Фартовый. Лихие 90-е (СИ) - Лавров Егор
— Ром, ну ты герой, — улыбается Ирина, когда мы выходим в коридор. — Ты как, болит голова?
— Если голова болит, — немного рисуюсь я, — значит она есть.
— Ну, давай, поезжай домой, отдохни как следует, анальгинчика хлопни. Видишь, как всё сложилось. Ещё и героем стал. Босса спас. Мне кажется, Хан точно бы ему башку отчекрыжил.
— Кажется тебе, — хмыкаю я. — Как бы он теперь мне её не отчекрыжил или ещё что, кроме башки.
Она хихикает. Личико похоже на крысиную мордочку. Но милую.
— Если хочешь, можешь в стафе подождать, как закруглимся, я тебя до дома подброшу. до конца смены часа три осталось.
— Спасибо. Я уж сам как-нибудь.
Она встает на носочки, подтягивается к моему лицу и снова меня целует. Это происходит так неожиданно, что я не успеваю толком среагировать и нелепо её отталкиваю.
— Ну ты дурак, — бросает беззлобно она и скрывается в зале, а я спускаюсь по лестнице и оказываюсь в фойе гостиницы «Заря».
Ох, ё-моё… Хрень какая-то… Когда меня уже отпустит⁈ Рядом со стойкой киоск с сонной девицей, глядящей с тупой отрешённостью. Ну да, уже почти утро. Пять часов, если верить большим круглым часам над парикмахерской… Только это не парикмахерская, а… художественный салон. С хера ли?
Бред какой… «Зарю» уже двадцать лет, как перестроили, сделали из неё крутой пятизвёздочный отель. Подхожу к киоску. Ну надо же… «Спид-инфо», капец, прям лавка древностей.
— Здрасьте, девушка.
Продавщица смотрит с ленивым безразличием.
— У вас что тут, блошиный рынок?
Она ничего не отвечает и с чувством оскорблённого достоинства отворачивается. «Сникерс», «Марс», «Херши-кола», «Юппи», солнечные очки, видеокассеты, «Аргументы и факты», презервативы… О! Спирт «Рояль». Пипец!
— Своеобразный ассортимент…
— Брать будешь что-нибудь?
— А это не музей? Действительно купить можно?
Она смотрит на меня как на докучливого остряка-самоучку и немного надменно спрашивает:
— Тебя кто из зала выпустил? Синякам здесь проявляться запрещено. Забыл, где твой вход?
— Почему синякам?
— А ты на жилетку свою посмотри, — продавщица вываливается в окошко и застывает в ожидании моей реакции.
А, ну понятно. Синяя жилетка, значит, синяк. Оригинально, капец.
— А какое число сегодня? — спрашиваю я.
— Иди давай, не мешай работать, — теряет она ко мне интерес.
— Двенадцатое мая сегодня, — доносится из-за стойки регистрации.
Печальная уставшая ночная дежурная с тусклыми глазами называет сегодняшнюю дату. Я ее не сразу заметил.
В кресле дремлет немолодой мужик в чёрном костюме. Хотя какой уж он «немолодой», мой ровесник, по сути.
— А год?
— Девяносто третий с утра был, — невесело усмехается она. — Выпил, что ли? Или заработался совсем в казино своём?
Лучше бы выпил… Срочно нужно на воздух! Иду к выходу, мешок в кресле оживляется и вяло ругается вслед, что синякам здесь ходить запрещено. Не обращаю на него внимания.
Выхожу на крыльцо. Там курят два здоровых бугая и девушка. Тянусь к вороту рубашки и, нащупав бабочку, снимаю её, расстёгиваю пуговицу.
Ночная прохлада освежает. Занимается рассвет, пахнет цветами, весна как-никак. Перед гостиницей огромная клумба, я её с детства помню. Вон там, чуть подальше моя школа… Весна… Жизнь идёт своим чередом. Правда, если сейчас с какого-то хрена действительно девяносто третий, то, получается, не таким уж и чередом… Да ну нафиг, тьфу-тьфу-тьфу! Нахрен надо… Какие девяностые? Накачали козлы колёсами, вот вам и квест. Выходит… Трамвая тоже не было?
Я оборачиваюсь. Блин… Действительно, гостиница «Заря»… И по всему видать, год действительно ну никак не двадцать четвёртый… Надо всё запомнить, а потом статейку нахреначить, о лабиринтах сознания и памяти. Психоделики и опасные искривления сознания.
Я узнаю девушку с сигаретой. Это та милашка, что играла за моим столом. Красивая шатеночка. Невольно начинаю прислушиваться к разговору.
— Ты поняла, в натуре? — нависает над ней здоровый детина. — Ты вон там, на Пролетарской будешь стоять и сосать за три бакса, а то и за десять центов, пока всё не отработаешь. Ты вообще не въезжаешь? Ты тупая в натуре? Послезавтра если бабок не будет, Змей с тебя шкуру спустит.
— Не шкуру, а трусы, — ржёт второй кент. — А уж только потом шкуру.
Девушка выдыхает струю дыма и молча кивает. Замечает меня и быстро отводит взгляд, но тут же снова поднимает глаза и смотрит жалко и даже просяще. Я сегодня что, как грёбаный Раскольников — защищаю униженных и оскорблённых? Ой… ну то есть…
— Ну всё, — говорит первый. — Пошли, Вован.
Братки уходят, а она остаётся, растерянно смотрит, делает шаг в мою сторону, но тут же останавливается. Красотуля, ты мне, конечно, симпатична, но я не уверен, что нам стоит прямо сейчас продолжать знакомство. Вот были бы мы с тобой не плодом воображения, я бы тебя, эээх…
Дверь распахивается и на крыльцо выплывает пасмурный и злой Кощей, подстреленный мной. На его лбу красуется огромная лиловая шишка. Он бросает хмурый взгляд на девчонку и начинает спускаться по лестнице. Меня он в упор не замечает. Машинально провожаю его взглядом.
К крыльцу подкатывает чёрная «Волга», дверь распахивается и Кощей забирается внутрь.
Оглядываюсь, собираясь заговорить с шатенкой. Но она как сквозь землю провалилась. Интересно, сколько за ночь слила? Вряд ли успела отыграться за то время, пока мы у Серова в кабинете жизнь ему спасали.
Ей-богу, вечер отрезанных голов.
Из дверей выходят люди. Кто-то оживлённо делится впечатлениями, а кто-то шагает, понуро опустив голову. Расходятся посетители казино. Игроки…
И куда мне теперь двигать? К себе? В свою скромную крошечную двушку? А если допустить, что я действительно каким-то чудом оказался в девяносто третьем году… дом, где я живу, ещё не построен.
Блин, да какие девяностые, я вас умоляю! Это всё бред! Я осторожно трясу головой. А если девяносто третий, то мне двадцать три года, но я не я, твою мамочку, а какой-то Рома Миронов… И лет мне явно меньше…
— Какого хрена ты здесь крутишься? — на крыльце появляется один из охранников, которых я видел в кабинете управляющего. Игорь, кажется. — Быстро к себе! Забыл, где лестница для челяди находится?
— Князь там ещё? — спрашиваю я.
— Выкинули давно Князя твоего.
Ёлки… надо, наверное, продолжить играть в этот квест и подождать блондинку Иру. Она, по крайней мере, знает, куда меня везти. А если это не игра? Тогда всё херово и даже не знаю, куда бежать. В полицию? В психушку? В посольство? Помогите, меня занесло в другое время без документов? Жесть, твою ж мать!
А если таблетки всё-таки ни при чём, и у меня не поехала крыша, а это всё действительно происходит? Нет, чисто на секундочку предположить… Я ж тут долбанусь! Тогда… что тогда? Назвался груздём, продолжай лечение. М-да… Вообще-то мне назад надо! У меня пациент из окна сиганул! Я вам точно говорю, мне назад…
А точно ли надо?
Эта мысль обжигает и делает неподвижным. А действительно, надо ли мне назад? К больному сердцу, к неприкаянности и одиночеству, к ипотечной хате, к сраным долгам… А ведь тут нет никаких долгов! Никаких долгов! Жизнь с чистого листа. Да, даже жалко немного, что это лишь игра воображения.
Никаких долгов и новая молодость. Возможность всё начать с нуля.
Нет я не верю, что это все нельзя вернуть
Нет я не верю, что нет просвета в этой тьме
Нет я не верю, что только в бедах жизни суть
Нет я не верю, что нет счастья на земле…
Кем я там мечтал стать, пожарным? Нет, это чересчур, конечно, но вся жизнь была бы впереди! Бляха! И если это не действие Антохиных колёс, то, так и быть, я остаюсь. С соточкой в кармане, к тому же. А если мне Антоха всё-таки подмешал что-то, я его так отделаю, что, в любом случае, останусь не внакладе.
