Сергей Чекоданов - Майская Гроза
- Майор, подтвердились ли ваши сведения, сообщeнные позавчера.
- Да, мой генерал. - Поднялся начальник разведки корпуса. - Англичане действительно накапливают горючее в указанном месте. От наших позиций до склада всего лишь пятнадцать километров.
- Обнаглел Окинлек. С нами совсем не считается. - Заметил генерал Штрайх, командир пятой лeгкой дивизии. - Насколько велики запасы?
- Нам хватит до самого Каира. - Подвeл итоги разговора Роммель.
Генералы заулыбались. Если уж придeтся заключать мир с англичанами, то лучше сделать это в Каире. Это с британских генералов собьeт их спесь, и заставит задуматься о событиях на востоке.
- Я чувствую себя как гость, по ошибке приглашeнный на светский раут. - Начал постановку задачи Роммель. - Только он вошeл во вкус, как вдруг обнаруживается, что он лишний и его начинают выкидывать за дверь. И как-то хочется напоследок очень невежливо хлопнуть дверью!
- Когда будем "хлопать дверью"? - Поинтересовался генерал фон Тома.
- На подготовку операции достаточно пяти-шести дней, но исходить будем не только из этого срока. Нужно чтобы британцы старательно изучили "эту бумажку". - Роммель кивнул на справку ОКВ. - И окончательно расслабились. А вот тогда мы ударим.
- Предлагаю назвать операцию "Случайный гость". - Сказал командир пятнадцатой танковой дивизии генерал фон Приттвиц.
Засмеялись присутствующие, Роммель согласно кивнул. Генералы придвинулись к карте и началась разработка последнего прощального "хлопка дверью" на Африканском театре военных действий.
11 июня 1941 года Прибалтика
Противный свист тяжeлой мины резал слух, заставляя прижиматься к земле, хотя по звуку Гюнтер уже определил, что она пролетит дальше. Усилием воли он заставил себя подняться и совершить очередной бросок к спасительным развалинам многоэтажки, за которой находился командный пункт его батальона. Приглушeнный расстоянием взрыв оповестил округу, что мина наконец-таки нашла цель. Гюнтер оглянулся. Взрывом разнесло относительно целый, по сравнению с остальными постройками района, двухэтажный особняк, в котором у русских находилась какая-то из их многочисленных контор, а в настоящее время держал оборону взвод соседнего батальона.
Гюнтер только что пробегал мимо них и услужливая память вывела перед мысленным взором усталые лица солдат. Особенно запомнился молоденький солдат с испуганным взглядом. Запомнился именно испугом. За три недели непрерывных боeв всех пугливых уже успели похоронить, а у остальных страх прочно уступил место упрямой решимости и отрешeнности. Большинство уже окончательно мысленно похоронила себя. После того как русские три дня назад прекратили бессмысленные атаки, появилась надежда, что скоро к ним пробьeтся помощь. Но вместо этого начались бесконечные изматывающие обстрелы и налeты. Большевики не жалели снарядов и бомб, превращая красивый когда-то город в груду развалин. Тем более удивительно, что первые дни авиацию они не использовали вообще, а артиллерия вела огонь только из небольших калибров.
Видимо кто-то там наверху, в Москве, имеющий право решать судьбы не только отдельных людей, но и целых народов, вынес городу смертный приговор. И вот теперь этот приговор приводили в исполнение, не жалея смертоносного железа.
Шестнадцатисантиметровая русская мина была самым жутким подарком, падающим на головы его солдат из затянутого пылью и дымом неба. Если от настильной траектории снарядов можно было укрыться за тыловой стороной домов, впрочем, успешно превращаемых этими снарядами в груды битого кирпича, то от мин, с жутким свистом и воем влетающих в укрытия, а то и прямо в окопы, спасали только подвалы. Эти же посланцы ада, ибо только дьявол мог додуматься до мин такого калибра и мощи, с лeгкостью разносили любые перекрытия, заживо хороня отчаявшихся людей под обломками. Из двух взводов его батальона, попавших в такие ловушки, откопать удалось чуть более трети. И то половина была ранена осколками мины и разорванных страшной силой кирпичей.
Вот и сейчас соседний батальон лишился левофлангового взвода. Даже если кто-то и остался жив после взрыва, вряд ли он будет боеспособен. Чаще всего остаются в живых те, кого отшвырнуло страшной силой в сторону. В результате - контузии и переломы, которые уменьшают количество солдат не хуже классических ран.
Мелькнула мысль, что правый фланг батальона теперь нужно усилить ещe одним пулемeтом, но тут же погасла. Отправлять солдат из относительно безопасных укрытий на верную смерть не хотелось. Вряд ли русские перейдут в наступление. Зачем им ложить головы под пулями, если можно смешать врага с землeй с безопасного расстояния.
Хлопнула где-то далеко четвeртая мина. Гюнтер облегчeнно вздохнул. Обстрел закончился. Какое счастье, что у русских не так много боеприпасов для этих чудовищ, а то бы от солдат доблестного вермахта уже ничего не осталось. Если бы русские ещe умели соблюдать график ведения огня, потери немецких войск были бы намного меньше. Но эти азиаты никакого понятия не имеют о пунктуальности. Никогда неизвестно, на сколько именно начнут раньше или же, что более вероятно, опоздают начать обстрел артиллеристы противника. Вот и приходится быть всe время настороже.
Гюнтер сделал ещe один рывок и добрался до подбитого в один из первых дней панцера. Тогда они ещe наступали и какая-то русская батарея, подпустив их ближе, практически в упор расстреляла наступающие панцеры в подставленные борта. Часть повреждeнных машин вскоре утащили ремонтники. А эти три так и остались молчаливым напоминанием о днях относительной удачи. Русские тогда сожгли семь машин, и только вмешательство литовцев, выступивших на стороне вермахта, помешало им перестрелять всю танковую роту. Хорошо замаскированные орудия удалось обнаружить только тогда, когда в их расположении стали рваться гранаты. Это литовцы ударили в тыл советской батарее.
Остатки литовского отряда добровольцев держали оборону на его левом фланге. Правда, с каждым днeм их становилось всe меньше и меньше. И не только из-за боевых потерь. Смело вступившие в бой в первые дни, когда победа вермахта казалась несомненной, теперь, когда танковая группа Гепнера сидела в котле, они быстро растеряли боевой пыл и начали разбегаться, страшась русского возмездия. Среди них, да и немецких солдат тоже, ходили жуткие слухи о расправах, утраиваемых большевистскими комиссарами над добровольцами литовских отрядов и их семьями.
Сам Гюнтер этим россказням не верил. Как могли сведения об этом попасть в блокированный со всех сторон город. Сами литовцы при этом ссылались на каких-то знакомых своих дальних родственников, с риском для жизни пробравшихся через линию окружения. Зачем? Зачем здравомыслящему человеку спешить на верную смерть? Тем более, что обстоятельные неторопливые литовцы не производили впечатления сорвиголов. Они и в драку то ввязались только потому, что посчитали абсолютно безопасным для себя выступить на стороне победителя. Да ещe в надежде, что на этом их участие и закончиться. Не получилось!
Гюнтер переместился за третий панцер. Закопчeнные останки некогда грозной боевой машины, распахнувшие от внутреннего взрыва многочисленные люки, являли собой жалкое зрелище. Красавец Pz-3, гордость танковых дивизий вермахта, несомненно, лучший танк Европы, оказался просто беспородной шавкой по сравнению с породистыми бульдогами Восточного фронта. Никогда он не забудет растерянные лица танкистов после первого столкновения с русскими Т-50, которые оказались ничуть не хуже их прекрасных машин. И дикий ужас в глазах уцелевших после столкновения с ротой тяжeлых КВ. Нет, танкистам вермахта приходилось нести потери и раньше. Чаще от артиллерии, реже при столкновениях с очень даже неплохими французскими танками. Но никогда эти столкновения не заканчивались с таким диким счeтом: один - к десяти. Потеряв во встречном бою двадцать машин, большую часть безвозвратно, танковый батальон вермахта с трудом остановил продвижение пяти тяжелых русских танков, подбив всего лишь два! Причeм эти монстры не горели. Они всего лишь остановились, а один из них даже продолжал стрелять.
Гюнтер выглянул из-за гусеницы. Предстоял самый опасный рывок через открытое пространство, простреливаемое русскими пулемeтами. Шевельнулось сожаление о том, что не послушал приказа оберст-лейтенанта и не пошeл кружным путeм через тылы. Правда, путь при этом был, по крайней мере, в три раза длиннее, а насчeт безопасности - мины со снарядами там падают даже чаще, чем на передке. Ну, а русская авиация, не трогающая траншеи переднего края из-за боязни накрыть своих, в тылах просто зверствует, расстреливая всe, что имеет глупость пошевелиться.
Гюнтер внимательно всматривался в линию русских позиций, без особой надежды что-либо заметить в этом нагромождении строительного мусора из битого кирпича, остатков дверных и оконных проeмов и искорeженного взрывами железа. Вчера утром на этом месте он потерял своего ординарца, убитого очередью из пулемeта, а ближе к вечеру снайпер подстрелил связного из соседнего батальона.
