Джеффри Барлоу - Спящий во тьме
– Да? Что там такое, мистер Киббл?
Серьезный юноша с копной апельсиново-рыжих волос и в зеленых очках переступил порог и притворил за собою дверь.
– К вам пришли, сэр, – промолвил он.
– А разве он записан на прием? – осведомился профессор с несколько озадаченным видом.
– Не он, а она, молодая леди… Нет, сдается мне, не записана, сэр.
Профессор скользнул взглядом по часам, украшающим каминную полку.
– Да ведь уже девятый час, мистер Киббл. Вам незачем так задерживаться.
Секретарь ответил, что ему необходимо еще кое-что доделать, но много времени это не займет.
– Ну, хорошо, а зачем я понадобился этой молодой леди?
Мистер Киббл заверил, что ему это неизвестно, сэр; дескать, ему посетительница отказывается что-либо говорить, сэр, а скажет только вам; и еще она считает, что вы – цвет, сэр.
– Я – что, простите?
– Цвет, – повторил секретарь.
– Цвет чего?
Дверь приоткрылась, и в щель просунулись четыре толстых мясистых пальца. Затем между дверью и косяком возникло лицо с мягкой темно-русой бородкой и орехового цвета глазами.
– Вижу, Тайтус, вас дожидается юная леди, – прошептал доктор, поскольку лицо это, конечно же, принадлежало доктору. – Собственно говоря, я подумал, что вы заняты, и взял на себя смелость завязать с юной леди беседу. Однако ровным счетом ничего не добился, кроме нескольких ничего не значащих фраз. Дама, кажется, весьма чем-то озабочена… на меня она и внимания не обратила. Поразительно! Доктора, скажу я вам, к такому не привыкли!
– Входите, Даниель. Входите и закройте дверь, – пригласил профессор.
Доктор поступил, как велено, – бросив еще один, последний предостерегающий взгляд на посетительницу, ожидающую в прихожей.
– Кто эта девушка? – осведомился профессор. – Я ее знаю?
– Некая мисс Джекс, – ответил мистер Киббл, поправляя очки. – Некая мисс Мона Джекс, проживает в Боринг-лейн.
Профессор покачал головой, давая понять, что имя ему незнакомо.
– А знаете, у нее такой чудной голосок, – заметил доктор, удобно устраиваясь на ближайшем стуле. – Необычный, тоненький такой голосок, слегка чирикающий, вроде как пташка поет. Очаровательное впечатление, скажу я вам; очень, очень приятное. По крайней мере на мой вкус.
Профессор свел брови, а уголки его губ чуть заметно приподнялись. Его взгляд переместился с доктора на мистера Киббла, затем скользнул вдоль бокового ряда решетчатых окон, сквозь которые в комнату вторгалась ночь, и вновь задержался на лице секретаря.
– Ну что ж, надо узнать, что привело к нам эту юную леди. Будьте добры, мистер Киббл, пригласите ее сюда.
И, будучи приглашена, юная леди не замедлила явиться.
– Добрый вечер, мисс Джекс, – поздоровался профессор. – Я – Тайтус Тиггз, а это – мой коллега и собрат по профессии, доктор Дэмп; с ним, сдается мне, вы уже пообщались. Также позвольте мне представить моего личного секретаря, мистера Остина Киббла; с ним вы тоже уже знакомы.
Девушка подошла ближе. Она оказалась совсем тоненькой, миниатюрной, хрупкого сложения. Безупречный овал лица дополнялся прелестными алыми губками и точеным носом. Ее глаза, огромные, точно луны, венчали далеко отстоящие друг от друга брови, концы которых чуть изгибались книзу, точно изготовившись сорваться и улететь прочь. На гостье был плащ с меховым капюшоном, вполне уместный в это время года; волну коротко подстриженных темных завитков венчал отделанный каймой капор.
Доктор Дэмп, поднявшись со стула, в свой черед поприветствовал гостью и широким жестом указал на одно из уютных кресел, красующихся на коврике перед камином.
– Не соблаговолите ли присесть, мисс Джекс?
– Благодарю… вас… сэр, – неуверенно отозвалась молодая леди. – Но… я пришла в надежде на конфиденциальную беседу с профессором Тиггзом. Мне сообщили, что он – цвет своей профессии.
– Так ведь я ж буду тут, никуда не денусь, – воскликнул профессор, поспешно огибая стол. – Мой коллега мистер Дэмп просто-напросто продемонстрировал свойственную ему учтивость, предложив вам кресло.
– Понимаю, – прошептала леди, отчаянно смущаясь и, как подметил доктор, явно изнывая от тревоги. – Я приношу свои извинения, сэр, за то, что побеспокоила вас… и ваших коллег без предварительного уведомления и в такой час, однако ситуация развивается столь стремительно… У меня нет выбора, я в беде. Надеюсь, вы на меня не обидитесь за подобную вольность?
Как уже отметил доктор Дэмп, голос молодой девушки и впрямь на удивление напоминал птичий щебет, что лишь прибавляло ему очарования.
– Конечно, нет, дорогая моя, конечно, нет! – бодро заверил профессор. – Но, может быть, вы все-таки присядете, мисс Джекс? Сейчас мы затопим камин. На дворе-то осень, ночи нынче прохладные.
Молодая леди перевела взгляд от вытянутой в приглашающем жесте руки профессора к пустому креслу, затем на доктора Дэмпа, затем на мистера Киббла. В глазах девушки читался вопрос, как если бы ее смущало присутствие коллеги-врача и личного секретаря.
– Мисс Джекс, не сомневайтесь, наш разговор будет строго конфиденциален. Что до доктора Дэмпа, говорите при нем со всей откровенностью – он входит в число моих ближайших друзей и его познания во многих областях существенно превосходят мои собственные. Однако, если вы чувствуете себя неловко, я уверен, он любезно пойдет навстречу вашим пожеланиям. То же самое справедливо и в отношении моего секретаря. Верьте, моя дорогая, вы – среди друзей.
Гостья снова перевела взгляд от протянутой руки к креслу. Мгновение поразмыслила, нервно закусила нижнюю губку, наконец, кивнула и села. Кресло было просторным и очень удобным; миниатюрная фигурка гостьи словно растворилась в нем. Девушка сняла перчатки и капор и отложила их в сторону.
Учитывая, что вечер выдался морозный, профессор поворошил угли в очаге и бросил на них несколько свежих кусков торфа. Вскоре взметнулось буйное пламя, и по комнате и по лицам собравшихся разлилось приятное тепло. Причудливые тени затанцевали по стенам, оклеенным обоями, и по старинным дубовым панелям, в ромбовидных стеклах створных окон заметались отражения.
Невысокий крепко сбитый Тайтус Веспасиан Тиггз, профессор метафизики и возжигатель пламени, обладал сложением и плечами боксера. Он стоял у ревущего дымохода, так, что на фоне огня четко выделялась его коренастая фигура и похожая на щетку голова, – и этим осенним вечером в сознании впечатлительного наблюдателя непременно всколыхнулись бы фантастические образы: видения первобытных обрядов и ритуалов, ночных жертвоприношений и пробуждения древних, грозных, непостижимых сил.
Секретарь принес из буфета графин и бокалы, и все почтенное собрание расселось перед огнем.
– Вот, вам не помешает согреться, дорогая моя, – проговорил профессор, наливая юной гостье вина.
– Благодарю вас, сэр.
Последовали обмен традиционно-учтивыми фразами и краткая дискуссия на тему достоинств предложенного напитка. Затем профессор сложил руки на одном колене и сердечно улыбнулся посетительнице, приглашая ее чувствовать себя как дома.
– Чем мы можем вам помочь, мисс Джекс?
– Сперва мне бы хотелось, чтобы вы знали: она ни в чем не виновата, – отозвалась девушка, начиная, что называется, с места в карьер. – Да, я понимаю: она ужасно тщеславна и избалованна, но ведь она ровным счетом ничего не могла поделать, чтобы предотвратить беду! Он ей не поверил, потому все так и вышло.
– Да?
– Ведь так оно всегда бывает, правда? Она-то ни в чем не виновата.
– Конечно, нет. Но в чем ее винят?
– А теперь… Что же такое стряслось в конце концов? Все это так необъяснимо. Однако случаются ведь и необъяснимые вещи. Просто-таки на каждом шагу случаются, как мне дали понять. Вот поэтому я пришла сюда, в университет. Мне рекомендовали вас.
Профессор Тиггз нервно скрещивал ноги, то и дело меняя их местами. Между его бровями пролегла глубокая складка.
– Вы наверняка правы, мисс Джекс, хотя, по чести говоря… боюсь, я вынужден прервать вас и признаться, что слегка запутался. Не могли бы вы еще раз все объяснить – на сей раз чуть понятнее и с самого начала? Например, не уточните ли вы сперва о ком речь?
– Ох, простите меня! Вы сами видите, что за непростое это дело! Речь идет о моей сестре, Нине. Она на год старше меня и слывет в некотором роде красавицей. – Еле уловимые сдержанные нотки в голосе и удрученно поджатые губки дали слушателям понять, что, по мнению гостьи, подобное же описание к ней самой никоим образом неприменимо. Впрочем, минутное замешательство тут же развеялось, точно летнее облачко. – Около двух лет назад моя сестра начала встречаться с молодым человеком – с помощником боцмана с большого торгового судна, с которым познакомилась через общих друзей. Наш отец – а матери у нас нет, она умерла много лет назад, – наш старик-отец, человек старого, что называется, закала, хотя и ужасно милый, и слышать об этом не желал. Для Нины, ну и для меня тоже, он всегда хотел только самого лучшего, и избранника моей сестры воспринял просто «в штыки». Этот молодой человек Нине безбожно льстил, а сестра, при ее-то тщеславии, свято верила каждому его слову. Понимаете, профессор Тиггз, при том, что Нина старше меня, во многом она по-прежнему остается неразумным ребенком.
