Юрий Корчевский - Верой и правдой. Битвы фельдъегеря [сборник]
Он сделал несколько взмахов. Оружие тяжёлое, но прикладистое, работать им удобно.
– Отдашь?
– Оно денег стоит.
Сговорились о цене.
– Только в порядок секиру приведи, зазубрины убрать надо. И ещё: чехол бы какой-нибудь, на худой конец – кожаную петлю к седлу приторочить.
– Кентарх увидит – не одобрит.
– Ему-то какое дело? Я же не амфору с вином с собой возить хочу.
– Мне всё равно, я кузнец.
Через неделю Алексей уже красовался в кольчуге.
Секиру в чехле до поры до времени хранил в полотне – зачем командира раньше времени дразнить? А увидит в походе – так там уже поздно будет.
Тренировки, учебные бои шли каждый день, и к вечеру люди выматывались от усталости.
Глава 3
«Печенеги»
Незаметно прошёл месяц, другой. Алексей сблизился с Конрадом. Оба рыцари, обоих связывали бои в Акре, уход из армии крестоносцев. Да и катафракты были единым целым только днём, на учениях. А после ужина разбивались на группки, чаще всего – по национальным признакам. Фракийцы льнули к своим, греки образовали своё сообщество. А ещё были сирийцы, армяне, даже русы. Алексей сначала попытался с ними сблизиться, но у него не получилось.
Под русами подразумевали всех, кто жил в степях севернее Понта Эвксинского. А племен там было – не счесть. Венды, словене, вятичи, кривичи… И у каждого – свой язык и свои обычаи. Язык этих русов Алексей не понимал. По виду похожи: белобрысые, со светлой кожей и серыми или голубыми глазами, но в языке – ни одного знакомого ему словца.
Зато Конрад оказался парнем компанейским. Прямой, как его собственный меч, он признавал только чёрное и белое, то есть хороший человек или плохой. Был упрям, резок в суждениях, но Алексей-то знал, что у Конрада свои представления о чести, совпадающие с его представлениями. Стало быть, на него можно положиться.
Похоже, и Конрад это понял. Понемногу они стали всё свободное время проводить вместе. Если катафракты видели одного из рыцарей, стало быть – где-то рядом другой. Так их и прозвали – наши рыцари.
А между тем слухи до катафрактов доходили нехорошие. Начиная с середины одиннадцатого века на империю волнами накатывались печенеги. Откуда они взялись, не знал никто, но поговаривали – с востока. Это был союз кочевых племён, состоящий из тринадцати родов-племён, говорящих на языке тюркской группы. Выглядели они как европейцы – небольшого роста, худощавые, с узким лицом и светлой кожей. Бороды они брили. Верховного правителя у них не было, каждое племя имело своего князя и подчинялось только ему.
Печенеги пришли с востока, теснимые половцами – народом, им близкородственным. О печенегах писал Феофилакт: «Их набег – удар молнии. Их отступление – тяжело и легко одновременно. Тяжело от множества добычи, легко – от быстроты бегства. А главное – они опустошают чужую страну, а своей не имеют. Они прячутся в скалах, скрываются в густых лесах. Жизнь мирная для них – несчастье, верх благополучия – когда имеют удобный случай для войны. Самое худшее – множеством своим превосходят весенних пчёл, число их бесчисленно. Волчьи обычаи воспитали этих людей. Дерзкий и прожорливый, волк легко обращается в бегство, когда появится что-нибудь страшное. Они не имеют ни городов, ни сёл, оттого за ними следует зверство».
Печенеги, как и половцы, вели кочевой образ жизни. Жили они в войлочных юртах, хлеба не знали, поскольку не хлебопашествовали. Ели рис и просо, сваренные в молоке, а также сыр. Пили кобылье молоко. Были дальнозорки, поскольку не употребляли в пищу соли. Отлично стреляли из лука, убивая птицу на лету. При переездах юрты и прочее имущество укладывали на телеги. Кораблей не имели, но с лёгкостью преодолевали даже крупные реки. Они сшивали вместе по десять лошадиных кож, пускали по краю кругом верёвку. Садились на кожи, ставили туда же телеги и стаскивали на воду. Шили столь умело, что через швы не просачивалась вода. Потом привязывали верёвки к хвостам своих лошадей и, пользуясь ими, как буксирами, переплавлялись на другой берег. При атаке на них неприятеля излюбленным приёмом их было ставить телеги кругом вокруг стана и, хоронясь за ними, пускать стрелы.
Императору Алексею I Комнину приходилось туго. Под ударами многочисленных врагов земли империи съёживались, как шагреневая кожа. С юга – турки-сельджуки, с запада – норманны Сицилии, с севера – печенеги. Он пропускал через свои земли крестоносцев в их походах, сдерживая на юге мусульман.
Печенегов пытались задобрить дарами. Однако многие земли отошли от империи, налоги уменьшились, казна опустела. К тому же печенеги договор не соблюдали, а алчности и вероломству их князей не было предела.
Алексей Комнин искал союзников по всей Европе. Откликнулся граф Роберт Фриз из Фландрии, приславший на помощь пятьсот рыцарей и полторы сотни отборных лошадей в подарок. Но рыцарей пришлось перебросить на юг, перенацелив их на сарацин.
Меж тем печенеги остановились на зиму недалеко от Адрианополя, под Таврополем. Их дозоры иногда добирались до самого Царьграда.
Алексей Комнин сформировал из сыновей погибших воинов особый отборный полк – архонтопулов, числом две тысячи, вооружил, дал коней. Но в первой же схватке от стрел степняков погибло более трёхсот юношей.
В первые дни сентября в лагерь катафрактов въехали несколько всадников в богатых доспехах. По тому, как забегали кентархи, каунты и друнгарий, воины поняли – прибыло высокое лицо. И только пробегающий мимо кентарх второй центурии внёс ясность – прибыл сам император. Катафракты сделали вид, что усердно занимаются воинскими упражнениями, однако они больше смотрели на императора. Большинство видели Алексея Комнина впервые и хотели его разглядеть.
Подбежал их кентарх Визалий и скомандовал: «Собраться в поход, выступаем!»
Долго ли рыцарю надеть кольчугу, шлем и опоясаться поясом с мечом?
Их центурия выступала в сопровождении императора. Путь был недалёк: двадцать лье на север, в городок Чуруле.
Как и положено, вперёд выехал авангард – им командовал Конрад. За ним следовала колонна катафрактов из пяти контуберий с бандофором-знаменосцем, потом – император со свитой. А за ним уже – вторая половина центурии. Замыкал колонну Алексей. Ведь и он, и Конрад были назначены кентархами, командирами над пятью всадниками.
Последним двигаться было спокойней, но уж больно пыльно. Ветра не было, и вся пыль поднятая копытами, висела облаком над дорогой, оседая на лошадей и одежду.
Они двигались рысью, и до вечера прошли половину пути до Чуруле, заночевав в селении. Император расположился в самом приличном здании. Половина же катафрактов встала на охрану. В другое время хватило бы и десятка всадников, но не сейчас – всё-таки император. В середине ночи сменились: завтра предстояло продолжить путь и следовало отдохнуть.
После завтрака сухим пайком двинулись дальше. Вдалеке мелькали небольшие отряды, скорее дозоры, по-видимому – печенежские. Но ввиду своей малочисленности напасть они не решались.
И только к вечеру уставшие люди и кони добрались до городка. Он имел крепкие крепостные стены и располагался на холме.
Алексей Комнин сразу распорядился закрыть городские ворота, а ключи забрал себе, не без основания опасаясь измены. Подкупленные горожане ночью могли впустить печенегов в город.
Утром кентарх был вызван к императору и вернулся обескураженный:
– Император приказал собрать все телеги из окрестных сёл.
– Нам? – не поверили своим ушам декархи. – Пусть жители сами доставят.
– Они боятся печенегов.
Каждому декарху и его десятку были выделены сёла. Посмеиваясь над нелепым приказом, катафракты поехали по селениям. Кое-где повозки пришлось отбирать силой.
– Налоги платим, – возмущались жители, – а защиты от грабителей нет. Так теперь ещё и катафракты разбойничают, не хуже печенегов!
Обратная процессия вызывала улыбку. Верхом на лошадях ехали воины. На боевых конях – сбруя, хомут, и каждый влачил по две-три телеги. То ещё зрелище!
По приказу декархов перед крепостными стенами телеги связали между собой верёвками. Те и сами не могли понять – зачем? Жители же стали загружать повозки камнями и всяким хламом.
На небольшой городской площади император собрал всё воинство. Вместе с городской стражей, ополчением и сотней катафрактов едва набралось полтысячи способных носить оружие.
– Граждане! – обратился к ним сам Комнин. – В ваш город должны были приехать переговорщики от печенегов. Однако лазутчики доложили, что к городу идёт войско в три тысячи всадников. Выбора нет, придётся обороняться, может быть – выдержать осаду. На открытый бой сил у нас не хватит. И да поможет нам Господь!
Гражданами и в Риме, и в Византии назывались только свободные люди – не пленные, не рабы, не дети.
На месте императора Алексей ушёл бы из города назад, в Константинополь – слишком уж неравны силы. В Чуруле вместе с катафрактами всего полторы сотни всадников. Только они могут на равных биться с печенегами, пешие воины хороши лишь для обороны крепости. В открытом же бою всадники просто порубят пеших. Ещё тогда, в первый свой перенос, Алексей говорил Острису, что армия империи немобильна, что нужна конница, но его не послушали. Шестьсот лет прошло, из степей приволжских и причерноморских нахлынули степняки – и все сплошь конные. А империи нечего было им противопоставить. Были, конечно, легковооружённые всадники из наёмников, в основном для разведки и дозора. А тяжеловооружённых катафрактов, которых печенеги побаивались, катастрофически не хватало, впрочем – как и коней. Ведь Комнин выкупил у рыцарей всех запасных коней, которых прислал ему Роберт Фриз. Не каждый конь способен нести катафракта или рыцаря. Низкорослые степные лошадки печенегов на ногу были легки, зимой и летом питались подножным кормом, не зная сена и овса, и были неприхотливы. Всем вроде хороши, затрат на своё содержание не требовали, и для печенегов они и транспорт, и мясо, и молоко. Но для катафрактов они слабы. Потому захваченных у печенегов лошадей можно было использовать только для сельскохозяйственных работ или как тягловую силу для их повозок.
