Юрий Туровников - Абсолютное зло
— Нет, тот пониже был и лысый, как колено. Он представился следователем имперского сыска Воронцовым. А это вы и есть? Прикинь, Утюг, — Он посмотрел на друга, — это не он нашего завалил.
— А кто тогда?! — удивился второй охранник.
— А я знаю?! — пожал плечами первый. — Походу, надо новую работу искать.
Вот попадос! Я грузчиком ишачить не буду! Может, в ОПРНР пойдем? Там льготы и помахаться можно.
И бритоголовые начали понарошку друг друга мутузить. Воронцов закатил глаза.
«Не всех дебилов война убила!».
— Эй, двое из ларца, одинаковы с лица! А вы где околачивались, когда вашего клиента прижмуривали?
Бойцы прекратили возню и уставились на следователя, как бараны на новые ворота.
— Так за дверью стояли, как нам и велели.
Виктор кашлянул в кулак.
— С этими все ясно. Уведите, — и, надев перчатки, склонился над телом. — Следы, отпечатки? Свидетели, кроме этих австралопитеков?
— Никого, — раздалось за спиной. — Никто ничего не видел и не слышал.
— Камеры видеонаблюдения? — следователь внимательно осматривал место среза шейных позвонков, густо выдыхая сигаретный дым.
«Аккуратно… Его что, самурайским мечом кокнули?! Не много ли чести?».
— Не работали…
— Замечательно! — Виктор вздохнул. — Похоже, висяк, господа! А где голова?
— Так нет головы, пропала, — вновь появившийся констебль протянул капитану новый стакан кофе.
Сыскарь выпрямился, стянул резиновые перчатки и осмотрелся. Закатиться она никуда не могла. Всего две стены.
— В баке мусорном искали?
— А смысл? Заперт же.
— Ну да. Фамилия усопшего, часом, не Берлиоз? — усмехнулся Виктор, прикрыв глаза. Голова по-прежнему трещала по швам.
— Сейчас узнаю, вашбродь! — ударил каблуками молодой помощник.
— Не утруждайте себя, констебль. Другая у него фамилия, что-то с задним проходом связано. К восьми ноль одной жду доклад на столе! Слушай, а что это за символ, выведенный в луже крови?
— Никто не знает, — Максим пожал плечами.
— Ладно, сам выясню.
Воронцов залпом выпил отвратительный на вкус и цвет кофе, затушил об стакан окурок, передал мусор юноше и покинул место преступления, над которым поднималось желтое столичное солнце и воздушный шар, к которому был прикреплен огромный портрет Императора. Поднырнув под оградительную ленту, капитан тут же попал в плотное кольцо телевизионщиков. Те наперебой стали задавать вопросы, тыкая микрофонами в лицо. Люди с камерами топтались чуть позади.
— Граф, скажите, вы уже знаете, что произошло?
— Это самоубийство?
«Откуда они взялись?! Только что же никого не было!».
Виктор собрался с мыслями и, ответив традиционное:
— Без комментариев! — поймал такси и уехал.
Улица Выколачивания правды. Управление Имперского сыска. 09 часов 00 минут.Коридоры Управления, как всегда, полны народа. Под завязку, пукнуть негде.
Туда-сюда носились люди в форме, смахивая со лбов испарины от напряженной работы. Конвой водил закованных в кандалы преступников, которые орали во всю глотку о своей невиновности. Где-то слышалось жалобное «А на черной скамье, на скамье подсудимых…». На стульях вдоль стен сидели всякие свидетели и потерпевшие. Некоторые даже продолжали драться, несмотря на наручники и разнимающих их полицейских.
Виктор прибыл на планерку в кабинет Жеглова последним. Все начальники отделов, одетые по форме, уже собрались и ожидали только его, единственного, кто ходил в штатском. В отличии от своих коллег, он не любил надевать форму.
Капитана всегда раздражали эти напыщенные индюки, носившие десятки юбилейных медалей, не подкрепленные абсолютно никакими заслугами.
— Опаздываем, орденоносный Вы наш! — Глеб Егорович затушил в пепельнице папиросу.
— Я только с места преступления, — соврал Воронцов, вспоминая еще теплый диван своего кабинета, на котором провел последние пару часов.
— Садись и рассказывай, — начальник сыска снова закурил.
Капитан сел на стул, кивком поприветствовал коллег, раскрыл папку с надписью «Дело №-322-223» и посмотрел на начальника. Генерал выглядел великолепно, словно и не пил вчера. Опыт! Баки аккуратно причесаны, усы залихватски закручены, аксельбант белее снега, медали блестят… Пример для подражания.
— Итак, — Виктор откинулся на спинку стула. — Сегодня ночью, путем отсечения головы, убит известный рэпер Ромати. Свидетелей, можно сказать, нет, впрочем, как и улик. С зацепками голяк. Висяк, одним словом.
Жеглов выпустил в потолок клубы дыма, которые заиграли в лучах солнца, что пробивались в огромное окно кабинета.
— Одним вампиром меньше, прости Создатель… Не нравился он мне, но… Факт преступления на лицо. Человек убит. Что я должен доложить Императору, по-вашему? Извините, бананьев нема? Что-то да должно быть!
Присутствующие перевели взгляды с генерала на капитана.
— Голова у покойного пропала.
— Вот! — Жеглов подался вперед. — А говоришь зацепок нет! Возможно это какой-нибудь фанатик, поклонник Эдварда Гейна[4]! — Он налил в стакан воды из графина и залпом выпил.
«Ага, значит, просто держится хорошо, профи, — подумал Виктор».
— Есть вероятность, что это сектанты. На месте обнаружен странный символ.
— Работай в этом направлении. Интересная теория, новая. И вот еще что, Воронцов, — генерал вытер усы, — дело громкое, шутка ли, такое лицо укокошили и лица не оставили! Журналисты нас живьем съедят, вон, чего уже состряпали, — Он развернул журнал, лежавший на столе, и показал на название статьи.
«Всадник без головы».
— И когда успели?! К чему я все это веду… К тебе прикрепляется ведущий сотрудник одной газеты, Зотов. Ну ты его не знаешь, наш человек в желтой прессе. Он будет держать народные массы в курсе событий. И не вздумай дуться и махать руками. Так надо. Или ты хочешь, чтобы бульварные газетенки понаписали всякого?! Уж пусть лучше свой крапает.
«Чего писать-то? Нечего!»
Виктор тяжело вздохнул. Спорить с начальником бесполезно. Не переубедишь, а на неприятности нарвешься. Генерал ему хоть и друг, но может и отчихвостить так, что мало не покажется!
— Глеб Егорович, разрешите идти? Над делом работать надо, — капитан щенячьими глазами посмотрел на руководителя. Тот все понял.
— Иди, батенька, но помни, ровно в полночь…
Коллеги Воронцова засмеялись, оценив чувство юмора своего начальника, но капитану было не до смеха. Он покинул кабинет, никого не замечая и игнорируя поздравления, прошел по коридорам, сбежал по лестнице и выскочил на улицу.
Парадный вход Управления Имперского сыска. 09 часов 30 минут.Вдохнув полной грудью столичный воздух, еще не успевший пропитаться выхлопными газами, Виктор закрыл глаза. Где-то высоко в небе прострекотал вертолет, тянувший за собой транспарант с надписью:
«Вступай в партию Государя, не будь лохом! Тут куют „бабло!“»
— Мороженого не желаете? — прозвучал голос.
Капитан посмотрел на говорившего. Им оказался полный мужчина, одетый в костюм то ли Деда Мороза, то ли Санта Клауса. С бородой и усами, как положено. Только без Снегурочки, эльфов и оленей. А ведь до празднования Нового года еще больше трех месяцев.
«И не жарко ему?»
— Нет, не жарко, — ответил на немой вопрос мороженщик, опиравшийся на свою тележку-холодильник. — Тяжелое утро? Может, эскимо?
— Нет, спасибо, — Воронцов отмахнулся. — Хотя… Голова раскалывается. Разве что его к ней и приложить.
— Проблемы? — поинтересовался хозяин тележки.
— Ну, как сказать, — на автомате ответил капитан. — Убийство, и ни единой зацепки.
— Глухарь, значит? — Дед Мороз улыбнулся и достал лакомство на палочке.
— Похоже на то. Сколько с меня? — Виктор взял эскимо и полез в карман за деньгами.
Мимо них прогрохотал фургон с надписью «Хлеб», насытив прозрачный воздух черным дымом. Под стертым протектором его колес звякнула крышка канализационного люка, по которой следом промчался еще с десяток автомобилей.
— Полно! — захихикал продавец. — Сегодня у меня хорошее настроение, могу себе позволить улучшить оное еще кому-нибудь. Тем более что я сам себе хозяин.
— Это хорошо. Хорошо, когда сам себе хозяин… — капитан развернул обертку и, откусив свой неожиданный десерт, погрузился в неожиданно нахлынувшие воспоминания.
.
Первое воспоминание Воронцова.
Далекие восьмидесятые.
.
Утреннее солнце весело играло своими лучами на ковре, что загораживал поистрепавшиеся обои комнаты в коммуналке. На рассохшемся от времени диване сидел мальчик, лет девяти, в синих шортах, желтой рубашке и что-то мастерил из алюминиевых деталей конструктора, что был подарен ему на день рождения. На подоконнике мурлыкал черный кот, подставивший солнцу свое брюшко, на стене бубнил радиоприемник. Мальчик оторвался от дела и посмотрел на открывшуюся дверь.
