Мария Чепурина - На самом деле
Но ему и самому было интересно. Вчера вечером, когда Анна обнаружила этот документ, Андрей чуть с ума не сошел. Первый раз в жизни в прямом смысле слова не верил своим глазами. Они прочли письмо раз десять. Ночью Андрей не сомкнул глаз. Внезапно, в три часа, ему пришла в голову идея, что окажись и вправду, что Петр — ненастоящий, то что он станет делать со своей диссертацией? Испуганный, он встал, нашел альбом, где содержались филиграни разных фабрик, делавших бумагу в старину, с трудом дождался утра и рванул в архив так рано, что явился за час до открытия.
— На бумаге есть водяные знаки, я смотрела! — важно заявила Анна. — Значит, она старая, дофабричная!
— В девятнадцатого веке документы тоже подделывали, — с достоинством ответил Андрей.
Но знаки были аутентичные. Автор написал свое послание на осьмушке, так что филигрань, вернее, ее обрезок, находилась в углу листка. Андрей довольно ловко приложил письмо к окну и быстро срисовал узор на кальку. Вышла четвертинка некоего герба: две лапы льва, хвост бубликом и щит, который держит зверь, точнее, его кусочек. На щите, по-видимому, были три креста. Пролистав альбом, Андрей на самом деле обнаружил этот образец. Это был герб Амстердама. Стало быть, голландская бумага, видимо, семнадцатого века. В предреформенной России пользовались именно такой бумагой.
— Ну и что вы теперь скажете? — спросила Анна, торжествуя.
— Ничего, — ответил Филиппенко. — Мы имеем дату, ранее которой документ не мог быть создан. Но он мог быть создан после этой даты. Например, вчера. Позавчера. Сто, двести лет назад. Когда угодно. Где угодно. Ну, и кем угодно. Вам ведь читали лекции о способах датировки?
Анна, разумеется, обиделась.
— Ну, ладно, извините, — пошел на уступки Андрей. — Вы же сами понимаете… Ну и что — бумага! На ней хоть я могу писать. Сургуч подозрительный. Печать странная… Короче, это липа! Доказать пока не могу, но чувствую! Скажите вот, к примеру, почему царевна Софья, получив подобное послание, его не обнародовала?
— Да она его не получала вообще! Как будто вы не знаете, как медленно тогда ходила почта! Начался Стрелецкий бунт, всех перевешали. А Софью — в монастырь.
— Допустим. Хотя, в общем-то, до Стрелецкого бунта оставалось полгода — срок достаточный, письмо вполне успело бы. Ну, ладно, задержалось. Почему оно находится в архиве Заозерских?
— Ох, Андрей, но это же очевидно! Заозерский был сторонником реформ. А может, даже сам участвовал в похищении царя! Ведь не только у Софьи был шпион в посольстве! Люди Заозерского письмо перехватили, в Голландии или в России — не так важно.
— Почему же Заозёрский его не уничтожил?
— Значит, был резон! Да и сколько можно вообще… Я не заставляю вас верить или не верить в мой источник! Занимайтесь своим делом! Вы же не Великое посольство изучаете! Ну вот и сочиняйте диссертацию! А мне, в конце концов, работать надо! Так, как я считаю нужным!
С этими словами Анна собрала свои вещички и отсела на другой конец пустой читалки.
«Может, правда Петра подменили?» — вдруг подумал Андрей Филиппенко.
И от этой мысли ему стало страшно…
6
Анна зашла в узкий коридор плацкартного вагона и закинула сумку на верхнюю полку. На дне сумки лежал текст выступления, подготовленный для научной конференции. Все места под нижней полкой были заняты, воздух пропитан запахами китайской лапши и растворимого картофельного пюре, а одетые в треники соседи были в легком подпитии. Не страшно! Анна ехала в плацкартном вагоне отнюдь не в первый раз. Она не пропускала конференции, относящиеся к истории России восемнадцатого века: ведь, во-первых, это возможность публикаций, нужных, чтоб повысить свои шансы поступить в аспирантуру, во-вторых, что еще важнее, такие поездки позволяли развлечься, получить новые впечатления, посмотреть страну за счет университета и пережить настоящие приключения.
Достаточно поездив, Анна знала два великих правила историка, оказавшегося в поезде. Эти правила читал им каждый лектор и на каждом курсе — между прочим, не напрасно. Анна четко понимала, что:
Первое. В купе нельзя рассказывать о том, что ты историк: сразу выясняется, что ты враг рода человеческого, тамплиер, ретроград, карьерист, участник жидомасонского заговора и злая училка истории Мариванна в одном лице, ничего не понимаешь в событиях прошлого и нуждаешься в том, чтобы соседи по купе тебя просветили.
Второе. А если так случилось, что ты все-таки нарушил пункт первый, не вступай в дискуссии о концепции скандального Филиппенко! Проверено: стоит прозвучать в каком-нибудь купе слову «история», как у попутчика, кем бы он ни был, немедленно слетает языка фамилия лжеученого. Ваш попутчик непременно спросит: «А как вы относитесь к теориям Филиппенко?» Иногда в этих словах слышится любопытство, иногда азарт, иногда провокация, иногда вызов. Спорить с филиппенковцем бессмысленно, хотя и очень хочется: ведь это все равно, что, например, расчесывать укусы комаров — будет только хуже.
Наряду с вареными яйцами, пятью большими грушами, салатом из баночки, куриными окороками, хлебом, плавленым сыром и печеньем, студентка заготовила для себя «легенду» в поездку. Сначала она думала назваться училкой, так как все равно уже почти была ею — устроилась в школу и теперь ждала лишь начала учебного года (настоящие герои ведь простых путей не ищут). Потом подумала: не стоит. Ведь в вопросах воспитания все тоже специалисты — как и в вопросах медицины. Промелькнула идея прикрыться чем-нибудь мудреным, типа инженера по ремонту холодильных установок. Отказалась Анна и от этой мысли: вдруг кто-нибудь из попутчиков в этом разбирается и решит начать беседу? Потом хотела притвориться мерчандайзером, риэлтером, логистом. Выбрала менеджера в офисе.
После случая, когда какой-то пьяный чуть не придавил ее, упав из «люльки» (ехала в Москву читать архивы), Анна приняла решение путешествовать всегда на верхней полке. Там чувствуешь себя уединенней, чем внизу, где каждый норовит присесть на твою постель, насыпать туда крошек, завести утомительную беседу. Словом, Анна быстро натянула майку и лосины, взобралась к себе наверх и стала наслаждаться путешествием. На соседней верхней полке ехала женщина весьма пышных форм, один из пальцев которой виднелся через дырку в розовом носке. Читала дама сочинение карманного формата в мягкой обложке на дешевой желтой бумаге. «Как соблазнить олигарха» — гласило название книги. «Я тоже займусь чтением!» — решила студентка и раскрыла монографию А. Б. Каменского.
— Пошли пить чай! — донеслось снизу. — Ты, зеленые штанишки. Ишь, читает! Спускайся чай пить!
На нижних полках ехали двое мужчин лет сорока. Когда Анна посмотрела вниз, один их них поспешил ласково улыбнуться и повторить:
— Ты будешь с нами чай пить?
— Нет, — сказала девушка.
Но сосед не собирался сдаваться:
— Так может, кофе?
Анна притворилась, что не слышит.
— Все читает. Умная какая. Неужели эта книжка интереснее, чем мы с тобой? А, Вася?
— Ну, тебя-то точно интересней.
— Вот привет! И это, типа, друг называется! Приехали! Эй ты, читалка, слышишь, что он мне сказал? Ты думаешь, так говорят друзья, а? Может, чаю выпьем?
— Я сначала книгу дочитаю, — постаралась отшутиться Анна.
— Всю, что ль? Нифига себе! Это же сколько читать надо, год? Может, чай сначала? У меня конфетка есть!
И с этими словами надоедливый попутчик встал с лежанки и подсунул леденец — как раз между Каменским и глазами девушки. В ответ на это Анна повернулась к нему задом.
Мужики завели беседу о чем-то своем, но спустя минут пятнадцать снова раздалось:
— Зеленые штанишки! Чай пить не надумала?
— Ни разу.
— Как тебя зовут-то?
— Анна, — буркнула студентка только для того, чтоб ее не дразнили «штанишками».
— Ну, Анна, когда мы выпьем чаю? — сразу обратился к ней сосед.
— А может, поедим? — спросил второй.
«Достали! — подумала девушка. — Еще клеить начнут! Хоть переходи в другой вагон!»
Она боролась с назойливыми приглашениями как могла долго — отнекивалась, игнорировала, даже притворялась, что уснула. Бесполезно. В довершении всего ей захотелось есть и — как назло — чайку. Пришлось спуститься вниз.
Два настойчивых соседа оказались нефтяниками. Они ехали на смену в Уренгой. Их путь начался не сегодня, так что мужики уже успели выпить, съесть и обсудить все, что могли. Новый собеседник был необходим скучающим добытчикам энергии, поэтому на девушку немедленно накинулись с расспросами: откуда, кто такая, зачем едешь, есть ли муж, а если нет, то скоро ли появится? «Прикинусь занудой! — решила Анна. — Сразу заскучают и отвяжутся». Поэтому в ответ на вопрос «Куда едешь?» студентка ответила названием конференции и, что еще ужаснее, — полным заголовком своего сообщения.
