В. Бирюк - Шантаж
Интересно, а ведь она меня «раскачивает». Наглая похотливая улыбка… На этой маске — особенно… впечатляющая, сиськами трясёт, голосом играет, коленками своими искалеченными покачивает. Подросток должен застыдится, смутиться. Прежде всего от собственных желаний — это ж грех смертный. И, либо стушеваться, почувствовать себя виноватым, греховными мыслями обуянным, извиниться и прекратить допрос. Либо взбеситься, кинуться с кулаками, наделать ошибок. И снова, либо — извиниться-удалиться на следующем шаге. Либо сдохнуть, допустив в накате эмоций какой-то промах. Какой — пока не знаю.
«Целовались»? Что-то я сомневаюсь, чтобы Ивашко полез с тобой целоваться. Разве что…
— Выпили-то много?
Ну вот и ещё один ответ. Фиксируется по движениям зрачка «бойничного» глаза. Сейчас соврёт.
— Нет. К чему нам? Так, по кружечке бражечки, только для веселья да смелости. Да чтоб у него крепче стоял. Да ты и сам, поди, знаешь… ну, может, хоть от старших слышал.
Значит, она его опоила. Как, чем? Мочегонное? Для кратковременного усиления эрекции и последующего ураганного снижения кровяного давления? Или что-то психотропное? Дозировка? Только «выключить» мужика на время или попытка убийства? В московских электричках одно время работала аналогичная команда. Но дозы они ломили запредельные — терпилы теряли не только имущество, но и жизнь. Промывание я ему устроил, но поможет ли? Ладно, дальше пошли.
— А когда вы… наигрались, и он от тебя ушёл, пояс на нём был?
— Какой пояс? Да мне ж не до того было. Уж он-то меня утомил-измучил, силы мои слабые женские истощилися. Уж я просила-упрашивала: не уходи, добрый молодец, подожди со мной утра ясного. Только торопился он, по твоему, видать, поручению. А как уходил — я и не видела, уж и глаз поднять — мочи не было.
Ну и дура. Врать надо умеючи. Романсеро.
«Не уходи, побудь со мною,
Я так давно тебя люблю.
Тебя я лаской огневою
И обожгу, и утомлю».
И утомила, и обобрала. Сальная ухмылка на её лица продолжает расплываться. Скоро дойдёт и до уха. Уровень сальности приближается к лучшим украинским сортам. А уровень уродливости — к французским. «Человек который смеётся». Смеётся надо мной.
Если пояс был, и она Ивашку напоила, поимела и без пояса отпустила — она врёт, а Гостимил говорит правду. Или наоборот — она говорит правду, а Гостимил пояс снял с оттрахнутого и пьяненького Ивашки, и нагло «лепит мне горбатого»? Через три любых точки можно целую плоскость провести, а тут через показания трёх свидетелей и одной достоверной версии не построишь. А трёх ли? Или те следы, которые мы видели на берегу болота — не её? Это не она вытаскивала Ивашку на тропинку? Ещё один персонаж? По весу, росту она подходит, но лосиные копыта, железная палка? Палки, посоха я здесь пока не видел. А вот копыта… что-то такое… а было это… А было это под днищем «курятника». Кажется… Проверим.
Не знаю, приходилось ли вам оценивать «на глазок» работоспособность электронного оборудования, набитого в несколько десятков сорокавосьмиюнитовых рэков? Так, чтобы просто скользнув взглядом по этому, уходящему в даль полутёмного зала, индустриальному пейзажу, поймать упавший линк или сдохший сервак? Я уж не говорю об отсохшем пачкорде. Понятно, что понять сходу — что именно в этой «цветомузыке индикации» мигает «не так»» или, ещё хуже, не мигает, хотя должно, — невозможно. И — не нужно. Достаточно «поймать» изменения картинки. А уж их-то и следует исследовать предметно. Называется: «отработка по отклонениям». Одна мелочь — вчерашнюю картинку надо иметь в памяти. Не надо её понимать, не надо придумывать себе какие-то запоминалки типа: «Каждый охотник желает знать…», не надо выводить её на уровень сознания — очень трудоёмко и не эффективно. Надо просто развивать в себе тот раздел памяти, который называется «фотографическая». Есть известные методики тренировки этого свойства. Есть… малоизвестные, с внешними стимуляторами. К примеру — с никотиновой кислотой или болезненными разрядами электрического тока… Мне в своё время достался стимулятор простейший — «жизнь» называется.
— Глава 132
Всякое подворье здесь, на «Святой Руси» — уникально. Тут вообще — всё уникальное и в единственном числе. Как в лесу — ни один участок леса не эквивалентен другому. Но когда перед глазами сплошной эксклюзив — начинаешь ловить общие закономерности. Часто даже без формализации. Просто чувствуешь: что-то не так. Я совсем не знаток деревенской жизни, а уж здешней, «святорусской» — особенно. Но следы копыт — коровьих, лошадиных, овечьих — видел достаточно. И когда на глаза попалось что-то… не такое, то где-то в мозгу зацепилось. Нудный я очень, внимательный. Всё смотрю, думаю… Ага, вот они, возле «ножки Буша» лежат.
Копыта с сохранившейся небольшой частью кости ноги. Кажется, это называется бабка или голяшка. В эти остатки вбиты деревяшки с ремешками. Очень интересно закреплены — если на них встать «на пальчики», то ступни будут пятками обращены друг к другу, а не назад как у обычного человека. И места для нормальных ступней нет. «Балерина на пуантах». На задних лосиных.
— Это чьё? (Идиотский вопрос — а что, здесь кто-то ещё гуляет с вывернутыми ногами?)
— А что? Нельзя? Я женщина бедная, болото вокруг топкое, ходить-то приходиться. А эти-то копыта — расходятся, на трясине держат…
— Твоё?
Я вернулся к лежащей на травке Маре и кинул ей свою находку. Она дёрнулась и перехватила копыта прямо перед лицом. Перехватила. Рукой. А как же… Мы же её связали!
Пару секунд мы смотрели друг другу в глаза. Потом лицо её медленно исказилось яростью. Ну, у неё и так внешность… никаким «Фотошопом» не выправишь. Только меня так пугать — без толку, насмотрелся я всяких ужастиков с приведениями и вампирами.
И тут она взорвалась. Одновременно оскалилась, зарычала, швырнула в меня этими своими копытными ходулями и сама метнулась ко мне…
Я испугался и убежал.
И продолжал убегать дальше. От копыт я ухитрился уклониться. Тяжёлая штука. И опасная — лось передними копытами пробивает радиатор грузовика и крышу легковушки. Острые они. Но, как оказалось, не поймать подарочек — мало. «Подарунья» тоже очень шустро бегает на своих искалеченных ногах. Такой… «бег вприсядку» с помощью рук.
Как отличить человекообразную обезьяну от человека? — Очень просто — по костяному наросту в форме кольца в суставах пальцев. Обезьяна при беге опирается о землю костяшками пальцев. Чтобы пальчики не выбивались, нарастает такой костяной стопор. И передаётся по наследству. Или не передаётся: как колечка этого не стало — всё, пошли прямоходящие предки.
Как конкретно у Мары с этим кольцом — пока не знаю. Вот поймаю, обломаю руки нафиг — тогда скажу. Пока важнее, чтобы она меня не поймала.
Рванула она здорово. Но после чуть-чуть паузы. Когда я успел совершенно инстинктивно сделать пару шагов назад. И, когда она с рычанием перекатилась в мою сторону — она чуть-чуть не дотянулась.
Нет хуже положения человека, удар которого ушёл впустую. Хоть с огнестрельным оружием, хоть с холодным. Хоть в бизнесе, хоть в сексе. Но в бою такой боец ещё оказывается и открытым. Пусть недолго, но беззащитным. И когда она, не дотянувшись до меня, опёрлась на руки, я ударил. Опять без затей — просто по локтю правой руки. Она взвыла и рухнула на правое плечо, подгибая под себя пострадавшую ручку, а я проскочил вдоль её спины и снова врезал дрыном. По икре изуродованной ноги. Новый приступ воя и судорожного дёрганья. Бить инвалидов, калек — стыдно. Но я не сгорю от стыда, я потерплю. Ничего, баба Мара, после Саввушкиной обработки моих лодыжек, у меня остались яркие, незабываемые ощущения. И большой жизненный опыт. Который я постараюсь тебе передать.
«Обнажённая смерть гонялась за попаданцем по двору. Вприсядку». Сплошной сюр! Нет, бывало и раньше, что за мной женщины бегали. Даже и голые. И насчёт крика «Убью!»… — тоже неоднократно. Но чтобы они при этом припрыгивали как ансамбль казачий песни и пляски… и рычали под самца взбешённой гориллы… А она ничего… «Смертушка моя». Когда скачет козликом и это всё её подпрыгивает и колышется…
— У-тю-тю, баба Мара! Что ж ты за смерть такая, что мальчонку-мальчишечку догнать не можешь.
«Поймай меня, поймай.
И подержаться — дай…»
Опа! Не догонишь, не догонишь. Устала, бедненькая? Что ж ты, красавица, оплыла да растолстела? Привыкла стариков скрадывать? Давай с тобой попрыгаем, попрыгаем. Давай с тобой побегаем, побегаем. Ну отдышись, остынь маленько. Ты не первая смерть, которая за мной гоняется, но такую… увальню — первый раз вижу. Не-мне-не-мне-не.
Это я её язык показываю и дразнюсь. Понимаю, что глупо. Но, после всех моих в «Святой Руси»… хеппинсов… Когда настоящая, моя смерть, то в глаза смотрела, то за спиной стояла — показать в реале смерти язык… ну такой кайф! За все мои страхи, тревоги, непонятки…
