не пойдет на свертывание конфликта в течение суток, будет объявлена война и не позднее суток с этого момента Франция и СССР начнут боевые действия, причем Москва обязалась в этот срок начать ввод войск в Чехословакию, Франция - как минимум, частные операции на территории Германии.
Во Франции за применение силы в случае агрессии Германии против Чехословакии высказывалось более 80% населения, и 88% французов поддерживали союз с СССР. Война не вызывала особого энтузиазма, но распространилось подогреваемое пропагандой как Патриотического фронта, так и компартии убеждение, что рано или поздно война с Гитлером неизбежна. Большинство в парламенте готово было, впрочем, голосовать за войну, даже если у общественности война и не вызовет восторга, считая, что уступка Гитлеру Чехословакии отодвинет только начало войны, поскольку позже Гитлер обрушится с гораздо большей силой на Францию.
В СССР пропаганда сработала не хуже. Опросов там не проводилось, но идея помощи чехам удачно накладывалась агитпропом на лозунг о нарушении немцами договоров, что оценивалось как предательское поведении Гитлера, которому попытались поверить. Кроме того, несмотря на последние два десятка лет, благожелательное отношение к Франции у населения сохранялось, а после сближения и поддерживалось официально.