Вячеслав Коротин - Броненосцы победы. Топи их всех!
Остальные командиры стали хмуриться и недовольно переглядываться. Непонятно из за чего: раделяли они опасения Истомина или осуждали его нерешительность. Скорее второе.
– Напрасно нервничаете Михаил Константинович, естественно, сразу в пасть тигра мы не полезем. Сначала попробуем нанести удары на севере и со стороны океана. Пусть понервничают. А атаки главной их транспортной артерии прикроем боеспособными броненосцами – всегда будет к кому под защиту отскочить. К тому же, от подавляющего числа вражеских крейсеров оставшихся в строю на данный момент, ваши корабли уходят легко и без напряжения. Вероятность встретить в море "Ивате" или "Токиву" – ничтожна. – у Клапье де Колонга заранее был готов ответ на такие аргументы.
– Хватит, господа! – Рожественский поднялся с кресла и обвёл взглядом присутствовавших. Его мутило и знобило от последствий полученных в бою ран, но не присутствовать на данном совещании он себе позволить не мог, – Операция – дело решённое, если у вас есть какие то конкретные предложения по её сути – высказывайтесь.
Офицеры не стали (да и в большинстве своём не хотели) возражать.
– Тогда, – выдержав паузу продолжил командующий, – Получите пакеты с указанием зоны ваших операций и приготовьтесь выйти в море в течении двух дней…
Через два дня вспомогательные крейсера стали один за другим покидать Владивосток. "Амур" и "Алмаз" отправились к северному побережью Хоккайдо, громить японских рыбаков, "Урал" – к западному побережью того же острова, "Кубань" – южнее Сангарского пролива, попытаться нарушить каботаж, "Днепр", "Рион" и "Терек" проливом Лаперуза просочились в Тихий океан, а "Ангара", в сопровождении "Наварина" и "Сисоя Великого", отправилась на параллель Гензана. Там никто утоплен не был, но были остановлены и досмотрены три нейтральных парохода. Ввиду отсутствия контрабанды они были отпущены, но свою роль в изменении стоимости фрахтов поход русских кораблей сыграл: Тихоокеанский Флот продолжал действовать на коммуникациях Японии, это нельзя было сбрасывать со счетов. Очередной удар по экономике врага был нанесён.
Разговор предстоял неприятный, ну просто как давиться… Однако сам кашу заварил. И отступать Василий не собирался. Получив приглашение от Эссена прибыть в командирский салон, лейтенант уже через пять минут постучался в дверь.
– Заходите, Василий Михайлович, присаживайтесь, – радушно пригласил командир броненосца офицера, – Прочитал ваш рапорт. Удивлён. Вы просите отпуск, когда "Пересвет" в таком состоянии?
– Извините, Николай Оттович, я наверное не сумел выразиться внятно. Конечно, я прошу об отпуске только после того, как приведу в порядок всю его минно-электрическую часть, – Василий густо краснел, но отступать не собирался.
– А в чём причина такой спешки, Василий Михайлович? Я правильно догадался? – Эссен прекрасно видел смущение Соймонова и в его глазах прыгали лукавые искорки.
– Думаю, что правильно, – Василий сначала потупил глаза, но потом, словно застыдившись своего смущения, с вызовом посмотрел на Эссена, – Правильно поняли! Неужели вы в этом видите что-то постыдное?
– Да Боже упаси! Эх, молодость, молодость! Я прекрасно понимаю вас, но всё-таки служба – есть служба, война ещё не закончилась.
– Но наш "Пересвет" ещё долго будет небоеспособен, а свою часть я обязательно приведу в порядок. Отъеду не раньше, чем самый придирчивый проверяющий признает, что всё в порядке.
– Ооо! Вы, к вашему счастью, пока ещё не знаете, что значит просто придирчивый проверяющий. А уж "самый придирчивый"… Но дело не в этом. Я верю, что вы разберётесь со своим электричеством достаточно быстро, ну в смысле с проводами. А где взять новые прожектора? Вы наше российское разгильдяйство забыли? Мне вам надо доказывать, что каждую лампочку достать для вас будет серьёзной проблемой и битвой с нашими береговыми бюрократами и крючкотворами? Я не прав?
Василий понял, что командир припёр его к стенке и возразить нечего.
– Ладно, успокойтесь, подпишу я ваш рапорт, – глянув на мгновенно осунувшееся лицо своего старшего минёра, сказал Николай Оттович, – Я о другом с вами сейчас поговорить хочу. А! Кстати! А почему вы не упомянули в рапорте о своём ранении? Мне было бы легче ходатайствовать о его удовлетворении.
– Но ранение то лёгкое, царапина, можно сказать, – в глазах лейтенанта появилась надежда, – Было бы унизительно козырять этим, когда есть огромное количество действительно серьёзно раненных офицеров. Но, Николай Оттович, а как же вы меня отпустите, если столько проблем предстоит решать? А о чём о другом вы хотели поговорить? А…
– Стоп! Слишком много вопросов сразу, молодой человек, – улыбнулся каперанг, – Для начала напомню, что кроме вас есть ещё и младший минный офицер – пусть с месячишко поработает без вашего присмотра, покажет, что он способен занять ваше место.
У Василия похолодело внутри: он ожидал, что командир может быть недоволен его просьбой, что откажет, но чтобы отрешить от должности… И если бы какой другой командир, но Эссен! Рассудок отказывался воспринимать эту информацию, но слова прозвучали.
– А какая должность? – голос Соймонова предательски дрогнул, выдавая волнение.
– Я хочу предложить вам стать старшим офицером "Пересвета", – весело посмотрел в глаза лейтенанта Николай Оттович, – А вы о чём подумали?
– Мне?? – Василий ошарашенно посмотрел на командира, – Старшим офицером? Да я же ещё…
– Да-да. Полгода назад вы были мичманцом, вахтенным офицером маленького миноносца, а сегодня я вам предлагаю должность… "Второго после Бога", учитывая, что первый после Всевышнего на "Пересвете" – я. Война, Василий Михайлович. Ещё не такие взлёты бывали в военное время. В конце-концов мне решать, кого из офицеров я хочу видеть на месте своего первого помошника. Вы умны и пользуетесь авторитетом, вы тактичны, когда надо и требовательны, когда необходимо. И вы честолюбивы. В хорошем смысле. Быть вам адмиралом, но именно должность старшого и есть самая главная ступенька в пути к орлам на погоны.
Просто необходимо пройти через эту "собачью" должность. Командовать кораблём буду я, а экипажем – вы. И матросами, и кондукторами, и господами офицерами. Последнее сложнее всего. Многие из них в одном с вами чине, у многих из них гонору… Ну не мне вам объяснять. И вы должны будете быть тактичным и гибким в одних случаях и решительным и непреклонным в других. И сами должны будете понимать когда каким быть. И корабль фактически на вас. Все "железки" и "деревяшки", ну и всё остальное, из других материалов. Жить вам придётся на броненосце. Не случайно на флоте говорят о давних событиях: "Это было ещё до того, как старшой сходил на берег". Но без этого не стать хорошим командиром. А ведь вы хотите стать и командиром большого корабля, и адмиралом. И было бы ненормально, если бы не хотели. Тогда и не стоило вообще поступать в Морской Корпус. Что скажете, Василий Михайлович?
– Ну мой ответ достаточно очевиден. Я совершенно согласен со всем, что вы сказали, Николай Оттович. Да, я как и все, хочу делать карьеру и понимаю, что не пройдя через эту должность настоящим командиром не станешь. Но неужели, несмотря на мою молодость и небольшой опыт, начальство согласиться с моей кандидатурой? И на броненосце, и на флоте полно лейтенантов имеющих преимущество в старшинстве передо мной, а занимающих должности более скромные, чем старший офицер броненосца. Я то с благодарностью приму ваше предложение, но не очень верю в реальность этого.
– Этого достаточно. Мне нужно было только ваше согласие – остальное предоставьте мне. А сейчас – в добрый путь! Езжайте в Петербург. Даю вам две недели не считая дороги. Отдохните, поправляйтесь, решайте свои сердечные дела. До встречи! Честь имею!
Эпилог
26.06.1905. Санкт-Петербург
Барышни Васильевского острова очень хорошо разбирались в военно-морских чинах и наградах. Для большинства из них морские офицеры были кругом общения и потенциальными женихами. Да и отцы с братьями зачастую служили на флоте.
Поэтому молодой лейтенант в парадной форме, с тремя орденами на груди (кроме полученных ранее Георгия и Станислава, Василию была пожалована за бой в Цусимском проливе ещё и Анна 3й степени с мечами) вызывал живой интерес и привлекал неравнодушные взгляды встречавшихся по дороге красоток.
Василий чувствовал это и ему было приятно ощущать внимание хорошеньких девушек. Но он спешил к одной единственной и все мысли у него были только о ней.
Взлетев на третьий этаж по знакомой лестнице он, с колотящимся сердцем, позвонил в дверь.
Алёна, горничная Капитоновых, даже не сразу узнала в блестящем офицере давно здесь не появлявшегося скромного мичмана.
– Кто там, Алёна? – услышал Соймонов до боли родной и любимый голос.
