Юрий Валин - «Мы одной крови». Десант из будущего
…превосходство над противником:
по пехоте – в 2 раза,
по артиллерии – в 6 раз,
по танкам – в 7 раз,
по авиации – в 5 раз…[18]
– Сейчас у меня крыша поедет, – печально признал Коваленко. – Я чего-то об этом наступлении толком и не слыхал. Явные пробелы в образовании. Тут, оказывается, и десанты были…
Женька начальника понимал – Коваленко был морпехом урожденным – появился на свет и вырос в Балтийске, окончил ДВОКУ[19].
Моря-океаны российские видел все, воевал, правда, на просоленных отнюдь не морской солью горах, ну, и чуть-чуть в курортном Поти, но так уж сложилось.
– Да, даванули наши крепко. – Женька посмотрел на пачку распечаток. – Но это все довольно далеко от Касимово. Самолет уходил на юг, упасть или сесть должен был далеко от линии фронта. Нам бы координаты поточнее. Но если АЧА не нашла, то самостоятельно запросив, мы из архивов не меньше месяца ответа ждать будем.
– Что-то здесь неясностей много. Мрак какой-то и уфологические тайны Лубянки. Как шифровка вообще к нам ушла? Это же не может быть случайностью. Варварин был глубоко законспирирован. Работал, можно сказать, в полной изоляции.
Женька пожал плечами. Из агентов «К» отправить шифровку по каналу «маяка» Варварина действительно никто не мог. Отдел имел еще двух агентов в рабочей «кальке». Но В7 (Валша) сейчас «отдыхал» в Краснодарском госпитале, второй агент, имя которого знал только Сан Саныч, безвылазно находился в «той» Москве. По сути, непосредственно в отправке шифровки ничего мудреного не было. Схема из трех чипов в автоматическом режиме раз в сутки давала импульс, перемещая контейнер в базовую «почту». У Варварина контейнером служил пузырек с какой-то дрянью для чистки-пропитки сапог. Шифровка, всунутая вместо пробки-затычки, всегда ядрено благоухала и служила основанием для неизменных шуток. Но никаких сбоев до сих пор не было. Собственно, Варварин был единственным агентом, регулярно поддерживающим связь с Отделом. Валша совершенно «тамошний», уже, должно быть, окончательно забывший, что родился в 1982-м, а не в 1915-м. Обычное дело для агента. О московском резиденте Женьке вообще ничего не было известно. Наверное, уже давным-давно прижился-врос.
– Кто шифровку послал? – задумчиво пробормотал Коваленко, прихлебывая холодный чай. – Эксперты говорят – «женщина». «Образованная, от 17 до 30 лет». Какая у Варварина могла быть женщина? Он ведь, по сути, Штирлиц был…
Валерий Сергеевич Коваленко, несмотря на свой двухметровый рост, физиономию урожденного морпеха и немаленький житейский опыт, оставался романтиком. Откровенно говоря, Женька раньше полагал, что такие люди уже вымерли. Если они вообще когда-то были, а не беспочвенно выдумывались в старинных фильмах-романах. То-то у нового начальника и этакая смутная история с молодой женой вышла, из-за которой развелся старлей скоропалительно и из Балтийска перевелся. Вот по сыну двухлетнему Коваленко жутко скучает.
Интересно, какая мамаша из Иришки получится?
– Слушай, что-то мы окончательно обалдели, – пробормотал Коваленко. – Пошли, разомнемся.
– У нас «Гиммлер» не в форме, – напомнил Женька о павшем на боевом посту манекене.
– Вернемся – починим. Или нового достанем, я уже почти договорился. Сейчас в тир заглянем. Пора бы вспомнить, что не только с бумажками работаем.
– Мы, вообще-то, теперь следственная бригада, – уточнил Женька.
– В форме себя держать нужно, – заявил начальник, бумажки страшно не любящий.
Треск коротких автоматных очередей наушники глушили, но не то чтобы совсем. Старлей стрелял с одной руки, удерживая ППШ на пистолетный манер. На взгляд Женьки, все это выглядело порядочным баловством и показухой, но действия начальства комментировать – дело сугубо неблагодарное.
– Баланс совсем не тот, – сокрушенно сказал Коваленко, вынимая опустевший диск.
– Так серийный же агрегат, – заметил Женька, вставляя магазин в свой ТТ.
Начальство придирчиво понаблюдало за стрельбой, потом заявило:
– Высишь порядком. А так ничего. Особенно для переводчика.
– Учили доходчиво.
– Ладно-ладно. Тут куда ни сунься, все на вашу легенду отдельскую натыкаешься. Я понимаю, что мне до такой крутизны модельной, как до… Но высишь ты все равно…
– Учту и отработаю.
– Вот сейчас и учти. Патронов мало?
Женька отстрелял еще магазин.
– Вот так, шажок за шажком, – наставительно прокомментировал начальник. – Я не барышня, мне «все и сразу» не нужно. Но с живого не слезу.
– Ну, она, собственно, и с полумертвого фиг слазила, – пробормотал Женька. – Можно, товарищ старший лейтенант, уточнение?
– Угу. Только давай на «ты» переходить. Самое время. Как я понимаю, через пару часов ты меня резко в должностном росте догонишь.
– Только слегка. На звездочку. ТАМ переводчик-ефрейтор – нонсенс. Но я в философском плане хочу высказаться. Понимаешь, там – не история. Там мы. Живые. Только семьдесят лет назад. Понятно, что этого объяснить нельзя. Отсюда кажется – легенда, историческое и героическое прошлое. Но… В общем, мы – свои. Хотя и не можем об этом никому сказать. ТАМ все живые. Не памятники и не фотокарточки черно-белые…
– Умом я понимаю, – Коваленко постучал-побарабанил ногтем по пустому диску. – С другой стороны, один хрен, как-то не очень верится…
– Это пройдет. Очень быстро.
– Ладно. Давай-ка еще магазин спали, и пойдем читать, что мы, тамошние, тогда творили…
…Основной удар был нанесен вдоль шоссе Белоостров – Выборг. Превосходство наших частей было полным. Через двадцать минут после начала атаки гвардейцы 30-го стрелкового корпуса заняли финские траншеи. Командир 1 – го пехотного полка финнов подполковник Вильянен потерял управление батальонами – остатки полка в панике отступали на север…
…10-го июня советская авиация совершила около 1000 самолетовылетов…
…около полудня гвардейцы вышли к реке Сестре. Взорвать мост финны не успели, и нашим танкам удалось проскочить на тот берег…
…поднятым по тревоге егерям были розданы патроны и гранаты, после чего бригада форсированным маршем на велосипедах выдвинулась в район Кивенаппа[20]. Егеря получили панцерфаусты, но пользоваться ими никто не мог…
…финское командование начало эвакуацию, в 10 километрах южнее уже находились наши части…
…вдоль шоссе Кивенаппа – Линтула финнами был подготовлен противотанковый заслон из 17 пушек ПАК-40. Противнику удалось подбить 17 наших легких и средних танков, но заслон был сбит. Финны отошли под прикрытие «Линии ВТ»…
Глава вторая
13 июня 1944 года
Утро
Активно работает наша авиация. В направлении на Сийранмяки атакуют 381-я и 281-я стрелковые дивизии. Начата переброска артиллерии в сектор Куутерселькя.
Несколько километров
от хутора Питка-Кюлля.
15.45
– Вот же, сопля китайская, мы так вообще не дотащимся, – бормотал капитан Голуб, привстав на сиденье «Виллиса» и озирая разодранную гусеницами грунтовку.
– Да тут рядком, доплюнуть можно, – заверил водитель, но уже без прежней уверенности.
Блуждали уже четвертый час. Сначала вывернули на «короткую» дорогу, по которой, как клялся водила, «еще вчера стрижом летал». Может, так оно и было, но сейчас у съезда на разбитую гусеницами просеку красовался кол с прибитой фанеркой, на коей было начертано строгое «Осторожно, мины!» за подписью некоего напрочь чуждого каллиграфии Митрофанова. Потом уперлись в ров, потом ждали, пока пройдет по большаку длиннющая колонна спешно перебирающейся на новое место гвадп[21]. В общем, заплутал «Виллис». Вроде в штаб дивизии ехали, а «по доплюнуть» как на соседний фронт.
– Здесь Питка-Кюлля, а это на Хереля, – бормотал капитан, водя ногтем по карте. – Ну и где этот Сийран… – пир… – т… – ти?[22]
– Так мы поворот минут двадцать как проскочили. Тут рядком, – осторожно пояснил водитель.
– Опять рядком?! Ты, Хворостин, не водитель контрразведки, а диверсант инстинктивный. Раздолбай и брехун несознательный, – разъярился капитан. – Разворачивайся. Доберемся, я тебе, лахтарю[23] колесному…
Пассажиры не вмешивались. Алексей сидел, неудобно поджав ноги. От тряски кружилась голова и вновь стреляло в ухе. Попутчику-старшине тоже было несладко – его три дня назад зацепило осколком по спине. Из санбата сбежал, добирался к своим в разведбат, но кататься в тряском «Виллисе» ему было рановато. Ну, понятно, что в госпиталь ехать не хочет, чтобы от своей дивизии не отстать. Тут вроде как все свои, даже этот самонадеянный раздолбай Хворостин. Один Алексей приткнулся вроде довеска-балласта. Даже не поймешь: свидетель или подконвойный? Настучал злопамятный хирург в штаб дивизии, времени не пожалел, – вон и целая папка с докладными имеется. Легкораненого Трофимова уже и особист госпиталя допрашивал, в здоровое ухо дурацкие вопросы орал. Теперь в дивизионном отделе вообще доконают…
