Иэн Бэнкс - Выбор оружия. Последнее слово техники (сборник)
«Ого-го», – сказал он себе.
Над холмами разнесся гром.
– Да… не могли бы вы повторить еще раз?
– Мессия…
– Я бы очень просил не называть меня так.
– Ах, ах, государь Закалве… но тогда как же?
– Ну, скажем, – он развел руками, – просто «сударь».
– Государь Закалве, вы предвозвещенный! Предреченный!
Великий жрец, сидевший напротив него в железнодорожном вагоне, сцепил пальцы.
– «Предреченный»?
– О да! Вы наше спасение. Наше божественное воздаяние! Вы ниспосланы нам!
– Ниспослан, – повторил он, все еще пытаясь понять, что же произошло.
Вскоре после того, как он спустился на землю, прожектора выключились. Жрецы окружили его и повели – он чувствовал множество рук на своих плечах – в бронированную машину. Освещение на посадочной полосе погасло: остались только узкие конусы света из автомобильных и танковых фар. Новоприбывшего, хлопоча вокруг него, повезли к железнодорожной станции и посадили в глухой вагон, который с грохотом понесся в ночь.
Окон в вагоне не было.
– О да! Традиция велит отыскивать внешние опоры для нашей веры: они куда более прочны. – Великий жрец (представившийся как Напоэреа) поклонился. – А кто может сравниться в величии с человеком, который был Комвоеном?
Комвоен. Ему пришлось изрядно порыться в памяти, чтобы вспомнить. Комвоен. Пресса Скопления сообщала, что именно эту должность он занимал прежде. Распорядитель военных операций. Именно в качестве Комвоена он в прошлый раз участвовал в этой сумасшедшей пляске с Цолдрином Бейчи. Бейчи был Комполом – отвечал за политику (о, эти тонкие различия!).
– Комвоен… – Он кивнул, все еще не разобравшись, что к чему. – И вы думаете, я смогу вам помочь?
– Государь Закалве! – воскликнул великий жрец, соскальзывая со своего сиденья и снова становясь на колени. – Вы – это то, во что мы верим!
Он снова сел на пухлые подушки.
– Позвольте узнать почему?
– Ваши деяния легендарны! Они золотыми буквами вписаны в нашу память со времен последнего великого несчастья! Наш Предводитель перед смертью изрек пророчество о том, что наше спасение придет «из-за небес»; среди произнесенных им имен было и ваше. Вы явились к нам в трудную годину. В вас – наше спасение!
– Понятно. – Он не понимал ничего. – Посмотрим, что можно сделать.
– Мессия!
Поезд остановился на какой-то станции, где их препроводили к лифту, а оттуда – в анфиладу комнат. Ему сообщили, что окна выходят на город внизу, только в самом городе сейчас объявлено затемнение. Комнаты выглядели довольно пышно. Он обошел их.
– Да. Очень мило. Спасибо.
– А вот ваши мальчики, – сказал великий жрец, отодвигая штору в спальне, где на огромной кровати в томных позах лежали пять-шесть юношей.
– Гм… Я… да… спасибо, – сказал он, кивая великому жрецу, затем улыбнулся мальчикам, и все они улыбнулись в ответ.
Он лежал без сна на церемониальной кровати во дворце, сцепив пальцы на затылке. Потом в темноте отчетливо прозвучал щелчок, в воздухе появился и тут же принялся таять синий светящийся шар; посреди спальни повисло крохотное устройство размером с человеческий ноготь.
– Закалве?
– Привет, Сма.
– Послушай…
– Нет, это ты послушай. Объясни, пожалуйста, что за хрень происходит.
– Закалве, – заговорила Сма через ракету-разведчика. – Это сложно, но…
– Но у меня тут шайка жрецов-пидоров, которые верят, что я решу все их военные проблемы.
– Чераденин, – жалобно проговорила Сма. – Эти люди сделали веру в твою воинскую доблесть частью своей религии. Неужели ты откажешь им?
– С легкостью, поверь мне.
– Нравится тебе это или нет, Чераденин, но ты стал для них легендой. Они думают, что ты способен на великие деяния.
– И что же я должен делать?
– Предводительствуй ими. Стань их генералом.
– Кажется, этого от меня и хотят. А на самом деле?
– Ничего другого, – раздался голос Сма. – Предводительствуй ими. Бейчи уже на станции. На станции Мурссея. Пока она считается нейтральной территорией, и Бейчи делает то, что нужно. Неужели ты не понимаешь, Закалве? – Голос Сма звучал напряженно и восторженно. – Они у нас в кармане! Бейчи делает именно то, что нам требовалось, а тебе нужно только…
– Что?
– …быть самим собой. Поработай на этих ребят.
Он покачал головой:
– Сма, ты мне разжуй и в рот положи. Что я должен делать?
Он услышал, как Сма вздохнула.
– Выиграй для них войну, Закалве. Мы поддерживаем те силы, с которыми работаешь ты. Если они победят, а Бейчи окажется на стороне победителей, то не исключено, что мы сможем изменить ход событий в Скоплении. – Сма еще раз глубоко вздохнула. – Закалве, нам это необходимо. Мы не вполне свободны в своих действиях, но ты нам нужен, чтобы все уладить. Выиграй для них эту войну, и мы, возможно, все утрясем. Серьезно.
– Ага, серьезно. Прелестно, просто прелестно, – сказал он ракете-разведчику. – Но я уже вскользь просмотрел их карты. Ребята в глубокой заднице. Выиграть войну им поможет лишь чудо.
– Ты только попробуй, Чераденин. Пожалуйста.
– А я получу помощь?
– Помощь?… Что ты имеешь в виду?
– Разведданные, Сма. Если вы сможете наблюдать за противником…
– Нет-нет, Чераденин. Мне жаль, но мы этого не сможем.
– Что? – громко сказал он, садясь в кровати.
– Мне очень жаль, Закалве. Правда. Но нам придется пойти на это. Положение очень деликатное, и мы должны держаться в стороне. Даже эту ракету мы не должны были посылать. И мне придется скоро тебя покинуть.
– Значит, я буду действовать сам по себе?
– Мне очень жаль, – сказала Сма.
– Тебе очень жаль!
И он повалился на кровать.
«Никаких игр в солдатики» – так недавно велела ему Сма.
«Долбаные игры в солдатики», – пробормотал он себе под нос, собирая волосы на затылке и закрепляя их резинкой.
Светало. Он погладил хвост волос и выглянул наружу через толстое, искажающее изображение стекло. Снаружи простирался окутанный туманом город, только начавший пробуждаться. Над городом нависали румяные от рассветных лучей снежные вершины, а еще выше – голубоватые небеса. Он с отвращением посмотрел на длинное, обильно украшенное одеяние, оставленное жрецами, потом неохотно надел его.
Гегемонархия и ее противник, империя Гласин, вот уже шесть веков вели то затухающие, то разгорающиеся вновь военные действия за контроль над субконтинентом средних размеров, где располагались обе державы. Столетие назад к ним стали спускаться другие обитатели Скопления – на странных летающих кораблях. Местные жители и тогда были отсталыми по сравнению с другими мурссейцами, которые на десятилетия опережали их в области технологий и, вероятно, на несколько веков – в нравственном и политическом плане. До контактов с другими цивилизациями аборигены пользовались арбалетами и пушками дульного заряжания. Теперь, столетие спустя, у них появились танки. Много танков. Танки, артиллерия, грузовики и сколько-то почти бесполезных самолетов. Еще у каждой стороны имелось по одной престижной системе вооружений, компоненты которой частично были приобретены у наиболее продвинутых цивилизаций Скопления, но по большей части получены в дар. У Гегемонархии был единственный, приобретенный через шестые или седьмые руки космический корабль, у Империи – несколько ракет. Считалось, что ракеты находятся в нерабочем состоянии и в любом случае неприменимы по политическим соображениям, так как предположительно несли ядерные боеголовки. Общественное мнение Скопления готово было мириться с бессмысленной войной и все более совершенным оружием, пока мужчины, женщины и дети погибали регулярно, но в относительно небольших количествах. Но мысль о миллионе людей, сожженных за одну секунду ядерной вспышкой, была для него невыносима.
Империя выигрывала войну с применением обычных вооружений, войну, истощавшую ресурсы обеих стран. Предоставленные самим себе, они, наверное, только начали бы осваивать силу пара. Вместо этого дороги заполнялись крестьянами-беженцами и телегами с домашним скарбом; танки перепахивали поля с урожаем, а пикирующие бомбардировщики уничтожали городские трущобы.
Войска Гегемонархии уходили из долин в горы, отступая перед бронекавалерийскими соединениями Империи.
Одевшись, он сразу же отправился в картохранилище. Несколько сонных штабных офицеров вскочили и, протерев глаза, застыли по стойке «смирно». Утром карты выглядели ничуть не лучше, чем предыдущим вечером, но он долго стоял, вглядываясь в них, оценивая позиции своих войск и войск Империи, задавая вопросы офицерам, пытаясь понять, насколько точны разведданные и каково моральное состояние армии. Но офицеры, казалось, были больше осведомлены о диспозиции войск противника, чем о настроениях собственных солдат.
Он кивнул сам себе, просмотрев все карты, и отправился завтракать с Напоэреа и остальными жрецами. Потом он повел всех их в картохранилище (обычно после завтрака жрецы возвращались в свои апартаменты и предавались созерцанию) и снова стал задавать вопросы.
