Василий Звягинцев - Скоро полночь. Том 1. Африка грёз и действительности
– Даже не знаю, – замялся Олег.
Все ж таки дипломатия – не его конек. Воронцов это хорошо понимал.
Он бы сам сейчас вышел на эту сторону и в два счета все решил с Новиковым и Шульгиным. Но не мог в нынешней, опасно сгустившейся атмосфере, оставить пароход хоть на минуту. Нетрудно представить, что может случиться при малейшем сбое в работе установки или постороннем вмешательстве, которого он совсем не исключал.
– Не знаешь, и не надо, – довольно резко ответил Воронцов. – Андрея зови сюда или Сашку, кто свободнее. А сам там… Создавай впечатление, что «на Шипке все спокойно».
Слегка обидевшись, Олег ушел. Робот остался на месте, выполняя последнюю по времени команду.
Ростокин из укрытия выходить не стал, только, для душевного спокойствия, поманил пальцем «Гарри», как значилось на нашивке (роботам взятой в поход партии, раньше не имевшим собственных имен, в качестве таковых присвоили клички дворовых пацанов эпохи незабвенной «Великолепной семерки»). Вытащил у него из кобуры пистолет. Просто чтобы в руках что-то было, с пустыми чувствуешь себя глуповато.
Шульгин появился через несколько секунд.
– Привет, орлы! Итак? В чем вопрос? Олег как-то неотчетливо объяснил.
– Если отчетливо – сматываться надо. Есть такая популярная формула: «Осторожно, двери закрываются!» Улавливаешь? – ответил Воронцов. Это была та самая манера, которую и Шульгин уважал. Хороший полунамек вернее распространенной тирады.
– Ногу подставим, чуть придержим. Сколько у нас в запасе? – Сашка привык, что капитан никогда слов на ветер не бросал, в самых напряженных ситуациях, и решения единственно верные принимал, и обязательный резерв времени предусматривал.
– Мог бы сказать, что совсем нет. Но это так, навскидку. Одним словом – экстренная эвакуация. Плавающих на воде подбирать не будем…
– Доходчиво. – И тут же начал распоряжаться. – Ты, – повернулся он к роботу, – коней расседлать и отпустить на волю. Двоих с гранатометами оставить на позиции, прикрывать отход. Прицел на дископланы, а также по любой внезапно появившейся цели. Остальным – вручную катить фургоны сюда. Ты, Игорь, принимай команду над обозниками. А я сейчас.
Он вернулся назад, где Шатт-Урх и Новиков продолжали неспешную беседу. Снова только жестами он показал женщинам, чтобы без суеты и паники немедленно отходили к порталу.
Ирина кивнула и дала понять, что уйдет последней. Портсигар она так и вертела в руках, будто мусульманин четки.
Когда Шульгин встал за спиной у Новикова, дуггур поднял на него яркие глаза.
– Ты чем-то очень встревожен? Не дал ли я своими словами оснований? – сказал он очень мягко, и чувствовалось, что подобная возможность его обеспокоила и огорчила.
– Ни в коем случае, почтеннейший. Просто мы получили весть о том, что всем нам угрожает крайне серьезная и немедленная опасность. Чтобы продолжить столь удачно начавшиеся переговоры, нам следует укрыться в убежище. Когда опасность минует, мы вернем тебя на это же или любое другое, по твоему усмотрению, место. Мне очень неудобно, но другого выхода нет. Видишь, мы даже бросаем своих верных лошадей…
Действительно, в это время роботы уже снимали седла с дежурной пары, выпрягали четверку из ближайшего фургона.
– Откуда возникла опасность? Я уверен, что доступное мне ментальное пространство спокойно. – Дуггур встал, но поза его оставалась в меру расслабленной.
– Есть и другие источники. Ты должен понимать, что твоя безопасность нам не меньше дорога, чем собственная. Если с тобой что-то произойдет, другого случая встретиться с мудрыми из твоего народа может не возникнуть. Поэтому пойдем. Ты должен чувствовать, что мы говорим правду.
– Я не чувствую зла, – несколько уклончиво ответил Шатт-Урх.
– На первый раз достаточно и этого. Передай на свои дископланы, чтобы никаких враждебных действий не предпринимали. Хотят ждать тебя здесь – пусть ждут. Нет – могут улетать. Мы сами доставим тебя куда захочешь.
Дуггур все еще колебался. Кажется, наибольшее опасение ему внушала Ирина со своим блок-универсалом. У всех остальных оружие было в кобурах или на ремнях за спиной, а от портсигара исходила ощутимая им эманация угрозы.
Новиков качнул головой, и Ирина сунула свою игрушку в карман рубашки, повернулась и не спеша пошла вслед за Ларисой и Аллой. Ее выпрямленная спина и по-мужски твердая походка выражали не выходящее за рамки субординации несогласие с начальством.
– Прошу вас, – со всей возможной вежливостью повторил Новиков, обращением на «вы» подчеркивая, что это приглашение – последнее. Из дипломатических.
Шатт-Урх не стал упорствовать и пошел, куда указывали.
– Дископланы подождут меня здесь, им торопиться некуда.
Еще пять минут, и в вельде не осталось ничего, что напоминало бы о недавнем присутствии экспедиции. Только получившие неожиданную свободу лошади остались, не совсем понимая, что им теперь делать.
…Отвыкшие от цивилизации путешественники, прежде всего женщины, оказавшись на палубе «Валгаллы», после первых минут радостных приветствий и объятий почувствовали настоятельную необходимость привести себя в порядок. Одежда была прилично заношена, пропылена, и от всех резко пахло конским потом. В походе они этого не замечали, а сейчас, в стерильной чистоте парохода, вдруг увидели себя как бы со стороны. Да и не «как бы» – на переборках коридоров было достаточно зеркал.
– О господи, ужас какой! – воскликнула Анна, прижав ладони к обожженным солнцем и ветром щекам. – Немедленно в душ, в ванну…
– И в косметический салон, – подсказал Шульгин.
– И к модистке, – добавил Андрей.
В обширном холле на пересечении главного продольного и двух поперечных коридоров шлюпочной палубы, откуда вверх и вниз шли сразу четыре широких трапа, Лариса вдруг схватила Ирину за руку. Притянула к себе. В глазах у нее читалось все сразу – и радость, и облегчение, и неизжитый страх. Что же удивительного, ей в этом походе досталось больше всех. А усталость, накопившаяся за многие дни кочевой жизни, полной ежеминутных опасностей, действительных, мнимых и потусторонних, обычно наваливается сразу, как только исчезает необходимость держаться.
– Спасибо тебе, я не забуду…
– Да о чем ты? – Ирина провела по ее плечу ладонью. – Ничего ведь особенного. Раньше и хуже бывало…
– Нет, ты не понимаешь. Вы второй раз меня по-настоящему спасаете. Сначала Наталья и Левашов, тогда еще, в первый вечер в форте, вчера – ты. Оба раза я уже переставала быть собой, почти развоплощалась и – удерживалась на самом краю. Ты думаешь, я такая, такая… А если бы в тот раз Наталья не позвала меня «развлечься» на даче у «знаменитого писателя», я бы, может… Потом подумала – черт с ним, поеду. Захочется, лучше в красивом лесу на дереве повешусь, под шум дождя, чем в пустой комнате вены резать или таблетки глотать…
– Ну что ты, что ты, – успокаивала ее Ирина, ведя к двери каюты. Своей, не Ларисиной. – Теперь-то чего вспоминать? Сейчас искупаемся, посидим, поболтаем, намакияжимся и ужинать пойдем…
На самом деле она все понимала и помнила, сколько усилий приложила, никому ничего не говоря, чтобы при первой встрече, поняв, с кем имеет дело, выдернуть незнакомую девушку из пучины суицидной депрессии. Сумела в первые полчаса знакомства переориентировать ее психику на желание жить и любить, а не уйти туда, где «нет ни скорби, ни воздыхания».
Только не думала, что Лариса каким-то образом ощутила это и запомнила. Очень может быть, что случившееся в пещере дуггуров активизировало этот сегмент ее эмоциональной и интуитивной памяти.
Стереть все черные пятна в психике подруги, конечно, не получится без разрушения основы личности, а вот осторожно, очень аккуратно отклонить вектор настроения – вполне по силам. Особенно если глубинная суть психотравмы Ларисы известна и понятна.
С Левашовым ей сейчас оставаться наедине нельзя. Девушка это понимала инстинктивно, как кошка. Общение с ним, интеллектуальное или физическое, вызвало бы обратную реакцию. Почему она и обратилась к Ирине.
А та, уже начав индивидуальную терапию, проводила Ларису поплескаться в джакузи с горячей минеральной водой и тут же вызвала к себе Наталью и Анну. Что может быть лучше для подъема настроения, чем девичьи посиделки с необязательной, но тщательно срежиссированной болтовней?
У мужчин были свои заботы. В психологической реабилитации никто из них не нуждался, поэтому, сбросив походные доспехи, сполоснувшись под душем и переодевшись, Андрей, Шульгин, Левашов поднялись в салон, где их ждали Воронцов с Ростокиным и Антоном. Для комплекта не хватало только Берестина, но выдергивать его сейчас из Лондона было незачем. До тех пор, пока не потребуется принимать окончательное решение. А на промежуточное хватит и этого кворума. Или – форума, как избито, чисто по привычке, сострил Сашка.
