Андрей Дай - Столица для Поводыря
— Вот, Герман Густавович! Полюбуйтесь! — вскричал он так, что из караулки даже конвойные прибежали с кольтами наголо. Думали, должно быть, старый генерал меня тут этой непонятной штуковиной убивает.
— Эм… Здравствуйте, Илья Петрович. И что же… гм… это?
— Успех! Это успех, дражайший мой Герман Густавович! Это чугун нашего с вами завода, любезнейший мой господин Лерхе!
— Чугун? — удивился я. Как-то я не так себе его представлял. Мне казалось, чугун должен быть более… эстетичен на вид, что ли. А на столе лежал грубый кусман непонятно чего, прости Господи.
— Именно – чугун! — продолжал радоваться генерал. — А днями и железо будет! Василий Степанович ныне паровую машину запускает, а потом и пудлинговую печь зажжем. К апрелю, поди, и на тысячу пудов в день можно рассчитывать.
— А рельсы? — получилось как-то тоненько. Жалко. Пришлось прокашляться. Сердце билось в ритме дискотеки восьмидесятых – сто двадцать ударов минуту.
— Ах, Герман Густавович, дорогой! Да что вам эти рельсы?! Господин Пятов только формы на вальцы и ждет, чтоб эти ваши рельсы начать прокатывать. Рельсы – это натуральнейший пустяк! Мастеровые мои форму под царские ворота для будущей Троицкой церкви начали делать! Вот это да! Это чудесно.
— Церковь? Уже заложили? — а в ушах билось – «рельсы, рельсы, рельсы»!
— Как можно!? Весной и заложим. Все вместе. И его преосвященство попросим освятить…
— Да-да, конечно. Так те двести верст, о коих вы обещание давали…
— Господин Лерхе! Ваше превосходительство! — сурово нахмурил седы брови Чайковский. — Я в том Честью клялся, и от слов тех не отступлюсь. Только, мнится мне, что…
— Будет немного меньше?
— Мы способны и вдвое больше произвести. Надобно бы подумать, чем еще торговый люд здешний заинтересовать. Заводы, как меня учили, должны хозяевам и прибыль приносить, а не только самолюбие тешить.
— Конечно, — разулыбался я, отпуская сердце на волю. — Я сейчас же отпишу в Бийск. С купцами тамошними был уговор, чтоб в Китай нашу продукцию возить. Еще Гинтар… Господин Мартинс кровельным железом интересовался, а датчане – листами на корпус парохода. Паровые машины с Асташевыми… Гвозди еще…
— Да бросьте вы, ваше превосходительство, — генерал сбросил похожее на шинель пальто на свободный стул и уселся. — Утро-то вечера мудренее. Завтра уже этим озаботимся. Ныне же, давайте ка, молодой человек, отпразднуем! Такое дело сделали! Грех не порадоваться!
Отметили на славу. На следующий день выяснил, что оставленный в кабинете слиток обладает чудесными лечебными свойствами. Попил рассольчику, подержал в руках пару минут тяжелую чугунную чушку, и все! И голова больше не болела, и слабость – как рукой сняло. Я как только понял, что именно произошло – немедленно эту волшебную штуку к себе в арсенал уволок. Прибрал, так сказать. Потом еще несколько раз в сходных ситуациях пробовал воспользоваться единожды проявившимися свойствами, но почему-то не вышло больше ни разу. Однозарядный, видно, был артефакт.
В общем, пуск завода тоже не стал для губернии каким-то особенно исключительным явлением. Железных или чугунных товаров на рынках больше не появилось, и цены на них и не думали падать. Слегка улучшилось благосостояние извозчиков, нанятых на всю зиму для перевозки руды и угля к месту плавки. Но на фоне общей насыщенности Томска наличностью, и это ни на что не повлияло.
Кое-что, получи вовремя широкую огласку, наверняка вызвало бы некоторый интерес обывателей. Но раз эти сведения не стали общеизвестными, значит – и не нужно. И государю о них тоже в отчете не стали напоминать. Да и нечем, честно говоря, там еще было хвастаться.
Ну нарисовали Московские мастера мне чертежи мосинской трехлинейки. Что-то даже вроде как улучшили. Это если письму верить. Так-то я пока из нового ружья ни разу не выстрелил, на хвастовство это и внимание решил не заострять. А полудюжина образцов где-то в пути задержалась. Так что – весть дошла, а физическое воплощение – еще нет.
Тем же самым посланием меня ставили в известность, что еще десять готовых прототипов штабс-капитан Гунниус забрал в Петербург для герцога Мекленбург-Стрелецкого. Написал в ответ, что рад буду, если новое оружие понравится армии. И еще раз напомнил о договоре, согласно которому я должен был первым получить пробную партию ружей.
Еще поблагодарил за пистолеты. Пара пистолей, шикарно украшенных серебряной насечкой и искусной гравировкой, в шкатулке из карельской березы, ныне изображают у меня в кабинете коробку для сигар. Носить с собой вместо револьвера я их никогда не стану, потому как ненадежны. Два из пяти – или осечка или клин. Как такому оружию жизнь доверять?!
О пулемете мне вообще ничего внятного не написали. Работают, мол. Кое-какие успехи есть, но ежели я хочу чего-то большего, чем стендовую модель – надо бы денег добавить… И оценивали мастера разработку никак не меньше чем в тридцать тысяч, а действующий образец – еще по крайней мере в пять. Я решил не торопиться. Подумать еще. Инженерную мысль я подтолкнул, а действующий аппарат по цене целого выезда чистокровных лошадей – это слишком. Не то, чтоб денег стало жалко, просто их есть куда истратить с большей пользой. Тем более что Военное ведомство автоматическим оружием не заинтересовалось. Карл Иванович Гунниус ретранслировал мнение заслуженных генералов: бессмысленный и весьма дорогостоящий механизм для выпуливания денег на ветер!
А вот за чертежи станков и технологии производства латунных гильз – огромное им спасибо! Уж я-то точно знал – рано или поздно новое, казнозарядное оружие императорской армией будет принято на вооружение. И тогда Военному ведомству понадобятся миллионы гильз! А тут – я! Медь с цинком у нас в губернии есть. Производство патронов наладить не сложно. Осталось лишь дождаться, когда в окончательном виде с патроном определяться.
По нынешним временам – дело это долгое. Года два, а то и три комиссии будут собирать, заседать, и из пустого в порожнее переливать. А потом представят парочку образцов царю. Тот ткнет пальцем, и вопрос решится.
И то – это идеальный вариант. Не зря же среди гвардейских офицеров Александра Второго иной раз за нерешительность обзывают «старой бабой». Может так случиться, что и государь будет еще полгода колебаться и сомневаться, пока кто-нибудь из ближайших советников, или родственников не надавит. Тот же великий князь Николай Николаевич, например. Или – ярый сторонник скорейшего перевооружения русской армии – герцог Мекленбург-Стрелицкий. Ирония судьбы моего Отечества – зачастую иностранцы, принявшие Российское подданство, куда большие радетели пользы новой Родины, чем родившиеся в империи.
Жаль, конечно, что и о пользе новых винтовок нельзя было в отчете написать. Не мое это дело. Не дело гражданского губернского правления. Во дворцах эффективность губернатора не по уровню промышленности или сельского хозяйства определяют, а по сумме, отчисляемой в казну. И именно «Определение повинностей, натуральных и денежных» – главный пункт отчета!
Восемнадцать процентов роста бюджета не хотите?! В прошлом году мы чуть меньше полутора миллионов в Госбанк отправили, а теперь – больше двух! Я уже говорил – только с аукциона – более двухсот тысяч. Плюс, конечно же, сказались два урожайных года! Крестьяне получили неожиданную прибыль и смогли, хотя бы частично, расплатиться с недоимками. Существенную сумму добавили купцы и промышленники. Особенно винокуры и производители сахара. Оба этих товара облагались государственным акцизом.
«Состояние недоимок» – еще один показатель работы губернского начальника. Но и тут, как я уже говорил, Господь за меня. Не удивлюсь, если выяснится, что по величине недоимок Томская губерния окажется одной из лучших в стране.
«Состояние богоугодных заведений и особенные в течение года подвиги благотворения». Этот аспект я как-то из внимания вовсе выпустил. Фризель что-то нарыл по закромам, какие-то даже цифры привел. Фамилии и места. Достроенную и освященную церковь в Колывани, которую друган Гилеевский от котлована до золоченых куполов чуть ли не за свой счет выстроил, упомянул.
Ну и я глазами скупые строки пробежал. Не интересно это мне. Если поначалу, до знакомства с епископом Виталием, еще, бывало, посещали мысли организовать народ на достройку Собора на Соборной площади, то потом – как отрезало. Решил, что если бы новый храм Томичам действительно нужен был – давно бы уже и деньги собрали и артель нашли. А на нет и суда нет.
«Состояние учебных заведений, казенных и частных, и вообще средства обучения в губернии». Это матушке императрице послание. Павлуша и тут нашел, чем похвастаться. Обе гимназии – и мужская и женская – в полтора раза больше учеников осенью набрали. Большей частью – купеческих детей, но какая разница-то? Об открытых при моих Лабораториях курсах для механиков паровых машин…
