Валерий Елманов - От грозы к буре
– А почему для высокородного Иоанна Ватациса так важна жизнь и здоровье этого русича? – осведомился он, собираясь с мыслями.
– Да плевать я хотел и на его жизнь, и на его здоровье, – досадливо отмахнулся тот. – Но он обещал положить к моим ногам Константинополь – вот что мне важно. И еще одно. Я уже встречался кое с кем из купцов, что бывают в его краях. За последние полгода князь Константин, который послал сюда этого отца Мефодия, увеличил пределы своих владений раз в пять. Выходит, он и впрямь силен, а значит, действительно может помочь.
– У тебя очень старые сведения, сын мой, – снисходительно пояснил отец Герман. – Купец, который вернулся из Руси совсем недавно, сообщил иные новости, более неприятные. У твоего князя Константина скопилось слишком много врагов, и сейчас они готовятся напасть на него. Думаешь, он устоит?
– Хотелось бы верить, – упрямо ответил Ватацис.
– В мирских делах вера не нужна. Порой она даже вредит, – поучительно заметил хартофилакс. – Давай поступим наверняка и зададим этот вопрос… времени. Мне кажется, что в ближайшие полгода или год там все должно разрешиться. Если этот князь и впрямь так силен, то я поступлю по-твоему. Если же нет, то тогда ты не будешь мешать моему общению кое с кем в говорливой келье.
– Ну что ж, – мотнул головой в знак согласия Иоанн. – Почему не подождать.
Они улыбнулись друг другу, как люди, ставшие союзниками, пусть и временно. Ватацис более широко и открыто, зато отец Герман – мягко и вкрадчиво.
А решение дальнейшей судьбы отца Мефодия вновь откладывалось на неопределенное время. И его общение с умелыми подручными хартофилакса в разговорчивой келье тоже.
Глава 1
Сам погибай, а половцу помогай
Как вольность, весел их ночлег
И мирный сон под небесами.
Между колесами телег,
Полузавешенных коврами.
Горит огонь; семья кругом
Готовит ужин: в чистом поле
Пасутся кони…
А. С. ПушкинВесна 1219 года выдалась на Руси ранняя. Весь февраль морозы стояли, хотя и не ахти какие, в меру, но зато без слякотных оттепелей. Едва же миновала первая половина марта, как навалилась такая теплынь, что хоть иди и загорать ложись прямо на высокой многоскатной крыше княжеского терема. Одна беда – не принято это в XIII веке на Руси. К тому же и дел у князя слишком много, не очень-то на солнышке понежишься.
Пока затишье вокруг, можно из Рязани и отлучиться на месячишко. Самое времечко, чтобы воспользоваться советом старого волхва и податься в низовья Дона, а там приготовить все необходимое для рязанских французов, как Константин в душе называл переселенцев.
Опять же им не только дома понадобятся, но и времянки. Им ведь и семена для посева нужны, и со скотом подсобить надо. С одной стороны, присутствие самого князя вроде бы не обязательно. С другой же…
Ну, вот кому лучше всего о покупке тех же лошадей договариваться с местными половцами, как не Константину? Благо низовья Дона и вообще все Лукоморье[30] считались территорией половецкой орды его шурина, Данилы Кобяковича, с которым у рязанского князя был не просто мир, но даже что-то типа дружбы. Разумеется, в тех пределах, в каких она вообще возможна между русским князем и половецким ханом, у земледельца с кочевником, у леса со степью.
Во всяком случае, Данила уже дважды помогал Константину – и из неволи князя выручал, когда он попал[31] в полон к родному брату Глебу, и даже своего соседа, хана Юрия Кончаковича, всячески уговаривал прошлым летом не идти на Рязань.
Правда, в среднем течении Дона владычествовали другие орды, но Константин потому и решил отправиться так рано. Расчет его был прост: пока паводок не спадет, ни один степняк к раздувшимся от половодья рекам ни за что не сунется. Да и потом, после того как вода спадет, тоже не сразу пойдут, а выждут немного. Половец без коня – это не воин и даже не совсем человек, а лошадь по непролазной весенней грязи гонять глупо. Вот подсохнет малость, тогда можно будет и поближе подойти.
Так что на обратном пути такой встречи, как ни крути, не избежать. Но рязанский князь с дружинниками – это тебе не гость торговый. На такого и сами половцы лишний раз поостерегутся нападать – себе дороже выйдет. Так что и тут бояться было нечего.
Имелись, конечно, у Константина некоторые опасения относительно недобрых намерений черниговцев и новгород-северцев, чьих князей он зимой за разбой по дубам развесил. Но и тут, по здравому размышлению, лучше времени не придумать, чтобы успеть съездить, все организовать и быстренько обратно метнуться.
Сейчас-то военных действий в любом случае ожидать не приходилось. Пока паводок сойдет, пока реки в свои прежние берега вернутся да земля просохнет как следует – вот тебе и конец апреля. А тут вновь не до битв. Как можно ополчение собирать, когда все смерды в поле с утра до вечера. Сев – дело святое. Сам-то он недолог, зато перед ним столько наломаешься, что о-го-го.
С одной дружиной на Рязань идти? Глупо. Это уже не война, а так, набег какой-то. Его отбить несложно, тем более что на границе с Черниговским княжеством сторожа надежная поставлена, а в условленных местах – если что – гонцов скорых лошадки сменные ждут. Так что никак не успеть соседям шибко много напакостить.
Ну а пока все спокойно, надо народ скликать да в путь собираться. Из дружинников Константин взял только две сотни, причем с таким расчетом, чтобы четвертую часть, не меньше, оставить в тех краях навсегда. Потому и старался подобрать побольше молодых да неженатых. Их дома семья не держит, им себя показать да мир повидать охота. Самое то.
Еще сотня таких же юных холостяков была набрана из числа вчерашних ополченцев. С этими уж как получится. Останутся – хорошо, а нет, так к осени назад вернутся, но не раньше. Уж больно работы там много. Просто непочатый край.
Конечно, сами стены возводить, башни ставить, дома с амбарами и овинами для поселенцев рубить – тут народ мастеровой нужен, который топором побриться может, не говоря уж о прочем. Их чуть побольше трех десятков набралось. Должно хватить. А вот на черных работах, с той же землей, к примеру, да и лес подготовить – тут как раз ополченцы с дружинниками и помогут.
За себя князь, в затылке почесав, решил пока оставить боярина Хвоща. Не было у него в запасе почти никого из старых служак, а Вячеславу сидеть в Рязани никак нельзя. Ему, как воеводе, нынче на границе с Черниговом самое место. Конечно, Константин вроде бы все рассчитал и предусмотрел, но ведь и опаску нужно иметь на всякий непредвиденный случай. Опять же, мало ли что с ним самим произойти может. Обстоятельства разные бывают, в том числе и такие, что уж никак не предусмотреть, а после сева за теми же черниговцами глаз да глаз нужен будет.
И вскоре семь набойных[32] ладей весело взрезали своими высокими носами мутную речную гладь Прони, держа путь по направлению к ее верховьям. Кое-где в воде еще поблескивали не только не успевшие растаять льдинки, но и глыбы посолиднее. Такие осторожно отталкивали веслами, не давая сблизиться с ладьями на опасное расстояние.
В целом же река была почти чистой. Матерый лед прошел, а верховой не страшен. Больше опасений вызывали увесистые бревна, которые у неосторожного хозяина смыло в паводок, да куски плетней, унесенные с собой жадной рекой. Но если быть внимательными, так и их бояться нечего – они для ротозеев страшны, с князем же плыл народ бывалый.
Речные суда могли вместить в себя и намного больше народу, но Константин посчитал, что трех с лишним сотен должно хватить за глаза. Особенно учитывая то, что в их число входили два десятка спецназовцев воеводы Вячеслава. Их князь прихватил, учитывая все то же мудрое, хоть и не совсем определенное выражение: «Мало ли…». Как там все обернется – совершенно неизвестно, и Константин предпочитал перестраховаться.
Кроме того, благодаря невеликому числу людей на каждую ладью удалось захватить немало припаса, чтобы хватило не только на дорогу, но и на первые пару недель пребывания.
Дело в том, что Константин совершенно не помнил, как обстояли дела в устье Дона с древним Азовом. Так, витало в голове что-то смутное про первое славянское поселение, которое вроде бы возникло там после походов князя Святослава на хазар. Что с ним сталось после, как теперь его жители воспримут визит рязанского князя и его желание взять их под свою руку, а главное – славянским ли оно осталось до сих пор, или ныне чье-то иное, было совершенно не понятно.
Для того и плыли воины, которым предстояло выполнять сразу несколько задач – возможный штурм имеющихся укреплений, если все-таки дело дойдет до вооруженного столкновения, охрана и оборона захваченного города, опять же, если он имеется, ну и кропотливый тяжкий труд по возведению стен и прочих крепостных сооружений.
Да и потом бросать город на одних только прибывших переселенцев было негоже. Лихого народа в тех местах всегда хватало и помимо половцев. Те же касоги[33], например, с которыми происходили регулярные вооруженные столкновения у русских князей, правивших в Тмутаракани.
