Сергей Соболев - Альтернативная история – пособие для хронохичхайкеров
Но злее всех в адрес христианства высказался Пол Андерсон в рассказе «Эутопия», герой которого, житель параллельного высокоразвитого мира, описывает христианскую цивилизацию так:
«Некий еретический жидовский пророк основал мистический культ и нашел сторонников во всем мире, ибо отчаяние охватывало людей. Это был культ, не знавший слова «терпимость». Его жрецы уничтожили многочисленные пути, по которым можно дойти до бога — все, кроме своего. Они вырубали святые рощи, убирали из домов их скромных божеств и убивали людей со свободными мыслями. … со временем они потеряли влияние и значение. Благодаря этому могла возникнуть наука — почти на две тысячи лет позднее, чем у нас — однако их яд остался; убежденность, что человек должен приспосабливаться не только к господствующим формам поведения, но также к господствующим верованиям и убеждениям».
В небольшом рассказе С.Синякина «Век креста» История ВКП(б) преподносится как история семинаристов, основавших «партию новых христиан», финансируемую Львом Толстым («Лев Толстой — как зерцало русского богословия»). Партию построили по образцу ордена иезуитов: тайна, беспрекословное подчинение меньшинства большинству и слепое поклонение догматам Веры. Синод отлучил Святого Владимира от церкви.
«Милостыню — вот что искал Камо у Ереванского банка, и только преступная нацеленность несправедливого царского суда позволила осудить на тюрьмы и ссылки целую группу мирных юродивых и попрошаек, как вооруженных экспроприаторов».
До 1917 история мало отличается от нашего привычного варианта: та же война с Японией, революция 1905 года, Распутин при дворе Николая II. Только в феврале 1917, после отречения Николая II к власти приходит… Синод. «Россия стала теократическим государством». Но тут Св. Владимир в «Апрельских заповедях» поставил задачу: власть должны взять Советы Церквей». После октябрьского переворота, новые христиане стали строить Царствие небесное в одной отдельно взятой стране.
Достается не только христианству. Так, например, историк Уильям Г.Макнил в статье «Моровое поветрие, спасшее Иерусалим в 701 г. до Рождества Христова», предполагает и вовсе уничтожение иудаизма в самом зародыше (Коули, 2002, с. 13–25).
* * *Вполне вероятно, что человечество сейчас жило бы гораздо лучше, если б паровые машины, сработанные еще в древнем Риме, нашли должное применение на мельницах или морских кораблях, заменив мускульную силу человека и вьючных животных.
Леон Спрэг де Камп задается вопросом:
«Мог ли человек, отправившись в те времена и приложив определенные усилия в нужном месте и в нужное время, направить в правильное русло развитие науки?».
Как минимум дважды де Камп пишет произведения, в которых исследует возможные последствия прямого вмешательства хронопутешественника в историю.
Юмористический роман «Да не опустится тьма» написан как явное подражание «Янки при дворе короля Артура» Марка Твена — с 1889 по 1939 прошло не так уж и много времени, вот Л.Спрэг де Камп и решил немного заняться полемикой с Твеном. Если у Марка Твена янки сразу же изобрел порох, то у де Кампа путешественник во времени бьется над этой задачей несколько месяцев, да так и не смог ее одолеть. Интересно, что Спрэг де Камп тоже отправил своего героя в шестой век нашей эры, однако, не в пример Марку Твену, де Камп знает об описываемом времени много больше — например, он не приписывает огромной роли церкви (которая тогда еще не имела такой огромной власти), как это ошибочно делает М.Твен в своем сатирическом романе.
По предположению де Кампа, Время представляет собой ствол дерева. Однако ствол имеет ветви-отростки, появляющиеся после попадания в прошлое людей из настоящего времени. Один из таких «без вести пропавших» — американский археолог Мартин Пэдуэй, проваливается в Рим 535 года нашей эры, во времена заката римской цивилизации. Первое время нисколько не помышляя о переделе мира, наш современник обеспокоен только собственным существованием: занялся самогоноварением, научил кузнецов прокатному делу, ввел арабские цифры и заодно двойную бухгалтерию в банковском деле. Чрезвычайно радует оптимистический взгляд автора на природу человечества, заявляющего устами героя, что «движущая сила прогресса — изобретение». За самогоном последовали хомут для лошади, червячная передача для станка, семафорный телеграф для передачи сообщений на далекие расстояния, арбалет, книгопечатание и регулярные газеты. То есть повторяет основной массив изобретений, внедренных янки в Англии времен короля Артура.
«Если ты не вторгаешься в политику, политика вторгается в тебя» сказал один хитрый француз. «Большая политика рано или поздно настигнет тебя» — вторит ему польский писатель Б.Чешко. Так и нашего археолога ХХ века обстоятельства вынудили спасать свой небольшой бизнес (а заодно и всю Италию) от войск Флавия Анция Юстиниана. Пэдуэй выигрывает несколько сражений у византийских войск, становится квестором, негласно правит за короля Теодохада, переносит столицу во Флоренцию.
Из любопытных эпизодов стоит отметить сцену общения с послом сарматов(!) и предотвращение возникновения мусульманства.
Второе обращение де Кампа к проблеме «хрононавта-прогрессора» происходит уже в более зрелом возрасте, в 1958 году, когда он публикует рассказ «Аристотель и оружие». Может быть, разочарование в окружающей де Кампа глупости, или уроки военного применения атомной бомбы, или причины другого порядка были тому виной, но Де Камп написал крайне грустную историю.
Обиженный начальством ученый-мизантроп, Шерман Вивер, отправляется на машине времени собственного изобретения в Македонию, в весну 340 года до нашей эры. Шерман предполагает, что окружающий его мир двадцатого века слишком плохо относится к научным знаниям вообще и к конкретным ученым в частности. Шерман решил, что надо подтолкнуть известного античного мыслителя — Аристотеля — больше уделять внимания опытам в области естествознания. Однако кратковременное девятинедельное путешествие ко дворцу царя Филиппа II дает совершенно обратный результат: Аристотель был поражен техническими достижениями неведомого варвара, и вовсе забросил занятия наукой, раз уж и так все давно открыто. Мир, получившийся в результате неосторожного вмешательства, де Камп рисует в серых тонах:
Александр Македонский прожил на пятнадцать лет больше, а созданная им Империя просуществовала более столетия. Римляне покорили все Средиземноморье, а Христианство и Ислам так и не возникли. Не было никакого Возрождения после неминуемого крушения Римской империи, следовательно, Северная Америка не была колонизирована европейцами, а находится под властью племенного союза алгонкинов, абнаков и могикан. Центр цивилизации переместился в Китай, где только в ХХ веке начали заниматься книгопечатанием…
* * *Альтернативная история — подобие «черного ящичка». На входе — исходная посылка, незначительное предположение об иной вероятности исхода некоего события первоначального мира-А1, а на выходе — художественно обработанный результат, литературная запись слепка иной жизни чужого, альтернативного мира-А2.
Данная схема работает для парадигмы линейного времени. То есть, по Хайдеггеру, имеется в виду время, отсчитываемое как протекание последовательных Теперь друг за другом.
Конечно, данная модель мироздания ветвящихся континуумов отдает некоторой прямотой в понимании исторического процесса, мыслимого в данной схеме как магистраль со всеми автомобильными атрибутами: развилками, перекрестками, светофорами и полосатыми жезлами регулировщиков районного отделения ГАИ (Государственной Альтернативно-исторической Инспекции; согласно указу Президента РФ от 24.04.99, Государственная Автомобильная Инспекция теперь именуется иначе, дабы выправить сумятицу в официальных бумагах).
Столкнуть махину миров на альтернативный путь движения очень легко: в момент происшествия так называемой «вилки в развитии» оба пути имеют крайне непритязательный вид пунктирных направлений, проселочных грунтовых трактов, так что ни о каком «повороте в развитии», «изменении вектора», и уж тем более о «столкновении миров» речи быть не может. Какая именно из дорог станет асфальтированной столбовой магистралью Истории с роскошными бензоколонками на обочинах и приветливыми администраторшами в мотелях, а какой суждено так и остаться пунктиром на карте, не знает никто, кроме субподрядчика, сорвавшего взятку с владельца близкорасположенной свинофермы, состоящего в родстве с дочерью главы местной администрации.
Именно поэтому наиинтереснейшей задачей является поиск «вилок» исторического процесса; само название выдает с головой гастрономические корни в исторических поворотах.
