Василий Звягинцев - Не бойся друзей. Том 2. Третий джокер
— Ну, мать вашу, братцы, нервы ж у меня не железные. Думал, ещё чуток — седеть начну… Ладно, садитесь, докладывайте.
Он выложил на средний кожух колоду карт, лист бумаги, разрисованный под преферансную пулю, карандаши. Пока ждал — заполнил примерно как для середины игры. В отместку Егору и Николаю вывел заоблачные горы, написал на них уйму вистов, а себя вывел под закрытие.
Карташов посмотрел, усмехнулся.
Бутылка «Джонни Уокера» была почти полная, и все как следует приложились. «Для сугреву», нервы успокоить, да и прицепись к ним кто — занятие вполне естественное, снимающее иные подозрения. Егор с Николаем переоделись в своё, умылись, показали товарищу трофеи. Теперь все трое были подходяще вооружены, и для громкого дела, и для тихого. Юрий подкинул кортик на ладони, спрятал в карман. Прорезав ткань, он удобно повис на крестовине, острием касаясь колена. Если придётся работать — кому же, как не ему?
Слушая доклад об итогах очередного поиска, раздал карты. Просто удивительно вовремя, на пятнадцать минут задержись ребята — пришлось бы переходить к острой фазе в одиночку, и вряд ли бы она обошлась без стрельбы.
В каптёрку ввалились сразу трое — их Славик (правильно говорится — не поминай к ночи) и его коллеги из соседних кубриков. Морды… На мордах написан азарт охоты. И сразу — недоумение пополам с разочарованием. А что — люди мирно играют в преферанс и выпивают. Повезло им — нашли хорошее место. Это в очко или буру можно в тюремной камере играть под сотней заинтересованных глаз, а здесь нужны тишина и сосредоточенность. Как в заповедях игроков говорится: «Главные враги преферанса — жена и скатерть». Здесь — ни того, ни другого.
— Чем обязаны, господа начальники? — недружелюбно осведомился Бекетов, бросая карты рубашкой вверх. Мол, говорите, что надо, и отваливайте.
— Да нет, мы так… — Славик торопливо подбирал слова, — играйте, конечно. Мы тоже вот… Зашли, слышим — голоса. Время ночное, третий час уже, нормальным людям давно спать полагается, так мало ли что…
— Раз ничего — ну и бывайте, — вмешался Егор. В игре он ничего не понимал, на лист с записью смотрел, как баран на те самые ворота. А сейчас почувствовал себя в своей стихии.
— Вы только не перебирайте, — заботливо сказал коллега их «старосты». Бекетов опытным взглядом заметил оттопыренный правый карман и сильнее левой свисающую полу расстегнутой ветровки. Да и остальные при оружии. Ладно, это их дело, мы тоже не пустые ходим.
— Кто ж за игрой напивается? Мы по чуть, за сыгранный мизер…
«Кажется, на сей момент отмазались», — успел подумать Юрий и снова будто накликал. Что-то он глазливый стал.
— Стоп, а это что? — вдруг напрягся, будто сеттер, делающий стойку, третий из надзирателей. Именно так, а никакие они не «старосты».
Шагнул вбок и двумя пальцами вытянул из-за шторки, скрывающей полки с коробками и банками, измазанную ржавчиной робу.
— А мы откуда… — начал Егор, кривясь от собственной промашки. Сунул не глядя, не думая.
— Свежая! — мазнул пальцем по полосе ржавчины староста, чересчур глазастый, на свою беду. Повернулся к своим. — Сыроватая. Откуда здесь?
Те заученно потянулись к карманам.
Делать нечего. Опережая движение руки противника, Юрий, рывком привстав, схватил его за плечо и шею, всей силой рук и весом тела впечатал лбом и носом в железо кожуха.
Готов! Видно, насовсем. Отпуская сразу обмякшее тело, Бекетов выдернул из его кармана пистолет.
— Стоять! Руки!
Сотников, демонстрируя великолепную реакцию и профподготовку, попытался спиной вперёд выскочить из каптёрки. Сумел бы — захлопнул дверь, крутнул задрайку — и всё! Что третий его коллега остался бы здесь заложником, наверное, роли не играло.
Только старшина дивизиона живучести Егор имел опыт точной и быстрой работы в тесных отсеках, бывало, и в темноте. Драться, выходит, тоже научился.
Ногой сделал подсечку, добавил тяжёлым, как гиря, кулаком в висок. И с этим всё — после такого удара староста врезался затылком в покрытую крупными головками заклёпок переборку.
Оставшийся в живых, смертельно побледнев, тянул к подволоку руки. Егор охлопал карманы его и Славика. Ещё два пистолета.
Николай, боевого опыта не имевший, так и не успел встать со своего места.
— Вот и всё, братцы, — сказал, кривя в нервной усмешке, рот Бекетов. — Всё за нас решилось. Ты, Коля, тихонько в кубрик, буди ребят, забирайте барахло, харчи, какие есть, одеяла тоже — и сюда. Больше не нарывайтесь. А мы пока приборочку сделаем.
Живого поставили враскорячку к переборке, трупы Егор мигом оттащил к горловине шахты. Юрий вытер тряпкой кровь со стола и палубы, рассовал по карманам бутылку, карты, окурки завернул в лист с записью. На первый взгляд — чисто. Конечно, настоящие эксперты что-нибудь всё равно найдут. Так есть ли здесь они, настоящие? Сгрёб под мышку и робы.
Тела чересчур рьяно исполнявших свои обязанности «старост» отправились в свободное падение до настила междудонного пространства. За ними, гораздо медленнее, по скобам трапа — Егор, пленник, Ваня-Саня, Николай. Замыкающим Юрий. Хорошо, у всех старост, кроме пистолетов, при себе имелись фонари, не хуже, чем у Кузнецова, и по полной пачке сигарет. Но больше ничего. Бекетов надеялся, что документы какие-нибудь обнаружатся. Ну, нет так нет. Язык расскажет всё, что знает.
Размерами и запутанностью планировки подводная часть крейсера значительно превосходила лабиринт Минотавра. Особенно — для людей сухопутных вроде Сани с Ваней.
Все эти помещения не видели дневного света с начала постройки корабля и не увидят до его последнего дня, когда гордого пенителя морей начнут разделывать на металл. А пока здесь царит бесконечная ночь, далеко не везде рассеиваемая аварийными плафонами. При необходимости их легко погасить, перемкнув провода в распределительных щитах.
Даже если бросить на поиски укрывшихся здесь людей всех свободных от вахт матросов, едва ли что-нибудь получится. Но вряд ли командир корабля согласится учинить такой аврал за сутки до прихода в порт. Что ему до тех «дезертиров»? Ошвартуется крейсер — сами попадут в руки военной полиции при попытке перебраться на берег. Да и кто ему вообще расскажет и объяснит, в чём дело? Может быть, «старосты» и поддерживали контакты с кем-то из офицеров крейсера, старпомом даже, так едва ли они обязаны каждое утро на общий развод являться. На камбузе знают, на сколько людей кормёжку выдавать, для её доставки и делёжки уже выделены в каждом кубрике по четыре «бачковых», время раздачи они знают, и время прогулок всем известно. Так что очень возможно — до самой швартовки никто ничего не заподозрит.
Зато со сходом на берег при самом благоприятном развитии событий проблемы возникнут обязательно. Поэтому Бекетов решил покинуть гостеприимный корабль несколько раньше, в подлинно британских традициях — не прощаясь. А сейчас нужно спрятаться получше в безопасном, сухом и тёплом месте, осмотреться, совершить одну или несколько вылазок на верхнюю палубу, запастись спасательными жилетами и надувным плотиком с аварийным запасом. За борт смайнать — не вопрос, три минуты дела, и лучше бы в эти минуты никому из английских морячков не подвернуться под горячую руку.
Подходящее укрытие Николай с Егором отыскали быстро — как раз такое, как нужно, неподалёку от румпельного отделения, в отсеке резервных динамо-машин. Они сейчас отключены, если сюда и забредёт судовой электрик, так не раньше очередного регламентного срока. Пусть этот срок наступит не сегодня и не завтра. Вдруг электрик — хороший человек, и никакого нет желания поступать с ним негуманно.
Устроились со всеми удобствами — светло стало, когда Николай нашёл в коридоре нужный щит, а сухо здесь было по определению.
Первым делом Бекетов, отправив Егора и его братьев дозором в обе стороны низкого и узкого коридора, занялся допросом пленника. Пришлось вспомнить, чему учили: «Убедительная угроза применения „третьей степени“ сама по себе является „четвёртой степенью“».
Язык попался разговорчивый, вернее — стал таким, осмыслив предложенные Юрием варианты.
— Тебе уже повезло, — говорил Бекетов, похлопывая по ладони клинком офицерского кортика. — Его хозяин, — он повертел острием перед глазами пленника, — там. Твои дружки тоже. Ты пока живой. И имеешь шанс продолжить это занятие. Рассказывай всё и в деталях. Начнёшь врать — я сразу увижу и накажу. Мало не покажется, сам знаешь, какими мы, русские, бываем, если нас сильно достать. А у меня, тем более, специальная подготовка. Как раз допросы пленных в тылу врага, в условиях острого дефицита времени. Больно будет очень, причём проблемы твоей дальнейшей транспортабельности в число приоритетных не входят. Уловил? А правильно себя поведешь — свяжем и перед уходом здесь оставим. Найдут раньше, чем помрешь, — твоё счастье. Вот и все условия. Начинай…
