Карина Шаинян - Игра. Змеиный остров
Дима замялся: остаться в комнате и тем более лечь спать было как-то неловко, но и к остальным идти не хотелось. Он уже решил было прогуляться, когда Лера оторвалась от книги и раздраженно бросила:
— Да там она, там.
Дима пожал плечами. Развернуться и уйти теперь было бы совсем глупо. Объяснять, что вовсе не искал Олю, — тем более. Заранее злясь, Дима выглянул на веранду.
Антон расположился на полу в окружении девушек. Чуть в стороне, раскинув руки, лежал на спине Кирилл.
— Остров шатается, — доверительно сообщил он. — Но я его держу, не бойтесь.
— Да ты достал уже, — бросила Наташа, — ну шатается, и что?
— Это пираты лезут, — подсказал Антон.
— Зачем?
— Чтобы спереть твою зеркалку.
Кирилл испуганно приподнялся на локтях.
— Тихо! Тс-с-с… Сейчас я их стряхну.
На секунду все напряженно замерли. Кирилл нахмурился и брыкнул ногой.
— Вот, — сказал он, снова вытягиваясь во весь рост, — теперь нормально.
Антон зажег косяк и запустил по кругу. Девушки неумело затягивались и почти тут же заходились в приступе тяжелого, до слез, кашля. Кирилл, видимо, был попривычнее: он держал дым в легких так долго, что, казалось, просто забыл выдохнуть, — но наконец выпустил изо рта большое сизое облако.
— А что Кирилл сделал-то? — спросила Ира, возвращая косяк Антону и кашляя.
— Сделал нормально, — объяснил Антон и внезапно обрадовался, заметив появление нового человека: — Димон! Давай, расслабься наконец!
Антон протянул косяк. Еще на первом курсе Дима убедился, что марихуана действует на него отвратительно: полчаса свинцового отупения и неконтролируемый жор после. Пары экспериментов хватило за глаза. Но рассказывать об этом Дима, конечно, не собирался. Он молча покачал головой.
— Ботаник, — пискляво проговорил Антон, поправляя невидимые очки, и Ира затряслась от мелкого смеха.
— Бота-а-аник! — повторила она, заходясь от хохота. Дима холодно улыбнулся и вышел.
Фонари на причале погасли — только на краю тускло поблескивал красный огонек, предупреждая проходящие лодки. Здесь действительно казалось, что остров пошатывается, — или просто слегка кружилась голова из-за почти абсолютной темноты и недосыпа. Море отклонялось назад, а потом ухало, будто бросаясь грудью на запертую дверь. Мелкие брызги обдавали лицо, оседали на губах. Вода была едва соленой — видно, где-то рядом в Сиамский залив впадала река, да и близость Меконга давала о себе знать. Даже пахло здесь скорее не морем, а большим озером. Дима сидел на влажном бетоне, обхватив колени и положив на них подбородок. Неплохо бы завалиться спать. Еще немного, и ему будет плевать на крики и гогот под самым ухом: слишком устал. Перелет, новые люди вокруг, постоянные разговоры… Даже море уже разочаровывает — недосоленное какое-то. Пираты лезут, придет же такое в голову… Какие уж тут пираты.
А Антон, между прочим, затяжки не сделал. И глаза у него были не красные и не слезились, как у других… И Лера развернула бы уши, как локаторы, если б могла. Дима вспомнил треп своих приятелей, когда они обкуривались. Да, так можно узнать о людях довольно много, — хотя простое пиво дает тот же эффект. Несколько минут Диму одолевал соблазн вернуться на веранду и тоже послушать, но брезгливость победила. Ну ее к черту, такую информацию. Справится как-нибудь и без нее. А кстати, на веранде вроде бы затихли. Можно наконец забраться в спальник и отключиться.
Дима встал — и почти сбил с ног неслышно подошедшую к нему Олю. Отступил на шаг, придержал покачнувшуюся девушку за плечо — не хватало еще, чтобы свалилась в воду.
— Так есть хочется, — жалобно сказала она. — У меня в сумке шоколадка, но я не могу ее достать.
— Почему?
— А вдруг там змея? — Оля хихикнула. — Вдруг туда забралась змея и ест мою шоколадку… Николай сказал, ночью не надо никуда ходить. И не хватать руками сказал.
— Нет там никакой змеи, — буркнул Дима почти сердито, — это ты по обкурке гонишь.
— Не гоню. Все любят шоколадки, чем змеи хуже? Они мерзкие такие, — Оля брезгливо передернула плечами. — Отвратительные, склизкие… Сидят в моей сумке…
— Нет там никого, — перебил Дима. — Ну хочешь…
— …едят мою шоколадку, — не слушая его, продолжала Оля. — А он их любит. Мерзкие ядовитые кусачие твари, а он от них в восторге. А они ему, между прочим, слова доброго за всю жизнь не сказали, только молча жрут его шоколадки… и конфеты… и пиццу… А я стараюсь, стараюсь, а все равно никому не нравлюсь…
Оля всхлипнула.
— Ты мне нравишься, — хрипло проговорил Дима.
— Нет, это не считается, — рассеянно ответила она. — Ужасно есть хочется, да?
ГЛАВА 3. ПРЫГАЙ И ПЛЫВИ
Треск мотора, мгновение тишины, глухой стук, когда катер ударился бортом о причал. Дима приоткрыл глаза и наполовину вылез из спальника. В комнате было сумрачно и почти прохладно — видно, едва рассвело. Дима потянулся, разминая затекшее тело, и, поджимая пальцы ног от прикосновения к холодному цементу, вышел на веранду.
Эта сторона отеля была обращена на запад. Прямо под перилами темнели густые древесные кроны, а еще ниже среди скал притулился пирс, у которого тихо качался белый скоростной катер. Солнце еще не поднялось, и в тени острова море было как серый переливчатый шелк, переходящий в тусклое золото. Дима глубоко втянул воздух — влажный, пряный, прохладный — и засмеялся, сам не зная чему. Внизу громко зашуршало. Мелькнула кремовая шерсть, темная мордочка: как и обещал Николай, одна из «девочек» пришла познакомиться. Гиббониха секунду смотрела на Диму. Он подмигнул ей; обезьяна ухнула, будто отвечая, повисла на длиннющих руках и перелетела на соседнюю ветку. Дима снова глубоко вздохнул и почувствовал себя совершенно счастливым. Это утро принадлежало только ему.
По дощатым мосткам загрохотали шаги.
— Что значит — «спят»? — донесся раздраженный голос. — Мне что, ждать, пока проснутся? Может, мне их еще с ложечки покормить?
Дима перегнулся через перила. Загорелый крупный мужчина, с топотом поднимающийся по лестнице, явно Пленский. За ним спешили два молодых кхмера — видимо, матросы с катера. На какое-то мгновение Димой овладело дурацкое, но жгучее желание плюнуть прямо на густую белобрысую шевелюру Пленского. Он отшатнулся от перил и смущенно ухмыльнулся. Кхмер внизу быстро говорил что-то — голос был тихий и испуганный.
— А меня не волнует! — рявкнул Пленский. — Спят — так разбудите, я ждать не собираюсь! Вэйк ап! Живо!
Один из кхмеров испарился. Вскоре Дима услышал робкий стук в дверь, а за ним — недовольное мычание Кирилла.
— Просыпаться, — сказал матрос, просовывая лохматую голову в дверь, — босс приехать, пожалуйста.
— С ума сошли… сколько времени? — томно протянула Ира.
— Босс приехать, — безнадежно повторил кхмер.
— О’кей, о’кей, — проворчал Вова, — встаем.
— Босс ждать на крыше сейчас, пожалуйста.
— Сейчас?!
— Хоть умыться дайте, — простонала Лера. — Не можем же мы в таком виде…
— Ты, наверное, не можешь, — с усмешкой ответил Антон, — а я пошел.
— Знала бы — перед сном бы накрасилась, — тихо буркнула Наташа.
— Тебе бы не помогло, — немедленно откликнулась Лера. Мгновение казалось, что девушки сейчас вцепятся друг другу в волосы — но тут Наташа резко отвернулась и принялась рассматривать себя в крошечное зеркальце.
Оля судорожно расчесывала пальцами свою рыжеватую шевелюру. Дима поймал ее заполошный, сосредоточенный взгляд и не удержался.
— Отличный у нас будет начальник, — улыбнулся он девушке. — Терпеливый и понимающий.
Оля шутки не поддержала. Она посмотрела на Диму почти испуганно и поджала губы уже знакомым ему движением.
— Да забей…
Оля еще плотнее сжала рот, и Дима замолчал. Не умеет он утешать паникующих девушек. Что он сейчас ни скажи — все будет глупо и не в тему. Лучше уж заткнуться. Взять бы ее за руку, успокоить… но ведь выдернет сердито ладонь, посмотрит, как на пустое место, и отвернется. Дима вздохнул и следом за остальными заторопился к лестнице.
На крыше уже было солнечно, но пока не жарко — только приятное тепло и нежный ветерок с моря. Насыщенный влагой воздух, пронизанный светом, казался розовато-желтым; он чуть подрагивал и клубился — с быстро нагревающегося, отсыревшего за ночь битума поднимался пар. Вокруг пустого пока бассейна уже расставили складные стулья. Далеко внизу копошились смуглые фигурки — матросы таскали на катер какие-то мешки, свертки и коробки. «Снаряжение для нас, — подумал Дима, — значит, скоро отплываем…» Его охватило радостное предвкушение.
На краю бассейна рядом с резным столиком — тоже, видимо, антикварным — стоял Пленский. Он посматривал на студентов сверху вниз, и на его лице постепенно проступало легкое отвращение. Слегка выпяченная нижняя губа и надменный вид делали его похожим на верблюда. Пленский слегка притопывал ногой, пока его будущие сотрудники рассаживались; видно было, что терпения в нем осталась пара капель.
