Анна Овчинникова - Друг и лейтенант Робина Гуда
— Это мы скоро узнаем, — пробормотал я и заглушил зевок.
Меня все время тянуло в сон, но я старался не обращать внимания на слабость, боль и шум в голове. Не время было сосредоточиваться на таких пустяках, когда вокруг имелось сколько угодно дел поважнее.
Полуприкрыв глаза, я смотрел, как Локсли заканчивает свои приготовления, как поднимается по лестнице на стену и выпускает стрелу в небо. Она взлетела по крутой дуге, пошла вниз и исчезла из виду.
Теперь оставалось только ждать.
И ждать пришлось недолго.
Вскоре на сигнал рога за воротной башней отозвался другой, и по лицу вернувшегося Робина стало ясно — дела плохи. Видать, у Хантингдона нашелся под рукой грамотей, быстро прочитавший графу наше послание, и оно оказало эффект камня, брошенного в осиное гнездо.
— Что ж, они в любом случае скоро пошли бы на приступ, — философски проговорил Ричард Ли. — Пора собирать людей, Олифант.
— И тем не менее contra spem spero[59]! — снова пристроившись рядом со мной, Тук затянул другую вагантскую песню:
Я кочующий школяр... На меня судьбина
Свой обрушила удар, что твоя дубина.
Не для суетной тщеты, не для развлеченья —
Из-за горькой нищеты бросил я ученье.
На осеннем холоду, лихорадкой мучим,
В драном плащике бреду под дождем колючим.
В церковь хлынула толпа, долго длится месса.
Только слушаю попа я без интереса.
Подари, святой отец, мне свою сутану,
И тогда я наконец мерзнуть перестану.
А за душеньку твою я поставлю свечку,
Чтоб Господь тебе в раю подыскал местечко...[60]
— Фриар, — Дикон, уже некоторое время топтавшийся рядом, прервал пение ваганта нерешительно и даже робко. У Барсука был такой вид, как будто он обращался не к старому товарищу, а к незнакомцу.
— Чего тебе, Дикон? — приподнял брови Тук.
— Я... того... Может, после у нас уже не будет времени... так, значит, хорошо бы...
— Не будет времени для чего?
— Ну, для того, чтобы... чтобы...
— По-моему, у тебя хотят попросить духовного напутствия, брат Тук, — сказал я озадаченному монаху.
— А?! — Тук заморгал на Барсука. — Дикон... Ты вправду, что ль? Но я н-не...
Вот теперь наш красноречивый фриар начал мямлить и заикаться. Только если Тук выбрал этот момент, чтобы признаться, что он — не настоящий монах, время для этого было самое неподходящее. Вслед за Диконом к фриару приблизился Кеннет, за Кеннетом — Стив Коулт, потом — Мач, а за вольными стрелками потянулись слуги Ричарда Ли.
— Лучше окажи парням эту небольшую услугу, — вполголоса посоветовал я ваганту. — От тебя ж не убудет, верно? А у них станет легче на душе...
Тук посмотрел на меня, на собравшихся перед ним людей, длинно вздохнул и встал.
— Что ж, если кто-нибудь найдет мне крест...
Крест изготовили из двух связанных стрел, вручили Туку, и люди один за другим начали опускаться перед ним на колени на грязные камни двора.
Дикон Барсук, Мач... Кеннет Беспалый... Стив Коулт... Аллан-э-Дэйл...
Робин Локсли коснулся моего плеча и вопросительно поднял брови, но я покачал головой. Если бы он помог мне встать на колени, я, скорее всего, потерял бы сознание, нарушив всю торжественность момента. Даже когда я сидел, на меня временами накатывала предобморочная одурь, и мне вовсе не хотелось свалять дурака при всем честном народе.
Робин вздохнул, отошел от меня и опустился рядом со Стивом. Справа от главаря аутло встал на колени Олифант, рядом с Олифантом — аннеслейский кузнец, а рядом с кузнецом — Вилл Статли.
— Эх, не успел я завести капеллана! — буркнул Ричард Ли, тоже становясь на колени перед обряженным в монашескую рясу разбойником из шайки Робина Гуда.
Я едва поверил глазам, когда Катарина, появившаяся неизвестно откуда, опустилась бок о бок с отцом на камни двора. К ней присоединились ее служанки и даже «ведьма из Лонжюмо» — бледная, испуганная, очевидно вовсе не надеющаяся в грядущей заварушке на помощь своей наследственной «ведовской» силы.
Вольные стрелки, господа и слуги Аннеслея склонили головы перед фриаром, который забормотал по-латыни, и не распрямлялись до тех пор, пока брат Тук не произнес серьезнее и торжественнее, чем когда-либо:
— Да пребудет мир с вами, чада мои!
«Чада» поднялись на ноги, и почти сразу за воротами опять загорланил рожок, а оставшийся на стене Дик Бентли завопил:
— Хантингдон едет сюда!
На этот раз йоркширский лорд явился в сопровождении двух рыцарей, решив почтить нас посольством посолидней. Вид у графа был уже не холодно-высокомерный, а разъяренный, его приветствие Ричарду Ли походило на сдавленный рык, а взгляд, которым он обвел аутло, пытаясь понять, вправду ли те собираются привести в исполнение свою угрозу или блефуют, заставил меня улыбнуться.
Пусть я и не смог бы сейчас провести простейший майе-гири, но мне все-таки удалось выбить графа из седла!
— Вы не сделаете этого! — гаркнул наконец Хантингдон. — У вас не достанет на такое духу!..
— Проверьте, — предложил я. Робин Локсли сделал шаг вперед.
— Нам ведь все равно конец, верно? Тот, кто не погибнет при штурме, угодит на виселицу, а перед этим нас будет рвать на куски палач, выспрашивая, где лежит наше золотишко...
— Награбленное, пес, а не ваше!!! — крикнул один из явившихся с Хантингдоном рыцарей.
Локсли как будто не услышал его крика.
— ...уж лучше быстрая смерть на воле, и да смилостивится над нами Господь! — твердо договорил он.
— Никто над вами не смилостивится, ублюдки, — зловеще предрек Хантингдон. — Гореть вам в аду, мерзавцы, без отпевания, без погребения, без...
— Может быть. Но даже из пекла я с радостью полюбуюсь, как вы явитесь к Ричарду Львиное Сердце с пустыми руками, — подбоченившись, перебил Робин Гуд. Он стоял ко мне спиной, я не видел его лица, но по голосу Локсли отлично представил хорошо знакомую мне улыбочку вожака «волчьих голов». — Шутка ли, положить при осаде столько людей, а заполучить в награду десяток дохлых разбойников!
Аутло громко захохотали, как будто речь шла не об их будущих трупах. Однако Хантингдон и его спутники были начисто лишены чувства юмора.
Граф с проклятием дал шпоры кобыле, Робин еле успел отпрыгнуть в сторону, чтобы не попасть под копыта. В ту же секунду на Хантингдона и его сотоварищей нацелилось полдюжины стрел, и они начали отступать, заставляя своих коней пятиться к решетке... Которая перекрыла выход, как только они въехали во двор.
Робин Гуд крикнул, приказывая опустить луки, и к тому времени, как аутло послушались главаря, граф уже овладел собой.
— Будь на то моя воля, я бы взял вас мертвыми, коли вы не хотите сдаваться живыми, — кусая губы, бросил он. — А ваше презренное золото оставил бы лежать в земле. Но приказание короля должно быть исполнено...
Подбоченившись, Локсли выжидательно склонил голову набок.
«Погоди праздновать! Он еще не закончил!»
— ...поэтому мне придется сделать то, что... то, что... — Дэвид Хантингдон замолчал, подавившись словами о своей капитуляции.
Когда молчание затянулось, ему на помощь пришел Ричард Ли, невозмутимо проговорив:
— Сделать то, что подсказывает вам благоразумие?
Уж не знаю, что смешного углядели парни в реплике нашего хозяина, но над двором грянул очередной залп хохота.
— Подождите!
Мой голос прозвучал очень тихо по сравнению со смеховым шквалом, и все же аутло услышали меня и перестали смеяться.
— Подождите... Граф Хантингдон еще не договорил.
Вместо благодарности за поддержку Хантингдон одарил меня яростным взглядом — уж не догадался ли он, кому был обязан ультиматумом, загнавшим его в тупик?
— Это будет безумием — просто взять и дать аутло уйти! — воскликнул один из явившихся с графом рыцарей, юнец в блестящем панцире под длинным белым плащом. — Можно ли ждать от преступников, что они выполнят условия договора?
— Точно! Стоит разбойникам очутиться на свободе — и ищи ветра в поле, — подхватил второй спутник Хантингдона, постарше. — То есть ищи в лесу аутло!
— Не судите по себе, — заявил я сквозь шум, снова взметнувшийся над двором. — Если вы выполните свою часть договора — мы выполним свою.
— Мы можем поклясться в том на распятии, — прибавил Робин Локсли.
— Чего стоит клятва воров, мошенников, бандитов! — фыркнул блестящий юнец — чем едва не накликал на себя и своих товарищей большие неприятности.
Когда Робин наконец успокоил возмущенно вопящих стрелков, Хантингдон проскрежетал:
