Ярослав Бабкин - Приключения человека в шляпе
– Вот достались на мою шею, – проворчал Эрвин, – ты же знаешь, я не танкист, я штурмовик. Мой стиль – быстрый прорыв и занятие обороны, движение вперед, не глядя на тыл и фланги. Танковая же медлительность и их неторопливое продавливание окопов… Нет, я положительно не знаю, что мне делать с этими железками. Он вздохнул.
– Не скажи, – я вспомнил монолог вдохновенного танкофила Левинского, – один мой попутчик, польский полковник, как раз предлагал использовать танки для быстрого прорыва.
– Танки? Для быстрого прорыва? Но как?! – он удивленно посмотрел на меня. Я по мере сил постарался пересказать ему все, что запомнил из пламенных речей полковника.
– Хм, – задумался, Эрвин, – с этой точки зрения я бронированные части не рассматривал. В отличие от бронеавтомобилей у танков достаточно проходимости для… Однако в этом определенно что-то есть… Он снял фуражку, протер лоб платком, и внезапно обратился к механику, колдовавшему около машины.
– Зепп, как быстро может ехать эта бронированная обувная коробка?
– По инструкции 15 километров в час, герр майор, это кавалерийская модель. Но скажу Вам честно, при хорошем уходе да по здешним равнинам можно выжать все 20, а то и побольше. Главное чтобы фильтры не забивались и в дюны не заехать.
– Определенно в фантазиях этого поляка, что-то есть… если бросить их в рейд вместо кавалерии… нет, это явно надо будет попробовать… Я уже начал было раскаиваться в своих словах, но тут появился отправлявшийся в штаб лейтенант со свежезаклеенным пакетом.
– Отлично, – оторвался от нездоровых фантазий капитан-комендант, – Оливье, я
препоручаю моего товарища по оружию Вашим заботам, доставьте его в Александрию в целости и сохранности и как можно скорее.
– Так точно, мой командир, – лейтенант взял под козырек и бросил на меня оценивающий взгляд. Не скажу, что бронеавтомобиль «Панар-Левассор» это очень комфортабельный
транспорт. Довольно быстро у меня затекла спина, откуда-то постоянно сквозило, а уж дорожная пыль…
В дополнение ко всему лейтенант оказался на редкость неразговорчив, а водитель и сопровождавший нас аджюдан в присутствии начальства предпочитали помалкивать . Лишь когда через пару часов мы сделали остановку в каком-то оазисе, заменить воду в радиаторе и немного перевести дух, я, воспользовавшись временным отсутствием лейтенанта, смог дать голосовым связкам небольшую практику.
– Аджюдан, Ваш командир всегда такой молчаливый?
– Можете звать меня по имени, Жослен Лярош, – представился тот, – раз вы друг нашего командира, то, думаю, вам можно доверять… Да, лейтенант у нас такой. Поговаривают, что он настоящий граф.
– Неужели? Что французский аристократ забыл в иностранном легионе? Лярош пожал плечами.
– Мало ли что… Здесь не принято интересоваться прошлым.
– Ясно, – я решил не углубляться в обстоятельства, приведшие моих спутников в африканскую пустыню, – смотрю, ваш капитан-комендант пользуется большим авторитетом.
– О, да, – с чисто испанской темпераментностью вмешался в разговор водитель, – он лучший командир в легионе, правду говорю. Настоящий zorro del desierto – пустынный лис. Испанец добродушно улыбнулся. Я уже хотел спросить, откуда Эрвин получил это прозвище, но тут появился лейтенант, и мои собеседники как по команде замолчали… Когда мы достигли Александрии, уже светало. Бронеавтомобиль мчался по пустынным
улочкам города, заволакивая их густой пеленой желто-бурой пыли. После нескольких замысловатых маневров, он замер на небольшой площади. Над воротами в одном из заборов гордо развевался французский триколор. Напоследок я не удержался от колкости.
– Лейтенант, Вы просто кошмар для вражеских шпионов, за всю дорогу вам удалось не сказать ни слова…
– Молчание – золото, – флегматично пожал он плечами, потом внимательно взглянул на меня и добавил, – надо заметить для отставного унтер-офицера Тройственной монархии вы отменно говорите по-французски…
– Языки – мой хлеб, моя профессия…
– Вы переводчик?
– Нет, древние языки… Я доцент кафедры языковедения. В глазах лейтенанта впервые за все время вспыхнул интерес.
– Вот как? Не ожидал. Право сказать, человека ученых занятий в здешних краях повстречать весьма затруднительно.
– Ну, в вашем распоряжении остается целый профессор – Жиль дю Понт. Более чем правильный и соответствующий текущей политической линии муж вполне ученых занятий. Губы лейтенанта едва заметно скривились…
– Политика и правильность не лучшие спутники ученым занятиям.
– А вы, не лишены некоторого вольнодумства, лейтенант.
– Просто я могу себе позволить говорить то, что думаю…
– Теперь понятно, отчего вы так молчаливы… Что ж, цените эту возможность. В наше время это изрядная редкость.
– Было приятно познакомиться, – козырнул он.
– Взаимно, может быть еще как-нибудь встретимся, – в знак прощания я слегка приподнял шляпу, щедро осыпав свой костюм скопившейся на ней за время поездки пылью.
Теперь мне предстояло как можно быстрее найти старых египетских знакомых Карла и
приступить к реализации нашего плана. В соответствии с инструкциями профессора я направился в портовую часть города. С набережной открывался прекрасный вид на Средиземное море. Надо заметить, что как раз в это время случилась очередная демонстрация союзных флагов, отчего Александрийский рейд был буквально забит итальянскими, французскими и британскими кораблями. Каждый из флотов стремился продемонстрировать свое безусловное превосходство над соперниками. Я всю жизнь считал себя человеком достаточно далеким от мореплавания, и рассматривавшим
океан исключительно как место проведения отпускного досуга, но в ту эпоху, когда
величие государства прямо измерялось количеством и размером линкоров, даже такая сухопутная крыса как я не могла не иметь хотя бы общего представления об этой овеществленной военно-политической мощи. Нет, опознать этих бронированных
монстров по силуэту я естественно не мог, в конце концов, я же не военный моряк. Но названия посетивших тогда Александрийский порт левиафанов я из газетных заголовков извлек. Королевский флот Британии представляли линкоры «Генри IV», «Канут Великий», «Эдуард Исповедник», линейные крейсера «Джеймс Кук» и «сэр Генри Морган», а также с полдюжины менее внуштельных кораблей. Республиканский флот Франции делегировал на встречу «Шарлеманя», «Маршала Моро» и «Дантона» не считая крейсеров. Хозяева, итальянцы, пригнали в Александрию «Джулио Чезаре» (бывшего «Императора Фердинанда Великого»), «Шипьоне ль'Африкано» (бывшую «Императрицу Софию Луизу») и два последних слова итальянского военного кораблестроения – линкоры «Лючио Корнелио Силла» и «Гайо Марьо». Вся эта армада практически целиком закрывала горизонт и решительно лишала
утреннюю гавань какого-либо романтического шарма. Впрочем, долго любоваться всем этим мне возможности не представилось, я свернул в отмеченный профессором на схеме переулок и постучал. Мрачного вида привратник долго рассматривал меня через окованную металлом бойницу в центре двери и лишь затем молча взял рекомендательное письмо и скрылся в недрах сада. Подождав минут пять, я уже начал было нервничать и оглядываться в поисках ломика или чего-то иного, что можно было бы использовать для принудительного вскрытия этого дубового шедевра домашней фортификации. Но тут дверь открылась, и я был весьма почтительно приглашен внутрь. Омар, старый контрагент профессора, был весьма рад встрече:
– Друг Кара бин Немсави, мой друг, – довольно напыщенно приветствовал он меня. Мое лицо видимо выразило некоторое недоумение.
– Так мы обычно называли профессора в старые добрые времена, – торговец древностями и антиквариатом довольно бегло изъяснялся по-итальянски, – впрочем, за глаза его чаще звали «лицо со шрамом». Последнее как раз очевидно, молодость Карла была весьма бурной, и во многом
оставалась покрыта для меня тайной. В том числе в части происхождения нескольких рубцов, пересекавших его лицо. Одни видели в них следы университетских дуэлей, другие – последствие странствий по довоенному Востоку. Сам профессор упорно отмалчивался и лишь хитро улыбался в ответ на вопросы молодых друзей и знакомых.
– Он написал мне, что вам понадобится мое содействие в некоем деликатном деле, – продолжал Омар, – думаю, нам стоит выпить кофе и обсудить подробности. Не буду тратить время на пересказ нашей беседы. Мне и Омару предстояло решение вполне технических проблем – как можно быстрее вступить в общение с продавцами древностей, и в случае необходимости обеспечить финансовую сторону сделки. Послевоенный Египет был не тем местом, где считалось приемлемым оплачивать услуги банковскими чеками…
