Дмитрий Манасыпов - За нами – Россия!
Профессор в юбке, которая во время всего этого монолога молчала, вздохнула, виновато покосившись в сторону разведчиков. Ее спутник поправил очки и затушил сигарету в пепельнице. Жестом, по которому сразу стало ясно, что он нервничает, потянулся еще за одной, но передумал. Снял очки, начав крутить их за дужку. Посмотрел на лица каждого из разведчиков и только после этого ответил:
– Шансов мало, товарищи военные, очень мало. Говорю это вам очень честно, потому что иначе никак. Задача ваша настолько сложная, что ее можно было бы назвать невыполнимой. Но она должна быть выполнена, просто обязана, товарищи. То, что сейчас немцы создают там, в подземельях, может привести к очередному перелому в нашей священной войне. И мы не должны позволить этому случиться, мда. Может быть, продолжим? И тогда все ваши вопросы должны получить свои ответы. Да… товарищ майор?
Он повернулся к Синицыну, который вопросительно поднял брови.
– Я все прекрасно понимаю и опасения ваши могу разделить полностью. Но поймите, что так надо. И не мне, как вы могли подумать, дескать, мало ли что необходимо этим ученым-зазнайкам, что вы, ни в коем случае. Это нашей с вами Родине надо, понимаете? Давайте уже продолжим, перелистывайте, товарищи офицеры дальше, перелистывайте.
Куминов и Иволгин переглянулись, пожали плечами и дружно перешли на следующую страницу. По коже капитана пробежали мурашки, очень ощутимые мурашки от страха. Следующие фотографии были… узнаваемыми.
Те самые лица, которые он уже видел. Перекошенные в гримасе ярости и бешенства, с белесыми, кажущимися выцветшими, глазами. Только тут они были не черно-белыми, как фотографии дома на предыдущей странице. Цветные снимки, сделанные каким-то неведомым профессионалом, очень четко, качественно, с близкого расстояния. Возникало ощущение, что объектив камеры находился практически напротив этих самых людей с гримасами лютой ненависти ко всему вокруг. И это заставляло насторожиться. Ведь согласно информации, доведенной до военнослужащих после результатов исследований, такое было просто невозможно. Немцы, участвовавшие в бое под Уфой, принимали свой препарат непосредственно перед атакой и шли вперед в начальный момент его действия. Пик приходился на то время, когда они достигали позиций обороняющихся красноармейцев. Почему?
Куминов прекрасно запомнил то, что действие чудо-сыворотки, или как там назвать то, что принимали безумные фрицы и гансы, было очень кратковременным. Да вдобавок делало сами объекты воздействия чрезвычайно агрессивными и неуправляемыми. То, что само немецкое командование опасалось собственного вундерваффе, подтверждали пулеметные расчеты прямо за отправной точкой атаки тех егерей. Заградительные отряды, призванные, если что пойдет не так, просто покосить всех, кто может пойти не в ту сторону. А тут, приходи, кума, любоваться, прямо постановочные фото с композицией и портретами. Что это могло означать? Да то, для себя понял Куминов, что случилось наиболее плохое: немецкие высоколобые нашли возможность контролировать сам этот процесс. Либо…
– Фотографии сделаны непосредственно в Берлоге, – симпатичная профессор Венцлав произнесла это все так же негромко и опять очень четко. – В одном из ее исследовательских отделов. Не в том, что нас интересует.
– Где? – Куминов не сдержался. Вероятно, эмоции, которые появились во время быстрого анализа этих фотографий, отразились на лице. Потому что обращалась она, говоря все это, именно к нему.
– Берлога, товарищ капитан. – «Староста», все же извлекший следующую сигарету, закурил. «Смершевец» лишь покачал головой, глядя на него. Сам-то он, несмотря на многолетнюю привычку, еще ни разу не задымил. Стало хорошо заметно, что сигарета подрагивает в пальцах, волновался старик, волновался. – Так они называют собственный комплекс. Вроде потому, что как еще называть здесь, в России, подобное место. Тем более «Волчье логово» у них уже есть. А тут, извольте видеть, логово медвежье. Снимок сделан немецким фотографом, переправлена пленка к нам агентом. Так вот, товарищи офицеры, те самые солдаты, с которыми вам доводилось уже иметь дело, не самое страшное из того, что там есть. Хотите знать, что там есть страшнее? Перелистывайте страницу.
Все молчали, и в этой тишине четко было слышен шелест переворачиваемых страниц в скоросшивателях. Куминов чуть помедлил и сделал то же, что и остальные.
Вытянутые худые фигуры, без каких либо признаков одежды на них. Сплошь покрытые еле-еле заметными серыми наростами, густо покрывающими всю поверхность тела. На первой фотографии они лежали рядком на чем-то типа длинных металлических столов. Вот они же, только в непонятных, металлических же ящиках, укладываемые в них людьми в прорезиненных балахонах и в масках, полностью закрывающих лица. А вот снимок, где эти непонятные серые доходяги уже стояли на полу большого, скорее всего, бетонного, каземата. На третьей фотографии заметно, что съемка велась через прутья решетки. И в каземате находились не только две странные фигуры.
Там же камера, делающая подряд сразу несколько кадров, показала красноармейцев. Пленных, в разодранном обмундировании, со следами крови, в бинтах. В руках у каждого были предметы, которыми можно было воспользоваться на поле боя как оружием. Штык-ножи от СВТ и АСД, саперные лопатки, артиллерийские банники, ломы и кирки. Огнестрельного оружия Куминов не заметил. Следующие снимки, также делаемые фотографом в автоматическом режиме съемки, показывали то, что было дальше. А был там бой в рукопашную, красноармейцы и эти, серые длинно-худые. Двое против десятка. Фотоаппарат не мог полностью передать ту скорость, с какой двигались противники пленных, но представить ее Куминов мог. Результат поединка для него тоже не стал неожиданностью.
Из двух тварей на момент появления давешних балахонисто-масочных осталась в живых одна. И та явно не казалась чересчур живой. Либо просто ею не очень дорожили и расстреляли перед тем, как войти в каземат. Из красноармейцев в живых осталось трое, которых, не в пример твари, убивать не стали. Наоборот, ребят бережно погрузили на носилки и оттащили куда-то.
Серия снимков на следующих двух страницах была похожа на первую. Отличием были лишь те, кого снимал фотограф. В какой-то момент в тишине, повисшей в блиндаже, раздался странный звук. Как оказалось, Абраменко не выдержал и выскочил, зажимая рот ладонью. Медведев и остальные проводили его взглядами, в которых не было ни капли осуждения. Не за что было судить разведчика, которому стало не по себе от вида четырехлапой туши, густо поросшей мехом и с головой, больше всего напоминающей голову крокодила. Разве что не такую длинную. А уж если это существо в собственных челюстях держит разорванное пополам детское тельце… странно было бы осудить боевого товарища, который смерть видел в разных видах, но с такой еще не сталкивался.
– Ну те-с, товарищи военные, – «Староста» обвел их взглядом. – Продолжим?
Глава 2
«Среди физических качеств на первом месте стоит выносливость. Ведь выполнение практически любой боевой задачи требует от разведчиков совершения марш-броска протяженностью до 30–50 километров».
(«Подготовка личного состава войсковых РДГ, согласно требованиям БУ-49», изд. НКО СССР, ред. Заруцкий Ф. Д., Тарас Ф. С.)– Итак, товарищи офицеры. – «Староста» встал. Снова покрутил в руках очки и водрузил на нос. – Приношу свои глубочайшие извинения за то, что не представился сразу. Данилов, Юрий Сергеевич, также профессор. Разве что, кгхм, в отличие от своей юной коллеги профессор уже давно. Сашенька, с вашего позволения продолжу сам, вы же не против? Ну и хорошо.
Он встал, налил себе воды из графина, стоявшего на тумбе у карты. Отпил и продолжил:
– То, что вы сейчас наблюдали на фотографиях, не самое страшное. Понятно, что существо, подобное тому, что вызвало такую бурную реакцию товарища старшего лейтенанта, не может оказаться добрым, мягким и пушистым. Но дело-то в том, уважаемые мои, что все это отдельные экземпляры, скорее даже, я бы сказал, побочные результаты основных экспериментов гитлеровских ученых. И именно поэтому они не так страшны, как может показаться на первый взгляд. Намного опаснее для нас образцы солдат из второго поколения тех, кто использовал препарат «Берсерк». С теми, с которыми вы сталкивались, справиться было относительно легко.
– Что? – комполка недоверчиво посмотрел на него. – Что значит относительно легко? Четверть полка положить не за хрен собачий, это, значит, легко?! Простите, товарищ Венцлав.
– Да нет, нет, товарищ полковник, вы уж простите старика, не совсем верно выразился. Я-то понимаю, что тем, кто тогда с ними сражался, не говоря про тех, кто погиб, героически и страшно, было непросто. Но вы же не знаете того, что теперь нам подготовили наши, с позволения сказать, коллеги.
