Владлен Багрянцев - Железные Люди в Стальных Кораблях
Крест?!
"…Это всего лишь Южный Крест, самое замечательное созвездие нашего ночного неба. Но англичане поняли это не сразу. Некоторые из них, будучи в приступе острой наивности, решили, будто прибыли в волшебную страну Иоанна Пресвитера …"
— Он никогда не вернулся к пирамиде, верно? — поспешил уточнить Хеллборн.
— Нет, — покачал головой хранитель, — на обратном пути белголландцы схватили его и отрубили голову. К счастью, он оставил нам свои записки. А вот Лондонская "Таймс", октябрь 1850 года. Вот, читайте отсюда.
"…Фельдмаршал Истерленд, преследовавший пинтайских мятежников, был немало разочарован, когда узнал, что жуткий грохот, потрясший окрестности и напугавший даже былых ветеранов, был взрывом порохового склада в тайной лесной крепости. "Они украли у меня победу!" — воскликнул фельдмаршал, выслушав донесения разведчиков. Действительно, пинтаи, засевшие в древней цитадели, собирались отчаянно обороняться против наступающих англичан, но нелепая случайность — или Воля Небес — погубила их в мгновение ока. Свидетели рассказывают, что полуразрушенная крепость была окружена древним городом, построенным в те давние времена, когда ныне погибшая империя кхмеров владела этими землями. Многие из наших соотечественников-археологов, привлеченные этим сообщением, желали бы посетить старинный город. Но, к сожалению, этот район по-прежнему закрыт для гражданских лиц в связи с продолжением военных действий ".
— Даже я не все помню, — заметил высокочтимый Ман Да Рин, следя за Хеллборном, — в конце концов, я специально не занимался этой темой. Похоже, это последнее упоминание о большой камбоджийской пирамиде.
— Пинтайская война продолжалась после этого несостоявшегося сражения еще 20 с лишним лет, — вспомнил Хеллборн.
— Совершенно верно, — кивнул старый манчьжур. — А после этого, как будто нарочно, белголландцы открыли свою программу "Наследие Шилифоши", и археологи со всего мира хлынули к ним в гости.
— На что вы намекаете? — на всякий случай уточнил альбионец.
— Это могло быть простым совпадением, — пожал плечами Ман Да Рин. — Больше того, я уверен в этом! Простите, молодой человек, вы случайно не были знакомы с профессором Сайрусом Лайнбрейкером? Он был англичанином, но, насколько мне известно, долние годы проработал в вашей стране.
— Да, был, — коротко ответил Хеллборн, с надеждой, что этим ответом неприятный разговор и завершится.
— Какая трагедия, он был так молод… по сравнению со мной, конечно, — уточнил хранитель. Джеймс не решился поинтересоваться его возрастом. Дьявол разберет этих азиатов, может быть и все сто лет, а то и больше.
— А профессор Лайнбрейкер не распрашивал вас про эту камбоджийскую крепость? — все-таки осмелился спросить Хеллборн.
— Нет, никогда, — отрицательно покачал головой старый манчьжур. — Мы и разговаривали с ним всего-то несколько раз, много лет назад, и ни разу — о пирамидах…
"В таком случае — повезло тебе, старик ".
— …мне и в голову не пришло с ним это обсуждать, — продолжал Ман Да Рин. — Никогда не интересовался этим эпизодом, пока госпожа Кам Бик Фай (вежливый полупоклон в сторон принцессы) не попросила меня приготовить для вас материалы.
— Большое вам спасибо, — поспешил сказать Хеллборн. — Было бы совсем прекрасно, если бы я мог как-нибудь получить фотокопии…
— Я пришлю вам все материалы в посольство, — пообещал хранитель. — А переведенную книгу — даже целиком. У меня много экземпляров — они только что вышли из печати, и мы еще не успели их разослать коллегам в другие страны. Еще и эта нелепая война… Но не мне судить, — поспешно добавил старик, покосившись на свою госпожу.
"Еще раз спасибо — до свидания — всего хорошего — приходите еще!".
На том и расстались.
— Кам Бик Фай? — переспросил Хеллборн, когда они вышли на улицу.
— Старик выболтал мое любимое nom de guerre, — усмехнулась пилот-принцесса. — Дела давно минувших дней…
— Куда мы направимся теперь?
— В театр! — ее лицо прояснилось.
— Китайская опера или этот, как его, театр "Бамбуки"? — неуверенно уточнил Джеймс. Насколько ему было известно, и то, и другое — редкая гадость.
— Ни в коем случае, — усмехнулась Мэгги. Похоже, и она считала вышеназванные жанры чем-то недостойным своего внимания. — Это сюрприз.
Сюрприз удался.
* * * * *— Прекрасные леди! И вы, джентельмены!
Сегодня расскажем мы вам,
О людях из очень далекой вселенной,
Подвластной холодным снегам.
Их тело скрывал меднобронзовый панцирь —
Их руки сжимали мечи!
И звались они, говорят, египтянцы,
О прочем легенда молчит.
Не знали английских лужаек зеленых,
И наших прекрасных холмов,
Они кочевали в стране Альбиона,
Среди вековечных снегов.
Их пращники в небо метали снаряды,
И метко бросали ножи,
Их в битву носил верблюдонт. Без пощады —
Им кот саблезубый служил!
Герои сегодня представленной драмы
Узнав мудрецов простоту,
В стране возвели пирамидные храмы —
И в них поклонялись Кресту.
Забыты Геката, Нептун и Юпитер,
Беллона и сам Бельзавел,
Их мудрый король Иоаннес Пресвитер
Христу поклоняться велел.
Как солнце взошел над неправедным миром,
Но сгинул в холодной земле…
И вместе с Уильямом нашим Шекспиром
Расскажем о том короле!
Рассказчик раскланялся и скрылся за кулисами. Последовали бурные продолжительные апплодисменты и второе явление. Те же и король.
По единодушному мнению альбионцев, шекспировская трагедия "King John the Prester" сильно уступала "Абелунгам" Кристофера Марло. Особенно в исполнении довольно-таки провинциального Фрэнсисбергского театра "Полюс". Другое дело — Лондон или Париж; там залетные альбионцы спешили на представление "Короля Джона", как на встречу с добрым земляком. Осталось выяснить, насколько преуспели в постановках альбионских трагедий вестернизированные манчьжуры и китайцы.
Вступление на высоком уровне, отметил Хеллборн, у Рассказчика неплохой английский язык. А его китайская физиономия — как и азиатские лица других актеров — только подчеркивает тот факт, что действие происходит не в старой доброй Англии, а в далекой стране на другом конце планеты… Увы, первоначальное впечатление быстро растворилось под напором шотландской рыцарской брони и пистолетных кирас английской республики. Шекспириада, как она есть.
Разумеется, об исторической достоверности говорить не приходилось. В каком-нибудь "Короле Лире", с его французами и бургундцами в десятом веке ДО Рождества Христова, достоверности и то было на порядок больше. Тем более что "Король Джон Пресвитер" был написан в тот короткий романтический период, когда английские первопроходцы еще принимали альбионских аборигенов за потерянных христианских братьев.
Тем временем действие на сцене набирало новые обороты и расширяло границы сознания. Мудрый король египтянцев разгромил всех своих врагов, объединил страну и даже освободил еврейских рабов, которые строили у него пирамиды. Но после того, как его армия утонула в Южном ледовитом океане (по его высохшему дну освобожденные рабы уже переправились в Африку), король задумался о вечном и решил сменить веру.
Все соседние владыки (турецкий султан, эфиопский император, китайский богдыхан, Великий Могол, Великий Инка и т. д.) прислали своих придворных священников, иногда подкрепленных солдатами и пушками. Особенно эффектно выглядела высадка в Альбионе турецкого контингента (Намек на старого жулика Пири Рейса. Чуть позже, в 20-х годах семнадцатого века, турки попробовали на самом деле, но потерпели полный крах. После чего отправились грабить беззащитную и легкодоступную Исландию).
Разумеется, мудрый король Иоанн твердо решил стать христианином. Коварные магометане, буддисты и прочие язычники не могли этого допустить. Поэтому началась кровавая бойня в лучших традициях "Тита Андроника". Не менее сотни персонажей потеряли головы, ноги, руки или девственность; нередко — все перечисленное сразу. Одним из последних пал сам главный герой — от руки предателя-брата, дважды мусульманского ренегата. И казалось бы, сгинуть Альбиону в беспросветном черном мраке мавританского язычества и невежества… Но в самый трагический момент на сцене появились англичане под командованием сэра Фрэнсиса Дрейка и перебили всех еретиков и других врагов Всевышнего, Англии, королевы и церкви. В финальной сцене заключившие братский союз англичане и египтянцы покинули поле битвы под торжественное пение "Non nobis, Domine". Занавес. Овация.
Сюрприз удался.
— Неплохо, неплохо, — вынужден был признать Хеллборн. — Ничуть не хуже, чем в "Глобусе".
