Физрук: на своей волне 4 (СИ) - Гуров Валерий Александрович

Он замер. Губы всё еще дрожали от злости, но в его глазах мелькнула неуверенность. Копчёный понимал, что я ставлю его в тупик простым вопросом.

— Ну… не, — пробурчал он, сжимая кулаки. — Не ты, пацаны твои.

— Вот именно, — кивнул я. — Пацаны могли и ляпнуть. Молодые, горячие, сам понимаешь. Но я такого не говорил. Так что не путай воздух с делом.

— Слышь ты, — начал Копчёный, с трудом собирая слова, — мне твои шкеты сказали, что когда ты приедешь, то ты мне сделаешь… Я не хочу повторяться, что именно, но ты им это пообещал, — процедил он.

— Это ты слушай, — отрезал я, — если бы я хотел что-то сделать, я бы сделал это без предупреждений и разговоров.

Глаза Копчёного сузились, он пытался понять, шучу я или говорю всерьёз.

— Но конкретно к тебе я сейчас подошёл, чтобы поговорить и выяснить, в чём была проблема.

Копчёный продолжал дёргаться, считая себя вправе требовать расплаты. Но я не дал ему пищи для новой истерики, чем поставил в тупик.

— Поэтому, — продолжил я, — рассказывай, что было. Я слушаю.

В целом я понимал, что мои пацаны хоть и горячие, но не идиоты. Просто так такие слова не бросают. Если они сказали, что этому типу «порвут жопу», значит, Копчёный вёл себя так, что сам это заслужил.

И теперь, глядя на него вблизи, я окончательно убедился, что он мерзкий человек. Из тех, кто вечно ищет повод показать силу там, где нужно просто иметь совесть.

После моих слов Копчёный будто завёлся сильнее. Грудь у него заходила ходуном, ноздри раздувались, а зубы скрипели. Я прям видел, как он весь изнутри кипит и ищет причину взорваться.

— Слышь ты, чё, думаешь, я перед тобой отсчитываться буду⁈ — зашипел он.

Но тут Миша положил руку на плечо Копчёному и отодвинул его в сторону. Так, что тот сразу осёкся, будто понял, что спорить с ним бесполезно.

— Стой, тебе же предлагают по-человечески поговорить, — процедил Миша.

Копчёный что-то забормотал в ответ, но Миша резко качнул головою и заговорил ему прямо в ухо. Я не всё расслышал, но отдельные слова всё-таки распознал.

— Сын… уважаемого человека… — доносилось до меня. — Не рыпайся, я сам с ним поговорю.

Миша при этом пару раз ткнул пальцем Копчёному в грудь — не сильно, но так, что тот понял, что спорить тут не стоит. Копчёный отвёл взгляд, зло выдохнул. Услышанное, похоже, пришлось ему не по вкусу, но перечить Мише он не решился.

Видно было, что авторитет Арматуры здесь был на высоте.

— Мужики, — сказал он, — нам с человеком нужно переговорить с глазу на глаз. Поэтому не обессудьте.

Мужики переглянулись, синхронно кивнули и, не задавая лишних вопросов, сами отошли к своим «Нивам». Один закурил, другие начали разговор, но глаза у всех были направлены на нас.

Я в ответ повернулся к своим пацанам, показал им большой палец, заверяя, что всё под контролем.

Пока Миша провожал перевозбуждённого Копчёного «на перекур», я отошёл к своим. Из внутреннего кармана достал ключи от машины и протянул Кириллу:

— Держи, — сказал я спокойно. — Сядьте в джип.

— А что там, Владимир Петрович? — спросил Кирилл, кивнув в сторону мужиков за моей спиной.

— Знаете, пацаны, как Летов пел? «Всё идёт по плану», — продолжил я тоном, не допускавшим возражений. — Скажите, у кого-нибудь из вас права есть?

— Есть, Владимир Петрович, — ответил один из пацанов. — Я с шестнадцати за руль сел, своей тачки нет, но водить умею. И такую иномарку на автомате потяну.

— Ясно, — кивнул я. — Тогда так: если начнёт происходить то, что вам не нравится — заводишь и уезжаешь. Меня ждать не нужно. Понял?

— Владимир Петрович, — подал голос Кирилл, нахмурившись, — а что может произойти такого, что нам не понравится и мы не должны вмешиваться?

Я коротко пожал плечами. Знал, что вопрос правильный. Но отвечать надо было так, чтобы и тревогу снять, и суть донести.

— Ну, например, — сказал я спокойно, — если мой зуб стукнется о стекло, когда меня начнут бить, — я чуть усмехнулся и развёл руками. — Ну это, конечно, если попадут…

Я подмигнул. Пацаны переглянулись и нервно захихикали. Смех был как клапан, который спускает лишнее давление.

— Короче, парни, — продолжил я уже серьёзнее, — шутки шутками, но смысл вот в чём: если начинается движуха, не геройствуйте. Вы сейчас мой тыл. Сидите, ждите, наблюдайте. Всё остальное — моя забота.

Я обвёл их взглядом. Каждый стоял собранный, готовый на всё.

— И ещё запомните, — добавил я. — Голова всегда должна быть холодной. Не важно, что происходит — разговор, драка, пожар, всё равно. Только хладнокровный человек управляет ситуацией. Дайте мне слово, что вы не будете лезть ни при каких раскладах.

Парни переваривали услышанное, смотрели друг на друга, в их глазах мелькала растерянность.

— Владимир Петрович, — наконец протянул Кирилл, почесав затылок, — такое пообещать проблематично…

— А ты пообещай, Кирилл. Я тебя лично прошу.

Кирилл опустил взгляд, помолчал, потом тихо шепнул:

— Я… по крайней мере сделаю всё возможное. Но вы меня извините, если вас будут бить, я в стороне стоять точно не буду.

Остальные пацаны молча кивнули, подтверждая — позиция Кирилла была их позицией тоже. У меня внутри что-то щёлкнуло. Чёрт возьми, приятно было это слышать. Приятно, но и немного горько. Потому что за такими словами всегда стоит готовность идти до конца.

— Ладно, пацаны, я вас услышал. И, если по-честному, я вам благодарен за такую поддержку.

Я хлопнул Кирилла по плечу.

— Своих не бросаем, Владимир Петрович, — сказал он тем же тоном, каким раньше я сам им это вдалбливал.

Я усмехнулся. Вот это уже результат. Когда твои слова возвращаются к тебе из чужих уст, значит, не зря вкладывался.

Я развернулся и пошёл к Мише. Тот уже стоял чуть в стороне от остальных мужиков.

— Тебя как зовут? — хрипло спросил он.

— Володя, — представился я. — Можешь так и называть.

Миша коротко кивнул, но руку протягивать не спешил. Правильно. Между нами ещё висел незакрытый вопрос.

— Ну, как меня зовут, ты, я так понял, знаешь. Слушай, Володя… я человека, чьим сыном ты назвался, знал очень хорошо.

Он сделал паузу. Молчал секунду, две, потом добавил уже тише:

— Даже слишком хорошо.

Я промолчал. Пусть говорит.

Миша чуть кивнул самому себе, будто подтвердил внутреннюю догадку.

— Вот только, по той информации, что есть у меня, тот Володя погиб, не оставив после себя детей, — обозначил он. — Так что объясни, парень. Как так получается?

Способный ученик, ничего не скажешь. Моя школа. Не поверил сразу на слово — и правильно сделал. Именно этому я его когда-то учил: доверяй, но проверяй. Сейчас он поступал так, как я сам бы поступил на его месте. Иронично, но приятно.

— Веру помнишь? Анисимову, — спросил я, не отводя взгляда.

Миша вздрогнул. Он не мог не помнить.

Вера… моя первая любовь в прошлой жизни. Мы с ней тогда вечно то сходились, то расходились, будто испытывали друг друга на прочность. Я, честно говоря, уже тогда думал, что она станет моей женой. Она была яркая, упрямая, с характером, и рядом с ней всё время хотелось быть лучше, сильнее, честнее.

Но судьба распорядилась иначе.

Тогда, в той жизни, я сам лично отправил Веру прочь из нашего города. Я уже тогда понимал, что ничего хорошего я ей дать не смогу. Тропинка, по которой я шёл, вела в тупик. Вера заслуживала большего. Хоть тогда я это и не говорил вслух, но поступил по-своему правильно. И сейчас, рассказывая это Мише, я видел, что история звучала более чем логично.

Миша нахмурился, но потом уголки его губ едва заметно дрогнули.

— Конечно, помню, — сказал он с лёгкой улыбкой. — За неё Володя любого бы убил к чёртовой бабушке. Вот только Вера уехала… и они так и не сошлись…

— Сойтись, может, и не сошлись, — согласился я. — Но Вера тогда забеременела от моего отца. И так на свет появился я.

Миша вытаращил глаза, опешив.

— Ни хрена себе… — выдохнул он. — А я и знать не знал, что у Володьки сын остался!