Дорога миров (СИ) - Поляков Влад
Политика! Та самая, в которой он сам варился не первый год и не собирался покидать этот временами кипящий, временами замерзающий до состояния куска льда. Но неизменно опасный и ядовитый котёл.
Яда действительно хватало. Чего стоило хотя бы то послание, которое показал ему один из испанских посланников, Диего Веласкес Консуэло де Куэльяр! Дорогого оно стоило, особенно будучи показанным Анакаоне как пусть не полностью убедительное доказательство, но как знак угрозы со стороны… её же собственных людей. А вот кого именно и вообще не являлось ли это попыткой со стороны испанцев посеять раздор между таино и их союзниками из Теночка — тут предстояло решать лишь самой Анакаоне. Решать то да, предстояло ей, но вот наблюдать за ходом этого решения байлиф Пуэрто-Рико мог. Как лично, так и посредством доверенных глаз и ушей, умеющих не только хранить тайну, но и правильно записывать увиденное и услышанное в нужные место и время.
Наблюдение! В крепости Пуэрто-Рико хватало самых различных мест, куда вели тайные ходы, заложенные на этапе строительства. Потайные двери, скрытые в стенах; слуховые отверстия, равно как и замаскированные подкрашенным должным образом стекло смотровые щели. Обнаружить их могли лишь особо пытливые умы, к тому же знающие о том, что Борджиа пусть не везде и не со всеми, но нет-нет да и использовали старые, ещё египетские традиции знать всё, что говорят и даже чем дышат некоторые из приглашённых гостей.
Испанцы? Эти знали, а потому, даже будучи почти уверенными, что союзников хитрые храмовники нагло и открыто подслушивать не станут, всё же остерегались быть излишне откровенными в цитаделях как Ордена Храма, так и Борджиа в целом. Знали о том, что стены имеют не только уши, но и глаза. а порой ещё и охотно расступаются, отворяя путь там, где его и быть не должно.
Что до таино… Тут и упоминать о какой-либо настоящей осторожности не стоило. Не дикари, конечно, но и не бог весть какой развитый народ. Лишь с прибытием сюда, в Новый Свет, гостей из Европы, с ходу начавших самую серьёзную в их истории войну, они понемногу, но стали развиваться в верную для не просто выживания, но сохранения своей цельности сторону. Какие уж там знания и даже подозрения о возможности тайных ходов, зрительных и слуховых отверстий в толще, казалось бы, монолитного камня крепости.
Прекрасные условия для того, чтобы знать почти все стремления и намерения одной из договаривающихся сторон. В то время как вторая, испанская, если что и скрывала, то не такую большую часть. Общие интересы в Новом Свете, союзнические и близкородственные отношения династий Борджиа и Трастамара — всё это играло свою немаловажную роль.
Первой в Пуэрто-Рико прибыла Анакаона со свитой, причём, что придавало особый «вкус» готовящемуся блюду высокой дипломатической кухни, на фрегате, этом корабле нового типа, использующего как паруса, так и паровую машину для движения по воде. Все понимали, зачем это было сделано. Поразить, удивить… подавить мощью и величием тех, кто не то что согласился, а сам предложил быть посредником в мирных переговорах. После такого воздействия на разумы, в том числе и самой Анакаоны, байлифу должно было стать… Несколько проще влиять на таино, незаметно подталкивая их не просто к заключению мира, но того, который выгоден прежде всего ордену, хотя и для собственно мирящихся сторон необходим. Для обеих сторон, что было особенно важно!
Испанские же гости — гости привычные. Уже не раз что сам Густав фон Крайге, что сенешали, управляющие крепостями острова, то принимали вице- и просто губернаторов испанских владений Нового Света, приближённых вице-короля, а то и сами отправлялись с короткими визитами на их земли. Всякое бывало. Так что Веласкес с Бастидасом чувствовали себя в Пуэрто-Рико свободно, благо бывали уже. да и фон Крайге с Фабри для них были персонами знакомыми, изученными, пускай не так сильно, как им наверняка хотелось бы. Только хотения испанцев и реальность — они разные. Тамплиеры всегда оставляли немалую часть собственных мыслей, души, намерений закрытыми для всех, кто находился вне их орденского братства. Вот это действительно было тем, что перекочевало из того, старого Ордена в недавно возродившийся. Впрочем, а в каком из Орденов, канувших в Лету, существующих и тех, кому ещё, возможно, предстояло появиться, это не так? То-то и оно, ведь сама орденская структура неразрывно связана с разного рода тайнами и таинствами, куда чужим доступ закрыт.
Приглашая пройтись по крепостной террасе сенешаля Лодовико Фабри, байлиф преследовал срезу несколько целей, избавление от лёгкой утренней скуки в числе которых стояла вовсе не на последнем месте. Так уж получилось, что именно это утро оказалось… пустым, не занятым какими-либо спешными и даже не слишком делами. Очень подходящие время и состояние души для разговора, совмещённогос неспешным променадом, обсуждением сперва совершенно незначительных, потом и куда боле серьёзных вопросов. Привычка — она порой вторая натура! Так говорил не то сам гроссмейстер, не то одна из его коронованных сестёр. В любом случае, Борджиа, они и есть Борджиа со всеми их особенностями.
Несколько фраз о погоде, затем о том, как обстоят дела близ города и вообще на острове. Несколько забавных случаев, к месту вспомненных Лодовико, чтобы улучшить и без того неплохое настроение находящихся на прогулке двух тамплиеров высокой ступени иерархии. И лишь после этого фон Крайге решил закончить с прелюдией, переходя к тому, ради чего, собственно, и решил пройтись на свежем воздухе в компании сенешаля.
— Попытки местных касиков делить наши дары действительно забавны. Особенно то зеркало, в которое так понравилось смотреть дочерям что одного, что другого, что иных, не касиков. Но чтение листов, подаваемых как каждый вечер, так и внеурочно, если есть нужда, тоже интересно.
— Я внимательно читаю всё, Густав, — перешел со слегка легкомысленного на серьёзный тон сенешаль крепости. — Иногда слушаю и смотрю сам, чтобы самому почувствовать происходящее у Анакаоны. Как и ты сам.
— Да, я тоже,- не стал отрицать очевидное байлиф. — И тебе есть, что сказать о ней? Кроме того, что мы и так знаем.
— Письмо предателя. Она… поверила. Не потому, что верит испанцам, этого не было и не случится ещё долго, если вообще способно наступить. Иное здесь таится. Могла подозревать, но сомневаться. Письмо же только подтвердило опасения. Или развеяло сомнения, сказать можно разные слова, но их суть окажется одной.
— И не побоялась отправиться сюда, к нам, оставляя за спиной…
— А остался ли там кто-то враждебный? — парировал Фабри. — Шпионы наших испанских союзников донесли, что в горах перед отъездом Анакаоны и её сопровождения случилось… Нечто случилось, другого не скажешь. Исчезли двое касиков и их близкие родичи. Анакаона имела долгие беседы с посланцами империи Теночк, после которых те ходили хмурые и раздражённые. Оставшийся на время её отсутствия как главный касик Гуарионекс хорош для Анакаоны тем, что не стремится стать главным, желая лишь блага народу таино и ничего больше. Идеалы, они у него во главе всего. Предан, удобен, полезен.
— А Котубано, третий по влиянию касик, как раз и исчез, — задумчиво протянул байлиф, думая о не столь уж сложных загадках в партии, ведущейся вокруг Анакаоны. Выходит, что именно его соблазнили науа. И случился… почти случился грех иудин.
— И теперь о нем вообще не говорят. Он исчез не только для испанских и наших шпионов, но и для тех, кто с Анакаоной. Будто и не было такого человека.
— Индейцы.
Тут дополняющих слов не требовалось. Для таино и не только попытавшийся предать порой просто исчезал не только из материального мира, но и из духовного. О нём могли просто не вспоминать, вычеркнуть из разума. Не всегда, не насовсем, ведь оговорки и случайные слова никто не отменял. Однако само явление, оно являлось показательным и доказующим.
— Тогда Анакаона укрепила свой тыл перед поездкой сюда, — констатировал фон Крайге. — Вести переговоры о мире, не имея за спиной змеи, что вот-вот тебя ужалит — большое подспорье.
