Александр Мазин - Римский орел
Познакомился Черепанов и с женой командующего. Ее звали Паулиной, она была лет на двадцать моложе мужа и все еще весьма привлекательна.
И она была единственной, кто был способен возражать Фракийцу без риска оказаться со сломанной шеей.
Жить у Максимина было выгодно (бесплатно и к центру событий близко), но хлопотно и утомительно. В доме постоянно ели. И постоянно толклись какие-то попрошайки. И приходилось постоянно выслушивать хвастливые речи хозяина. И поддакивать, иначе хозяин обижался. И – никакого уединения. Не слишком большой (по римским меркам) дом был под завязку набит слугами: рабами, вольноотпущенниками, бедными родственниками, престарелыми ветеранами, с которыми Максимин когда-то служил… От всего этого столпотворения у Черепанова возникало чувство, будто он находится не в доме, а на каком-нибудь форуме. Вдобавок неподалеку от дома находился рынок, и всю ночь напролет под окнами черепановской спальни грохотали повозки и ругались погонщики.
Не выдержав, Геннадий велел Трогусу подыскать какое-нибудь тихое и приличное место. Подальше от рынков.
Тевд справился с задачей на удивление быстро. Снял Черепанову квартирку с отдельным входом на первом этаже небольшой инсулы[159]с полной обстановкой, в которую входили рабы: повар и слуга. К числу достоинств арендованного жилища относилось наличие водопровода и канализации – большая редкость для здешних многоэтажек. Правда, и цена оказалась такой, что Черепанов только вздохнул. Он-то считал себя богатым человеком… Впрочем, Трогус заверил кентуриона, что это еще дешево. Летом, когда начинается «дачный» сезон, цены на жилье в Риме немного меньше, но зимой они просто сумасшедшие. И вообще, просто пофартило, что чиновник, проживающий в этих апартаментах, срочно отправляется в Капую и пробудет там до конца января.
В общем, на следующий день Черепанов переехал и впервые за все время пребывания в Риме нормально выспался.
Истый «культурный» римлянин Трогус повел Черепанова в театр. Лучший в Риме театр Марцелла, расположенный рядышком со зданием Цирка Фламиния, куда, как заявил Тевд, они тоже обязательно сходят. Когда будут гонки.
Театр Марцелла не был самым большим. Самым большим был театр Помпея, вмещавший в два раза больше народу. Что, собственно, и было его главным недостатком. Вообще-то, как сообщил Трогус, им с кентурионом повезло. Театры в Риме «работают» только с апреля по ноябрь. Но поскольку сейчас праздники, а зима довольно теплая, актеры дают несколько представлений.
То, что римский театр существенно отличается не только от тех, к которым Черепанов привык, и даже от маленького провинциального театра в Августе, Геннадий начал догадываться прежде, чем они вышли из дома. Когда Трогус прихватил с собой две пары подушек, сообщив, что, мол, и летом на мраморе можно задницу отсидеть, а уж зимой и вовсе отморозить. Но Черепанову в голову не могло прийти, насколько велики эти отличия.
Несмотря на величественность самого здания, происходящее внутри больше всего напоминало спортивный матч. Фигурки актеров где-то внизу, на сцене, казались совсем крохотными. И это при том, что Тевд откупил им места не на самом верху, а на «средних ярусах». Но если, благодаря отличному зрению, Черепанову удавалось разглядеть даже детали ярких актерских масок, то услышать что-либо на таком расстоянии было совершенно невозможно. Нет, акустика в театре была превосходной. Если бы зрители хранили молчание… Но они его хранить не собирались. На трибунах царила вполне раскованная атмосфера. Нечто среднее между футбольным матчем и грандиозной пирушкой на свежем воздухе. Внизу, на подиуме, прыгали и кривлялись актеры, сменялись декорации, происходило какое-то действо, видимо, отлично известное всем (кроме Геннадия) присутствующим, поскольку те шумно его обсуждали. На первых порах Черепанов еще получал какую-то информацию от Тевда. Например, что актер в красном – это бедняк, а смуглые маски принадлежат мужским персонажам, в отличие от бледных женских. Но потом Тевд увлекся дискуссией с соседями, и ему стало не до кентуриона.
Наблюдать за происходящим на сцене было скучно, поэтому Черепанов развлекался, наблюдая за зрителями. За исключением тех, кто расположился в самом низу (сливки римского общества), публика оттягивалась безо всяких комплексов. Орали, свистели, шипели, в полный голос подпевали хору на сцене. Будучи недовольными, кидали вниз недоеденные продукты питания, причем большинство «снарядов» до сцены не долетало, а обрушивалось на головы нижесидящим. А те в свою очередь громко высказывали свое неодобрение. Впрочем, некоторым броски удавались. Один из зрителей, сидевший на пару рядов ниже Черепанова, сдернув с шеи шарф, изготовил «пращу» и с большой сноровкой запустил в не понравившегося актера каким-то фруктом. И попал. Соседи приветствовали меткий бросок одобрительным ревом.
Нет, если говорить честно, когда Черепанов попривык, то понял, что ему здесь поинтересней, чем на какой-нибудь там опере. Веселее. Ну разве в нормальном театре на вас сверху может свалиться пьяненькая, но вполне симпатичная женщина? Или несколько менее симпатичный мужчина, которого зато можно взять за шкирку и отправить этажом ниже?
В общем, Черепанов получил удовольствие. Хотя не совсем то, которого ожидал. Например, у него трижды пытались срезать кошелек. Когда тебе действительно срезают кошелек, это не слишком радостно. Но когда тебе удается перехватить цепкие пальчики и отвесить их хозяину хорошего леща – совсем другое дело!
На обратном пути Черепанов с Тевдом зашли в храм Сатурна (у Трогуса были с данным богом какие-то личные дела), а затем – в ближайшую таверну. Оттуда отправились в термы. Примерно как в клуб. Покидали мяч с какими-то парнями из Генуи, потом ополоснулись и разошлись. Черепанов – в здешнюю библиотеку, а Трогус с генуэзцами – играть в кости.
Пока Черепанов в зимнем саду изучал основы римского управления, Трогус успел продуть двенадцать динариев. Был возмущен и громогласно утверждал, что все генуэзцы – мошенники. Потом успокоился и заявил, что послезавтра в Веспасиановом Амфитеатре – мунера, то бишь травля диких зверей, а потом – гладиаторские бои. Поэтому завтра они идут в цирк.
– На войне на кровищу не насмотрелся? – буркнул Черепанов. – Мало тебе?
– Да что я – лавочник! – возмутился Трогус. – Не в этом дело!
Дело было в том, что Тевд только что «от вполне надежных людей» узнал имя ретиария[160], который завтра точно победит. С другой стороны, Игры – это не только смертоубийство, а большой праздник. Завтра сам Август будет присутствовать. И вообще, Черепанов просто обязан хотя бы разок поглядеть мунеры и все сопутствующие им церемонии.
– Ладно, – согласился Черепанов. – Так и быть, сходим.
Но когда они вернулись домой, Геннадию пришлось изменить планы. На ступеньках у входа в его квартирку сидел раб, посланный не кем-нибудь, а сенатором Антонием Гордианом. Сенатор предлагал кентуриону Геннадию встретиться с ним завтра в третьем часу. В доме сенатора.
И это было предложение из тех, от которых не отказываются. Тем более что Черепанов с самого приезда в Рим лелеял надежду увидеться с Корнелией.
Глава 4,
в которой Черепанов узнает о том, что является «проходной пешкой»[161]
Семейству Гордианов (как поведал Черепанову всезнающий Трогус) в Риме принадлежало довольно много домов. В том числе и знаменитый «дом Помпея»[162]. Особняк, в который был приглашен Черепанов, не был столь роскошен, зато располагался в привилегированном месте: между гигантским кольцом Веспасианова Амфитеатра (который позже нарекут Колизеем) и банями, возведенными Траяном, последним из римских императоров-завоевателей.
Отделенный от шумных улочек стеной и парком, дом сенатора, несомненно, относился к числу архитектурных шедевров: почти невозможное сочетание легкости и монументальности, присущее некоторым здешним храмам. И когда после очередного поворота выложенной розовым камнем платановой аллеи дом внезапно и целиком возникал над кронами высоченных деревьев, это производило впечатление. Особенно если учесть, что одноэтажное здание было значительно ниже вековых платанов. Восхищенный Черепанов замер, любуясь открывшимся великолепием. Искушенный слуга-грек остановился мгновением раньше и ждал, внимательно наблюдая за гостем. Позднее он доложит хозяину, что кентурион Геннадий не глазел на строение, аки дикий германец, а созерцал красоту, как положено цивилизованному человеку.
Черепанов, естественно, понятия не имел об этом маленьком тесте.
У колоннады, украшенной по фронтону искуснейшей лепкой, гостя встречал сам хозяин дома, благородный сенатор Антонин Антоний Гордиан. В «форменной» тоге с пурпурной каймой и с широкой улыбкой на чеканно-благородном лице, обрамленном светлой, аккуратно подстриженной бородкой. Наверняка личная встреча тоже была частью продуманной игры. Сначала Черепанова минут пять продержал по ту сторону ворот, из-за которых на него злобно рычали два здоровенных барбоса, а потом сам вышел ему навстречу.
