Александр Афанасьев - Исток зла
— Шукран[99].
— Да благословит вас всевидящий Аллах, — сказал подошедший к ним напарник русского водителя. Он был более смуглым, не носил усов и носил короткую, аккуратно подстриженную бородку.
— Ты правоверный? — удивился вождь и осекся, заметив на шее у второго русского серебряную цепочку с полумесяцем. Он слышал, что правоверные бывают и среди русских, но видел таких редко. Это обрадовало вождя — значит, в северной стране есть правоверные, и они храбрые люди.
— Ля Иллахи илля Ллаху ва Мухаммад расул Аллах![100] — сказал второй русский шахаду, подтверждая свою принадлежность к исламу.
— Аллах да благословит ваш путь! — ответил вождь.
Когда пуштуны-джадран пошли по своим делам, второй русский, верней, не русский, а татарин чуть заметно расслабился, вынул руку из кармана, где был пистолет.
— Я думал, они пришли тебя резать… — сказал он.
— За что?
— Мало ли… Может, посмотрел не так. Как дальше будем?
— Иди, поторгуйся насчет товара… — ответил водитель, — поторгуйся, как следует, но пока не продавай. Узнай цены. Мы везли сюда всё это не для того, чтобы продешевить при торге. Сними данные. Я пойду в город.
— Один? Не грохнут?
— Пусть попробуют… — сказал водитель, проверяя свой автомат.
В городе водитель не стал брать ни такси, ни рикшу, хотя и тех и других здесь было немало и от их криков можно было оглохнуть. Не обратил он внимания и на зазывал — таких тоже здесь было немало у каждой лавки, и они бесцеремонно висли на каждом прохожем, моментально определяя, есть ли у него деньги. Не обратил он внимания и на домики с красными занавесками. Так здесь отмечались дома, где клиентов ждала продажная любовь — такие дома были только в Джелалабаде и Кабуле. Ему нужно было не это, он выглядел тем, кем и хотел выглядеть, — русским караванщиком, продавшим или собирающимся продать привезенный товар и дополнительно заработать, купив товар в обратный путь. Афганистан мог не так уж много предложить Российской империи, кроме ковров, платков и лазурита, если он кого-то заинтересует. Еще восточные специи — их привозили из Индии и здесь продавали. И, конечно же, наркотики — возможно, у кого-то из караванщиков имеются связи на границе, позволяющие провезти некоторое количество этого товара. Если так, то по ту сторону границы его могли выкупить за пятнадцать цен или даже больше, как поторгуешься. Заработок, окупающий любой риск.
…Он медленно шел по тротуару, иногда останавливался и снимал то, что его заинтересовало, на мобильный телефон. В одном месте остановился и узнал цену на ковры. Торговцу он сказал: пока что у него нет денег, но он привез товар, и после того, как он его продаст, деньги будут. Дукандор[101] понимающе закивал и отправил его к соплеменнику, подал ему какую-то бумажку, исписанную арабской вязью, и заявил, что если он отдаст эту бумажку тому, кому он сказал, то получит хорошую цену на свой товар и хорошую цену на то, что он собирался купить на обратный путь. Торговые люди здесь работали большими семьями и кланами, знали друг друга в поколениях, старались переженить детей и породниться, помогали друг другу чем могли. Торговать здесь было нелегко — принц Акмаль был жадным и жестоким правителем, он обкладывал данью торговцев, хотя Аллах свидетель, у него хватало денег и без этого. Те же, кто не платил, оказывались в зиндане или сразу в реке Кабул, если некому было выкупить должника из зиндана. Приходилось держаться друг за друга…
Поговорив с торговцем на смеси русского и пушту — торговцы здесь знали все языки мира, — караванщик отправился дальше…
Рынок можно было опознать издалека — по шуму, крикам, вони, стуку телег по мостовой. В Афганистане были проблемы с бензином, сюда не шел ни один нефтепровод, бензин стоил дорого, и его было мало, а то и не было вовсе. Потому автомобиль здесь был роскошью, а большую часть мелких транспортных работ выполняли хазарейцы с их неспешными телегами на огромных колесах. На эти телеги нагрузили столько, что это казалось невозможным увезти. Но хазарейцы — невысокие, мускулистые, с узким, нетипичным для афганцев монголоидным разрезом глаз — впрягались в свои телеги и везли непосильную ношу, стуча деревянными сандалиями по мостовой и перекрикиваясь между собой на своем, непонятном пуштунам языке. Афганистан вообще был многоплеменной страной, и хазарейцы были одной из его загадок. Кое-кто вообще считал пуштунов — основное племя Афганистана — потомками одного из еврейских колен.
Нервно, как все ступающие на базар, проверив, надежно ли застегнут карман, где лежала пачка денег, и поправив автомат, караванщик окунулся в людское море, как пловец в воду. Море поглотило его…
Афганский базар, как, впрочем, и любой восточный, — это совершенно особенный мир. И делать на нем покупки надо уметь…
Главное — никогда не показывай свой интерес к чему-либо. Сначала пройдись по всем рядам, равнодушно поглядывая по сторонам и тем не менее подмечая то, что тебе нужно. Если ты задержишься сразу у какого-либо дукана, спросишь про цену, затащат в дукан и не отпустят, пока ты не купишь и то, что тебе необходимо, и то, что тебе не нужно. Сначала пройдись по рядам и выясни обстановку.
Потом уже подходи к тому, что тебя заинтересовало. Никогда не соглашайся на цену, которую тебе назовут, смело называй цену, как минимум, в пять раз меньше. Торг — это суть жизни базара, это ее квинтэссенция, это то, ради чего здесь все собрались. Лишив торговца торга, ты, во-первых, переплатишь за товар в несколько раз, во-вторых, оскорбишь его, потеряешь намус, уважение. Самые жадные торговцы завышают первоначальную цену в пять-семь раз, самые совестливые — раза в три. Для русского, где в лавках тоже торгуются, но купец может дать скидку двадцать-тридцать процентов, не больше, такое завышение цен выглядит диким. Но в чужой монастырь со своим уставом, как говорится…
Торг может растянуться на час и больше. Не торопись, если торговец не хочет снизить цену, демонстративно отойди в сторону, приценись к товарам в других лавках, даже если намерен купить в первой. Демонстративно похвали чужой товар, если торговцы затеют между собой перебранку, кляня друг друга последними словами — это очень хорошо. Возможно, тебе и в другой лавке предложат нужный тебе товар: не все товары лежат на виду, а если в этой лавке такого товара нет, может, он отыщется в лавке соплеменника.
Не забывай о бакшише[102]. Если ты покупаешь не для себя, обязательно спроси про бакшиш, это не коррупция, это тут образ жизни такой. Если покупаешь для себя, тоже спрашивай про бакшиш да понаглее. В качестве бакшиша могут дать, к примеру, старинную монету, которой у тебя на родине цены не будет. Ты тоже можешь дать бакшиш торговцу, но если не хочешь — не давай, потому как покупатель всегда прав.
Вообще вести себя здесь надо понаглее, но вот с матом — поосторожнее. Многие афганцы понимают русский язык, и то, что ты используешь для связки слов, они могут счесть за смертельное оскорбление. От друга до смертельного врага здесь — один шаг. Если в дукане окажется женщина, не смотри в ее сторону, не замечай, что она есть — сам не заметишь, как наживешь кровника. В Афганистане принцип отношений с женщинами укладывается в понятие «намус[103]», и если люди начинают говорить о грехе — то значит, он был, вне зависимости от того, был он или нет на самом деле. В таком случае никто не спросит у афганца, отчего вдруг скоропостижно преставилась его благоверная и почему ему пора на войну, пора доставать из ножен кинжал. Ведь согласно принципу «тура»: «Не вынимай кинжал без нужды, но, если вынул, вложи его в ножны красным от крови». Так что и на базаре, и в других местах здесь надо вести себя осторожно и не совать нос куда не следует. Правда, есть принцип: с одинокой женщиной на дороге можно сделать всё, что угодно, потому что, если мужчины ее рода не ценят ее, отправляя в долгий путь одну, значит, ее могут не ценить и другие мужчины.
Первым делом караванщик обратил внимание на ряд, где продавали куртки. Удивительно, но в Афганистане умели делать хорошие курки, теплые и долговечные, хотя здесь не было свиней и, соответственно, не было свиной кожи. Куртки шили подбитые мехом, теплые, с потайными карманами для автоматных магазинов — если повезет, то магазин сработает как бронежилет, остановит пущенную в тебя пулю. Торговля у караванщика заняла полчаса, торговался он умело, дважды отходил к соседним дуканам, и в последний раз дукандору пришлось бежать за ним, расхваливая свой товар и одновременно осыпая проклятьями своего соседа, который был плохим мусульманином, наполовину таджиком, и у которого в семье был всего один сын и четыре дочери. Последнее, по афганским меркам, было нехорошо, хотя выросшую дочь можно было выгодно продать. В конечном итоге водитель заплатил за две куртки столько, сколько без торга ему не хватило бы заплатить и за половину одной. Куртки торговец ему плотно связал и помог надежно закрепить за спиной, чтобы не занимали руки.
