Гарри Гаррисон - Зима в Эдеме
– Путь Кадайра – все существа идут им, даже мургу. Я поговорю с саску. Твоим мургу не причинят вреда.
– О Саноне, мудрейший из мудрейших, Керрик благодарит тебя.
Саноне невозмутимо выслушал панегирик и кивнул.
– Я скажу это саску прямо сейчас, а потом ты покажешь мне Деифобен.
...Они ходили по городу, пока не стемнело, и уже нельзя было видеть дороги перед собой, а потом возвратились к приветливому костру возле ханане. Сопровождавших Керрика саску удивили поля-пастбища, и люди с радостью обнаружили, что почти все они уцелели. С трепетом взирали на огромных ненитесков и покрытых броней онетсенсастов. А потом все ели плоды и перемазались соком, купались в теплой воде возле золотого берега. Всех восхитила живая модель города – она уцелела, выгорела только часть прозрачного потолка. Керрик с изумлением обнаружил, как вырос город за эти недолгие годы. Голова его была так набита впечатлениями и воспоминаниями, что впервые после расставания с саммадами он не вспомнил об Армун, о шатре, утонувшем в далеких северных снегах.
Саммады тану опять остановились в том же месте – возле речной излучины. Снова снег слишком рано выбелил землю, слишком рано остановилась река. На лугу теперь стояло куда больше шатров. Мастодонты сбились в стадо. Они трубили и пытались разыскать под снегом траву. Но перед зимою звери отъелись и каждый день получали корм – запасенное осенью сено. Тану тоже были сыты. У них хватало и копченого мяса, и вяленых спрутов, они до сих пор хранили и консервированное мясо мургу. Дети играли в снегу, ведерками из коры таскали его в шатры, чтобы растопить воду. Все было хорошо, но и женщины, и дети ощущали отсутствие охотников. Конечно, остались старики и несколько юношей... Но остальные ушли далеко на юг, где с ними могло произойти всякое. Старый Фракен вязал узлы на шнурках и знал, сколько времени миновало с тех пор, как они ушли, – но что значили дни? Выполнили охотники задуманное или нет?
Или погибли все до единого?
Эта мысль сначала изредка посещавшая умы, теперь Прочно овладела всеми оставшимися. И женщины толпились возле старого Фракена, когда он разламывал совиные шарики, открывая мышиные косточки, чтобы по ним прочесть грядущее. Все хорошо, уверял он. Победа. Все хорошо.
Женщины хотели чаще слышать эти слова и носили старику самые нежные кусочки мяса, доступные его зубам. По ночам же, во тьме шатров страхи возвращались. Охотники... где же охотники?
Армун так боялась, что Керрик погиб, что часто вскакивала ночью, задыхаясь от страха, и прижимала к себе младенца. Проснувшийся Арнхвит громко вопил с перепугу, а потом утихал, присосавшись к груди. Но Армун ничто не могло принести утешения, и, окаменев от страха, она лежала, пока рассвет не вползал на небо. Одиночество возвращалось. Недавно какой-то мальчишка показал на ее рот и расхохотался. Смех сразу превратился в плач, когда быстрой рукой она покарала обидчика, но пробудил горькие воспоминания. Сама того не замечая, Армун ходила теперь по стойбищу. прикрывая лицо воротом одежды. Будущее без Керрика было пустым и холодным, она даже не хотела думать о том, что ее ожидает.
А потом много дней подряд валил снег – столько дней, сколько пальцев на двух руках. Он безмолвно ложился в огромные сугробы, и, когда возвратилось солнце, невозможно было понять, где земля, где река в этом убеленном мире. Мастодонты сердито трубили и топтались в снегу; их дыхание белыми клочьями исчезало в бледно-голубом небе.
Прежде чем устроить Арнхвита за спиной, Армун завернула его в оленью шкуру. Снег завалил шатер, и ей пришлось раскапывать его изнутри. Кто-то из женщин уже выбрался наружу. Они окликали друг друга по именам. Но не ее. Гнев заставил ее позабыть отчаяние. и, уложив ребенка в ременную плетенку, она отошла от шатров подальше, чтобы не слышать приветливых голосов. Снегу было по пояс, но она была сильна, и так хорошо было на воле. За спиной, явно наслаждаясь свежим воздухом, гукал Арнхвит.
Армун шла, пока деревья не закрыли шатры, и только потом остановилась, чтобы перевести дух. Вперед белела равнина, где-то под снегом таилась река. Вдали чернели какие-то точки, постепенно приближаясь, и она пожалела, что зашла так далеко. Оружия у нее при себе не было, даже ножа она не прихватила с собой. Но все равно, что смогла бы сделать она одна с целой стаей изголодавшихся хищников.
Точки приближались, Армун уже решила бежать... и замерла.
Точек становилось все больше, они выстроились в цепочку...
Охотники! Неужели?
Застыв, она следила за ними, и наконец стало ясно – это охотники в шкурах и на снегоступах. Могучая фигура впереди могла принадлежать только Херилаку. Он вел охотников, прокладывая путь. Прикрыв глаза ладонью, она попыталась увидеть среди них Керрика, сердце ее бешено колотилось в груди. Она громко засмеялась и замахала руками. Ее заметили, над равниной прокатился громкий приветственный клич. Она не могла шевельнуться и только следила, как они приближаются. Наконец она разглядела заиндевевшую бороду Херилака, и он услышал ее крик:
– Керрик, где ты?
Но молчал Херилак, и никто из идущих не отозвался – она покачнулась и едва не упала.
– Он погиб! Я умру! – зарыдала она, когда Херилак подошел ближе.
– Жив твой Керрик. Жив и здоров. Мы победили!
– Почему же он не ответил мне?. Керрик!
Она метнулась вперед, но охотник задержал ее.
– Его нет здесь. Он не вернулся. Остался в спаленном городе мургу. Он попросил меня позаботиться о тебе. Ты останешься в моем саммаде.
– Керрик! – закричала она, пытаясь вырваться.
Но не смогла.
Глава четвертая
Слова Херилака в один миг прогнали все невысказанные страхи Армун.
«Он не вернулся. Остался в спаленном городе мургу. Он попросил меня позаботиться о тебе, и ты останешься в моем саммаде. Мир и так суров, нечего представлять его более жестоким». Молча она отвернулась от охотников и побрела по глубокому снегу к своему костру.
Мимо, громко крича, спешили охотники. Услышав со стоянки знакомые голоса, они припускали еще быстрее.
Армун слышала это... но не разбирала слов, вслушиваясь только в свой внутренний голос. Жив. Он жив. Если Керрик не вернулся, значит для этого у него были более чем веские причины. Она все выспросит у Херилака, но позже, когда уляжется радость возвращения. Значит, тану одержали победу. Мургу наконец уничтожены. Бесконечный бой закончится. Он вернется – и они заживут, как все. Она что-то забормотала себе под нос, и Арнхвит за плечами радостно засмеялся.
Когда ребенок уснул, Армун вышла послушать разговоры охотников. Как сожгли город мургу, как поубивали их всех и как возвратились с победой. По протоптанным в снегу тропкам она добралась до костра Херилака. Он стоял у шатра и, заметив ее, отвернулся. Она окликнула его, и слегка помедлив, Херилак взглянул на нее.
– Нужно поговорить, Херилак. Расскажи, что с Керриком.
– Я же сказал, он остался в городе мургу.
– Но ты не объяснил, почему он это сделал, почему он не возвратился со всеми.
– Не захотел. Может, ему лучше там, возле мургу. Может, он больше мараг, чем тану. Там остались живые мургу, а он не стал убивать их и не позволил нам это сделать. Тогда мы ушли – нам незачем было там оставаться.
Она почувствовала недоброе, и все страхи немедленно возвратились.
– А он говорил, когда вернется?
– Уходи, я все сказал, – ответил Херилак и, войдя в шатер, опустил за собой полог.
Гнев разогнал все страхи Армун.
– А я не все сказала! – закричала она так громко, что к ней стали поворачиваться, прислушиваясь. – Выходи, Херилак, и все расскажи мне! Я хочу знать, что случилось. Ты что-то скрываешь.
Ответом было молчание, и Армун сердито ударила в шкуру. Но Херилак уже успел зашнуровать вход изнутри. Ей захотелось высказать все, что она думает о таком поступке... но она овладела собой. Это только развлечет окружающих.
Она повернула назад, и бывшие неподалеку поспешно отходили, чтобы не попасть под горячую руку. Но она уже шагала между шатрами к саммаду Сорли. Тот сидел возле огня со своими охотниками; из рук в руки они передавали каменную трубку. Армун подождала, пока трубку выкурили и положили, потом шагнула вперед, стараясь сдерживаться.
– Сорли, я слыхала о том, каким долгим и трудным был ваш путь. Ты устал и охотники тоже, вы нуждаетесь в отдыхе.
Сорли пренебрежительно махнул рукой.
– Охотник, для которого трудна дорога, не может быть охотником.
– Рада слышать это. Значит, великий охотник Сорли не слишком устал, чтобы поговорить с Армун.
Прищурившись, Сорли глядел на нее, чувствуя, что попался на слове.
– Да, я не устал.
– Это хорошо, потому что шатер мой не так уж близок, а я хочу кое-что показать тебе.
Сорли огляделся в поисках поддержки, но не нашел ее: охотники заново набили трубку и передавали ее друг другу, не глядя в его сторону.
![Гарри Гаррисон - Дома [= Мир Родины; Родина; На Земле]](/uploads/posts/books/55882/55882.jpg)
