Андрей Ерпылев - Слуга царю...
Словом, домыслов, вымыслов, догадок и прямых спекуляций вокруг чудесного раздвоения князя Бежецкого было столько, что сразу несколько литераторов разной степени лихости пера, выставляя всех действующих лиц, конечно, под вымышленными именами, описали эту историю в своих опусах, причем в различных жанрах: в виде комедии, трагедии и эпопеи… Последняя, кстати, была позднее экранизирована несравненным режиссером Нахалковым под названием «Цыганский цирюльник», и фильм делал неплохие сборы в течение целого сезона как в Империи, так и за ее рубежами.
Видимо, своей личной благорасположенностью к новоявленному Янусу государь стремился одновременно положить конец всякого рода сплетням и узаконить статус обоих.
— А-а-а, господа Бежецкие! — Император при виде вошедших с поклоном дворян улыбнулся и сделал попытку подняться, но был решительнейшим образом удержан сидящим рядом недреманным оком в лице ветхого старика-лакея, помнившего его величество еще веселым и румяным карапузом. — Входите, входите… Дайте мне собственными глазами убедиться, столь ли велико сходство между вами…
— Осмелюсь возразить, — довольно дерзко заявил один из Александров, — оставляю вам самим догадаться, кто именно. Сейчас это довольно легко сделать, ибо один из нас невредим, а у другого не сошли еще с лица следы от раны, полученной во славу государства Российского и вас, ваше величество!
— Вижу, вижу, — улыбнулся Николай Александрович. — Прошу вас присесть, господа, в ногах правды нет… Я вызвал вас, господа Бежецкие, — произнес он после нескольких минут разговора, светского по сути и пустого по содержанию, — чтобы сообщить вам рвою монаршую волю…
Проникнувшись торжественностью момента, оба поднялись с мест и замерли.
— Еще весной, на последнем перед… — император замялся, но быстро проскочил неприятную для себя тему, — полковом обеде, я пообещал вам, Александр Павлович, — глаза Николая II остановились именно на том Александре, который был ему нужен в данный момент… — место дворцового коменданта… Увы, я не могу вам доверить это место…
Его величество сделал паузу, якобы чтобы передохнуть, а на самом деле — проследить за впечатлением от своих слов, но оба Бежецких были невозмутимы, будто изваяния Геркулеса, поддерживающие потолок по углам комнаты.
— Я назначаю вас, князь Бежецкий, шефом Пятого отделения моей Особой Канцелярии вместо подавшего прошение об отставке по возрасту и общей немощности князя Корбут-Каменецкого…
Тут уже Александр не выдержал и растерянно моргнул, что не укрылось от зоркого глаза монарха.
— Вы же, князь Бежецкий, — торжественно обратился он ко второму Александру, — назначаетесь шефом создаваемого Шестого отделения, целью которого будет охрана Отечества нашего от зловредного проникновения из других пространств, равно как и разведка в оных.
— Думаю, — добавил он, — никто, кроме вас, уроженца одного из сопредельных миров, не сможет сделать этого лучше…
* * *Кирилл Ладыженский собрал недавних соратников по «делу» в «Купце», явно чтобы покрасоваться перед остальными своими новенькими погонами ротмистра, давным-давно вожделенными и заслуженными, но еще несколько недель назад недосягаемыми, словно сияющая вершина Эвереста для дождевого червя у его подножия. Увы, его торжество было изрядно омрачено видом, к примеру, полковничьих погон князя Вяземского, Анны третьей степени Петеньки Трубецкого или адъютантского аксельбанта барона Штелля… Окончательно добили изрядно поддавшего свежеиспеченного ротмистра генерал-майорские звезды на плечах новенького, с иголочки, лазоревого мундира заскочившего буквально на минутку Бежецкого. При виде посетившего сей развеселый сабантуй генерала, да еще такого серьезного ведомства, разноголосый шум сразу смолк, словно по команде. Перестали греметь приборами и притихли все, не исключая пестрого табунка цыган и их неизменного ручного медведя, как две капли воды походившего на приветствующее всех у входа чучело с подносом для визиток в передних лапах.
— Да-а-а, ты, Саша, нас всех переплюнул! — обвел широким жестом собравшуюся за огромным столом откупленного на весь вечер ресторана публику бравый драгун, уже довольно нетвердо держащийся на ногах. — Как же, как же, польщены вниманием-с…
На него тут же зашикали со всех сторон и задергали за полы расстегнутого по обыкновению мундира.
— Извини, Кирилл, — развел руками Александр. — Так уж получилось… Хотя, по-моему, никто из присутствующих за столом не в обиде…
— Виват господину генералу! — вскочил со своего места Петенька, салютуя своему бывшему командиру и настоящему кумиру фужером шампанского. — Виват Александру Павловичу!
— Виват! Виват! Виват! — загремело со всех сторон, а в руках Бежецкого словно по волшебству оказался огромный хрустальный бокал с искрящимся напитком. — Виват!!!
Осушая сосуд, Александр думал о том, что фига с два отдаст парнишку близнецу, а непременно перетащит в свое отделение несмотря ни на что. Но пока — ни гу-гу…
Когда осколки разбитого об пол бокала перестали прыгать по ковру, Кирилл торжественно обнял и облобызал своего боевого товарища.
— Вот это по-нашему! Вот это по-гвардейски! Господа, я хочу сказать речь!..
Спич Ладыженского и в трезвом виде далеко не оратора — запутанный и велеречивый, к тому же неоднократно прерываемый тостами «за Россию», «за государя императора», «за гвардию», «за дружбу» и еще за множество всяких достойных вещей, затянулся надолго, грозя войти в анналы истории гвардейского Петербурга как самый многословный и бестолковый.
Выручило Александра, поминутно глядевшего на часы и с отчаянием замечавшего, что постепенно пьянеет, появление близнеца:
— Имейте совесть, господа! — обратился второй жандармский генерал к опешившим гвардейцам, изрядная часть которых, позабыв спьяну про слухи, приняла пришельца за первый звоночек гостьи, неизбежной при подобном образе жизни, — белой горячки. — Отпустите же князя Бежецкого наконец!..
Такого вопля восторга он не слышал еще ни разу в жизни.
Увы, все дела, намеченные на этот день, пришлось отложить…
* * *— Ну что, князь. — Улыбающийся Александр повернул лицо к своему, заметно волнующемуся близнецу. — Вперед?..
«Кабарга» свернула на безымянный, но хорошо заасфальтированный проселок, считавшийся таковым лишь в зловредном воображении местного обер-полицмейстера его императорского величества Дорожной инспекции барона фон Штильдорфа, по совместительству являвшегося старинным приятелем и соседом отца Бежецкого, Павла Георгиевича, и остановилась. Путь ей преграждал старательно раскрашенный белыми и красными косыми полосами брус шлагбаума, украшенный слегка тронутой ржавчиной табличкой с фамильным гербом и надписью-окриком: «Стой! Частная собственность! Ты вступаешь на территорию родового поместья графов Бежецких».
— Постой… — Александр повернул ключ зажигания и откинулся на спинку сиденья, прикрыв ладонями глаза. — Дай мне еще несколько минут…
— Чего ждать? — возмутился Бежецкий. — Ты что, считаешь отца таким уж чудовищем?
— Да нет, Саша, — признался сконфуженно Александр. — Понимаешь, я сейчас будто на приеме к венерологу: и идти нужно, и оттянуть насколько возможно хочется…
— А были прецеденты? — с хохотом ткнул Бежецкий своего близнеца в бок. — Приходилось?..
— Иди ты!.. — с хохотом оттолкнул его Александр. — Будто у самого не было!..
Смеясь и дурачась, словно мальчишки, Бежецкие пересекли импровизированную границу и углубились в графские владения, но далеко продвинуться им не удалось: метрах в ста за шлагбаумом дорогу им заступили несколько сумрачных людей, вооруженных охотничьими ружьями и дрекольем. Возникло некоторое ощущение дежа вю…
— Это что еще за партизаны? — недоуменно воззрился на колоритных аборигенов Бежецкий. — Саш, у тебя случайно табельный пистолет не с собой?
Александр вгляделся в живой заслон и, хохоча, нажал клавишу, опускающую боковое стекло.
— Тимофей, — обратился он, икая от смеха, к предводителю местного ополчения. — Ты что, зараза, опять автомобиль мой не узнаешь?
— Ой, Сан Палыч! — узнал молодого барина и друга по детским играм-забавам мордастый конюх, опасливо приблизившись и пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в салоне сквозь тонированные стекла. — С приездом вас… А мы вот тут в дозоре…
— Что еще за дозор?
— Да батюшка ваш, Сан Палыч, послал оборонять границы имения от злобных ворогов.
— Угу, — понимающе кивнул князь. — Очередное обострение отношений с Иваном Карловичем?
— С ним, окаянным, — вздохнул Тимофей, чеша в затылке огромной пятерней. Двустволку, судя по богатой отделке, выданную старым графом из своего богатого охотничьего арсенала, он держал за ствол, как дубину. Несомненно, и зарядов в ней, от греха, не было. — Совсем обнаглели дорожники, ваше сия… тьфу, ваша светлость! Средь бела дня указатели дорожные выкапывают вместе со столбами! Смотришь, и шлагбаум утащат!..
