Василий Кононюк - Параллельный переход
В несколько заходов переправившись через речку, и спрятав лодку и канаты, мы направились по дороге вниз. Иван тихо рассказал мне, что атаман с утра всех остальных казаков припахал возить снопы, доски и собирать плот на берегу Днепра, возле одинокого дуба, и мы сейчас стараемся, до темноты, добраться до того места. Но вряд ли нам это удастся, поздно выехали, и придется ночевать на полдороги. Так оно и случилось.
Едва заалел небосвод на востоке, как мы оказались в седле, и продолжили нашу скачку. И оказалось, не зря спешили. Есть у нашего атамана интуиция, как чувствовал, что сегодня татары объявятся. А может еще тогда, сговорились, что до четверга успеют. Когда мы выехали на кручу, к одинокому дубу, нас встретил Остап, который еще вчера, был отправлен сюда, следить за порядком.
– Дымов пока не видно, батьку, плот собираем помаленьку, отправил казаков с лошадьми, с утра, за полоном, скоро уже должны быть.
– Добре Остап. Казаки, давай все вниз, на берег, помогайте плот вязать, Керим и Богдан готовьтесь к поединку.
У меня подготовка была простой. Достал свой старый самострел и зарядил его охотничьим срезнем. Потом достал новый, и начал приматывать лук обратно к ложе. Надо же чем-то заниматься, успокаивая свои мысли, и очищая сознание. По ходу дела приехало шестеро казаков с кучей связанных пленников, и разгрузив их на вершине, пешим строем повели к реке, добавив коней общему табуну, который уже пасся, под присмотром двух казаков.
Едва закончил приматывать лук, и стрельнул пару раз, для пробы, по любимому мешку, который не поленился взять с собой, как с той стороны появился дымок. Атаман, сев с двумя казаками в лодку, потащил на тот берег канат для переправы. Потолковав там не менее получаса с приезжими татарами, лодка направилась обратно.
– Пошли вниз Богдан, – весело сказал мне Керим, и взяв своего коня в поводу, повел к реке. Первый раз за все это время, я видел его веселым. Аж мороз по коже прошел.
– Керим, Богдан, давайте на плот, Сулим и Иван, ведите татарина, с которым Богдан биться будет, берите его доспехи и оружие. Еще четыре казака, кто на тот берег хочет посмотреть, садитесь, и рушили с Богом.
Нас с Керимом, и атаманов, казаки за канат не пустили, сказали места мало, только под ногами будем путаться. Пользуясь свободной минутой, решил выяснить один вопрос.
– Батьку, а тебе монеты за пленных сейчас дадут?
– Только за твоего татарина и его доспех, сорок золотых дадут.
– А дашь мне двадцать золотых, из моей доли?
– Зачем тебе?
– Хочу об заклад биться.
– Получишь свои золотые. Тебе на поединок ставать, значит должен свои монеты, до поединка получить.
Сойдя на берег, мы после небольшой прогулки оказались на знакомом холме, где вновь стояли татарские шатры. К атаману подошел богато одетый татарин, видимо, местный начальник, и передал мешочек с монетами. Атаман, ловко рассек веревки на руках пленного, и передал его, вместе с кучей железа, встречающему.
– Давай свой кошель, отсыплю. – Кошель свой я оставил дома, но у меня был с собой полупустой мешочек с чистыми холстинами, и лечебными травами. Туда и отсыпали.
Нас оставили под присмотром двух хмурых, толи, наблюдателей, толи, часовых. В лагере началась легкая суета, с ближайшего холма скакал дозорный, что-то крича на ходу. Табунщики подогнали коней, и три десятка воинов вскочили в седла, приготовив оружие.
– Отряд какой-то скачет, – перевел нам, Сулим.
– Айдар, больше некому, – прокомментировал атаман.
Вскоре показался отряд идущий ходкой рысью по протоптанной тропе.
– Тридцать сабель, – буркнул Сулим. С устным счетом, и зрением, у него проблем не было, настоящий дозорный. Атаман с пониманием хмыкнул,
– Знал, что у них тридцать клинков, уважение к гостям проявил.
Отряд остановился под холмом, к нам направилось три всадника. К ним навстречу выехало трое встречающих. На несколько минут о нас все забыли, но вскоре в нашу сторону направилась группа всадников. Впереди ехал местный начальник, который нас встречал, и один из прибывших, видный татарин лет под сорок.
– Айдар, – буркнул атаман, отвечая на мой немой вопрос. Главный крымчак начал речь. Сулим, быстро принялся переводить,
– Спрашивает, кто из нас желал поединка с каким-то Юсуфом.
Керим, начал что-то отвечать, и тронул коня им навстречу. Из группы сопровождающих выехал рослый и широкий воин в полном доспехе. Его коня прикрывала многослойная кожаная попона, защищающая от стрел. Возрастом он был не моложе Керима, но выглядел значительно мощнее. Они встретились в свободном пространстве между нашими группами, о чем-то коротко пообщались, и разъехались обратно. Довольный, и сияющий, как начищенный чайник, к нам приехал Керим.
– Это он, батьку, это он. Услышал Бог мои молитвы, хранил его, спасибо вам, и тебе атаман, и тебе Богдан. Не поминайте лихом, казаки. Если родит София, все дитю своему завещаю, если нет, тебе атаман всем распоряжаться.
– Не о том думаешь Керим, за то не журись, о поединке думай.
– Простите если что, казаки. Даст Бог, свидимся с вами, если не на этом, то на том свете, у чертей на сковородках. – Весело расхохотавшись, Керим пришпорил коня, и поскакал вниз вдоль пологого склона. Мне показалось, что не только меня, но и всех остальных, от его веселого смеха, бросило в дрожь. Его противник, после короткой беседы, поскакал в противоположную сторону. Все потянулись к краю холма, занять лучшие зрительские места, понимая, что в долине, под его склонами, сейчас состоится поединок. Пора было рисковать.
– Сулим, переведи. Всем кто меня слышит, заявляю, что наш Керим, побьет своего обидчика, и ставлю за то, своих двадцать золотых монет, против десяти монет того, кто примет мой заклад!
И вооружением, и статью, Керим уступал противнику, и я надеялся, что кому-то, гордость и жадность, не позволят терпеть такое явное неуважение. И действительно нашелся такой, но не тот, что я думал. Крымчаки хмуро молчали, видимо, у них лишних монет не было, впритык на выкуп родственников и купца, но Айдар решил вступиться за честь крымского оружия. Он что-то сказал, и Сулим, быстро перевел.
– Принимаю твой заклад мальчик. Тебе монеты не нужны. Скоро и ты ляжешь на землю, которую вы осквернили подлым нападением. Всех вас ждет кара. А пока, я ставлю еще десять монет, против десяти монет того, кто не верит в победу нашего воина. – Такой шанс заработать десятку, нельзя было пропустить.
– Батьку, одолжи еще десять монет, сейчас отдам.
– С огнем играешь, не о том думаешь, – недовольно пробурчал атаман, – откуда знаешь, что Керим победит?
– Видение у меня было. – Иллар скривился как от кислого, и видно, с трудом удержался от ругательств.
– Ну, тогда конечно, – с сарказмом вымолвил он. Решив воспринимать эти слова за согласие, тут же громко заявил.
– Ставлю еще десять золотых, против твоих десяти! Сулим, переведи.
Тем временем события под холмом начали развиваться по нарастающей, и все замолкли, боясь пропустить хоть мгновение увлекательного зрелища. Между противниками было метров двести. Они синхронно достали луки, и начали пристрелку, шагом, сближаясь, друг с другом. Но после нескольких выстрелов, из которых, все Керимовы стрелы нашли цель, звонко щелкая о доспех, а последняя, слегка рассекла незащищенную часть левой руки татарина, тот, спрятав лук, и защищаясь щитом от Керимового обстрела, наклонив копье, галопом бросился в атаку. Керим продолжал лениво стрелять из лука, не обращая внимания на приближающуюся, остро заточенную, татарскую пику. Прокручивая все это в памяти, мне со временем начало казаться, что он просто подманивал его поближе, но это теперь, а тогда…
Когда большая часть зрителей на холме взревела от восторга, ожидая неотвратимого удара, а у меньшей, сердце ушло в пятки, конь татарина, получив стрелу в глаз, сделал передний кульбит через голову, а татарин, совершив недолгий перелет, с характерным звуком, шарахнулся мордой оземь. Керим, тронув с места коня и достав чекан, не торопясь, подъехал к стремящемуся подняться на ноги татарину, и обухом чекана, прервал эти ненужные попытки, так нагружающие травмированный организм. Я всегда верил, что где-то в глубине души, Керим, добрый и отзывчивый человек. И всем кто мне не верит, я буду рассказывать этот эпизод, тронувший зрителей до глубины души. Все собравшиеся, в полной тишине, наблюдали, как спешившийся Керим, связав татарину руки, легко забрасывает, этот неподъемный симбиоз метала и живой плоти, на своего коня, и шагом уходит в сторону прибрежного леса. Его низко склоненная голова, видимо, внимательно рассматривала дорогу, но я, при всей моей азартности, не закладался бы против тех, кто утверждал, что Керим плакал.
Когда годами идешь к намеченной цели, жертвуя всем, то в конце пути, в душе, остается только пустота, и понимание, цель, не стоила и десятой части того, что ты положил на ее достижение. И тогда ты начинаешь понимать глубину истины, заложенную в абсурдном учении йогов, "Делай что должно, но никогда не желай результата".
