Александр Головчук - Почему и нет? Часть вторая
Едва ли наш проводник сможет уйти...
Хотя, как знать? Он 'Штирлиц' тертый. В водах полоскан, огнем прожарен - может и выскочит. Он тут - местный.
Погоня проскакала буквально через пятнадцать, может двадцать минут, как мы направились в сторону леска. Проскакало по дороге около взвода, может чуть побольше, с факелами и фонарями, а отделение в девять человек свернуло в сторону возможного места укрытия похитителей. Лесок как раз подходил...
Ха! Мы сами так ловили татей по виленским лесам. Тактика, как у нас. То есть - хорошая.
- Ложись! - это Толик.
Твоя стихия спецназ! Тебя учили уходить от погони, а ты нас поднатаскал неслабо. Во! И это пригодилось, не меньше марш-бросков...
Хана сюртуку! А какой был...
- Хлюп...
- Чвак...
... модный!
На пузо в лужу и по весенней грязи...
Толик - ящеркой, Гаврила - ловко, я - так сяк, Серж - ...?
Ну,... Серж пока неважно. Но ползем в близкий распадок. Похоже на ручеек, заросший по берегам вербовым кустарником. Защита - никакая, укрытие - так себе... А другого нету. Пластаем по земле, защитнице нашей. Укрой матушка от взгляда злого, ищущего, укрой от погони кровавой... Не доползти нам, не успеть... Далеко...
Наверное, очень уж горячо молились мы, земля нам и подарила небольшую ямку-промоину, вроде воронки от снаряда, куда мы и забились вчетвером. Эта ямка и укрыла от глаз проехавшего в сторону леска отделения. А ведь меньше, чем в полусотне шагов от нас были. Ночь-то ночь, но на голом выпасе мы - мишени. Если б не ямка...
Тогда, Серый, была б хана не только сюртуку, но и тому, кто в нем.
Патруль проехал. Всё, ползем к кустам. Там хоть какой-то шанс... Двигаться к лошадкам уже нет смысла, через десяток-другой минут егеря их обнаружат. Слава Богу, никого из людей там быть не должно, только приготовленный для нас транспорт.
Капнуло мокрым. И еще... Дождь.
Ура! Дождь! Для нас спасение... Только бы подольше... Собаки след не возьмут... Да и откуда брать? Мы до лошадей не добрались. Ах, как я рад, весеннему, мокрому и противному, но такому желанному дождю!
- Я из повиновения вышел.
За флажки - жажда жизни сильней...
Ох, как же прав ты был Владимир Семенович..., как прав! На себе прочувствовал ...бег...шаг...бег... Ходу, Серый, ходу!
В ту ночь мы оторвались от погони. Хорошая карта и ноги - отличная помощь тому, кто эти самые ноги уносит, особенно если и непогода играет в тему. Как только по прибалтийски надолго раздождилось мы рванули в противоположную от леска сторону.
Сколько может пробежать человек ночью?
Помню фильм, про десантников, где лихие парни в голубых беретах бегали по полстраны за забег. Так не бывает... Но если очень надо, будешь бежать имея весьма близкие к этим ребятам результаты. Главное - не стереть ноги и носить толковую обувь. И еще... Много-много здоровья, и очень весомый стимул.
Мы пробежали до утра около двадцати верст, и ушли за первое кольцо.
Тогда ушли...
Гаврила выдал нам терпко сладкие с привкусом трав лепешечки. Величиной как монетка в три копейки, только толстенькая. Допинг, который использовали скоморохи. Семейный секрет. Помогает видеть ночью, придает силы. Держим под языком, пока не растает полностью.
Ночное зрение действительно стало много лучше. Дорогу видим, даже если передвигаемся какими-то лесными тропками. В темноте никто не оступился, не поломал ноги. Невероятно...!
По логике, для беглецов - две дороги. К границе - на восток, и к морю - на север. Их наверняка перекрыли надежно, потому, как мы обидели не кого-нибудь, а лично императора. Такой подарочек ему грохнули...
Значит - 'мы пойдем другим путем'. Ночью - марш-бросок. Днем - спать и восстанавливать силы. В густонаселенном Поморье (или правильнее Померании?) задача архисложная. И еще в дополнение, за нас объявлена награда. Портреты висят на дверях ратуши в каждом городке. Описания знает каждый крестьянин. Вычислили, кто исполнил Фролина стало быть, и уже неважно как они это сделали.
Теперь неважно...
Но о награде мы узнали чуть позже.
Как уходить - понятно. А теперь вопрос - куда?
Мы дали крюка и рванули на юго-запад, в сторону городка с поэтичным названием Штум. Невдалеке от городка и задневали в старом глиняном, изрядно заросшем кустарником, но еще действующем, карьере. Хотели добраться до более толкового укрытия, но наставший рассвет не позволил. Пришлось довольствоваться тем, что имели... Карьером.
Нормально... Весь город берет здесь глину испокон веков. Но не в дождь же? Мокрая глина не хуже льда скользит. Это совсем ненормальным надо быть, а немцы, проживающие в этой местности, народ прагматичный. Вот! А пещерки, выдолбленные в стенке карьера какими-то трудягами для нас самое оно. От дождя укроют, и от взгляда людского. Таких пещерок вона сколько... Какие еще не обвалились, какие уже и позарастали. Искать тут беглецов никому в голову не придет. Уж больно грязно... Не полезут солдаты, и селяне в дождь поберегутся.
Дневка вышла холодная. Сюртуки да дорожные плащи промокли насквозь, и были измазаны глиной до полного неузнавания. М-дя... Не комок, конечно. Французская мода на такое обращение обиделась и полезла по швам. Особо дико смотрелись цилиндры покрытые грязью и глиной на мне и на Серже. Но без них в голову холодно. У слуг шапки практичнее господских, так что Гавриле с Толиком повезло больше.
Огня не разведешь...
Одна отрада, от глаз скрыты каким-то терновником мы надежно.
За гущей кустов, в одной из старых ям и затихарились. От дождя нас укрывал глиняный свод, а грелись прижавшись друг к другу. А поскольку со сном в таких условиях напряженка, решали как поступить дальше.
В общем, дальнейшие действия зависели от того сколько войск и полиции в городке.
И чем он так хорош, этот городок, что мы к нему рвались? А просто... Он у самой кромки большого леса расположен, на запад от него громадный лесной массив. Тянется до Вислы, это верст пятьдесят, и шириной от севера к югу верст, примерно, сто семьдесят. Ведет нас Толик, и по карте и своим чутьем руководствуясь.
А еще знаниями...
В этом массиве и через полторы сотни лет от сейчас партизанили. Значительные силы польских АК-овцев скрывались. Значит и нам заныкаться будет где. Сейчас-то он и побольше, и погуще. Главное добраться до самого леса.
Но перед этим мы решили заглянуть в городок.
Вот такой нестандартный ход.
Психи на прогулке. Маршрут вычислению не поддается...
В следующую ночь мы как раз и планировали посетили сей населенный пункт.
Спросите, чего нас понесет в городок?
Так мы же без припаса...
Кроме оружия, которого не много, и денег, которых много не бывает - ничего. Весь груз - саквояж, захваченный Гаврилой из комнаты Фролина, несомненно, ценная вещь, но там съестного ничего нет. А в лесу, чем силы поддерживать? Даже котелок отсутствует. Но не это главное.
Мы хотим засветиться, вполне намеренно. Пусть нас увидят, пересчитают и опишут. Нашу рваную и грязную одежду, в основном, поскольку лица мы тогда намеревались скрывать. Позже, обнаружив свои описания на дверях ратуши, поняли - правильно делали.
Ну да, зашли в городок. Отоварились. И даже расплатились... Ну, пошумели слегка... А че не зайти, если в городишке не осталось никого, кто мог бы оказать нам сопротивление? Пока мы прятались в глиняной пещерке, на манер неандертальцев, из городка всех солдат забрали. Наверное, нас ловить.
Про солдат мы узнали от языка, которого захватили уже перед сумерками. Сам в руки шел. Не упускать же такой случай. Информация была необходима, как воздух, а тут вот он - источник, вышагивает под дождиком.
Какая нужда погнала городского бедняка на ночь глядя из города, да еще и рядом с карьером, определить было не трудно. Причина была в гусе со свернутой шеей, которого этот достойный оборванец прятал под своим рваньем.
Воришка рвал когти с места преступления, рассчитывая заныкаться на своей загородной малине и попировать вволю. Ан не вышло... Нарвался предшественник Паниковского на еще таких же голодных любителей гусятины, как сам.
Бедолага тотчас выявил самое искреннее желание поделиться своею добычей, кровом, в виде землянки, но с приличным очагом и топчаном, и всеми сведениями которые только были в его немытой башке. Эта искренность была прямо пропорциональна количеству стволов в одном пакете, направленных ему в лоб. Четырехствольная перечница которую предъявил Гаврила оказала весьма сильное впечатление. Против такого железного аргумента не попрешь. Тем более, что во второй руке у моего управляющего была золотая монетка. И радушный хозяин землянки принялся выкладывать все, что мы хотели услышать. С тем большей охотой, что мы пообещали ему оставить жизнь, на что он в первый миг не рассчитывал вовсе.
