Nik Держ - Оскал зверя (Пес-2)
— А каким способом ты собираешься трансформировать суммарный негатив в Хозяина? Чего-то описания этой процедуры я в книге не встречал. Да и если бы наши умруны превысили ту самую критическую точку, Хозяин создался бы сам собой. Это как белое пятно в теории Дарвина об эволюции людей из обезьян… Никто до сих пор так и не ответил на вопрос, почему же современные обезьяны не эволюционируют?
— Ты прав Адам, я как-то об этом не подумал.
— Так я об этом и толкую! Давай не будем спешить! — вновь воззвал к благоразумию Гипфеля Глок.
Но Волли лишь отмахнулся от доводов заместителя:
— Адам, не ной! Перед нами поставлена конкретная задача! И мы должны, понимаешь, должны самостоятельно с ней справиться! Не будем устраивать детский сад! Не хочу больше об этом слышать! Лучше напряги извилины!
— Хорошо, — скрепя сердце, согласился Глок. — Слушай, — неожиданно осенило Адама, — может быть важно не только количество мертвяков, но и место действия? Он же не просто Хозяин, он — Хозяин Кладбища, существо ограниченное территориальными рамками.
— Ты предлагаешь провести опыт на кладбище?
— Зачем? У нас в институте есть большой павильон. Устроим кладбище там.
— А что, это идея! — схватился за предложение помощника Волли. — Землю, да и могилы привезем с настоящего, заброшенного кладбища. Есть у меня такое на примете. Запустим туда наших «ходунов»…
* * *— Павильон удалось подготовить за трое суток… Герр группенфюрер, можно закурить? — взмолился Адам.
— Кури, — разрешил Виллигут. — Сигареты есть?
Оберштурмбаннфюрер мотнул головой. Карл достал из портсигара сигарету, прикурил от именной серебряной зажигалки. Глок схватил дымящуюся сигарету и глубоко затянулся. Красный огонек тлеющего табака дрожал в темноте — руки Глока ходили ходуном.
— После кропотливой работы, — продолжил Адам после нескольких судорожных затяжек, — павильон стал напоминать декорации к фильмам ужасов: развороченные могилы, покосившиеся кресты, расколотые каменные надгробия… Мы решили насытить наш рукотворный погост негативной энергией, свежими эманациями смерти. Для этого из ближайшего концлагеря выписали три десятка смертников и произвели над ними обряд жертвоприношения, описанный в книге Затворника. Кровью убиенных обильно поливали кладбищенскую землю. Уже после десятой жертвы кладбище начало «фонить» в «изумрудном спектре», если глядеть через «Шлем». Когда все приготовления были закончены, мы выпустили в павильон всех имеющихся в наличии зомби. В течение суток ничего не происходило: мертвецы бесцельно слонялись по импровизированному кладбищу, предварительно разодрав в клочья тела оставленных в павильоне жертв. А вот к исходу вторых суток…
* * *— Адам! Кажется, у нас получилось! — приглушенный толстым стеклом «Шлема» голос Гипфеля звучал глухо.
— Неужели? — обрадовался Глок, который с самого начала не очень-то верил в задумку Волли. — Что там?
— Равномерная флуктуация почвы исчезла, — сообщил заместителю Волли. — Вместо этого над нашим импровизированным кладбищем завис ярко-изумрудный энергетический сгусток. Фантом отдаленно напоминает спрута с множеством щупалец, — делился впечатлениями Волли. — Его щупальца тянутся ко всем зомби. Оборванные нити связей мертвецов чудесным образом срослись со щупальцами сгустка!
— Но это же значит, что фантом контролирует наших зомби! — потрясенно воскликнул Глок.
— Именно! Ты понимаешь, что мы сделали, Адам? — спросил Волли. — Мы создали Хозяина Кладбища! Осталось только взять его под контроль! Тащи записки Затворника с нужным заклинанием. Нужно ковать железо пока горячо…
* * *— Что было потом? — тормошил не вовремя замолчавшего Глока Виллигут.
— Потом? — оберштурмбаннфюрер бросил на землю окурок, жгущий пальцы. — Мы активировали заклинание из книги Анхельма, но взять под контроль Хозяина не смогли. То ли он был слишком силен, то ли мы с Волли где-то просчитались… Сначала из наших антуражных могил полезли истлевшие костяки… Потом все мертвецы собрались в одну большую кучу. Неведомая сила смяла их, словно кусок податливой глины! Хрустели кости, лопалась мертвая ткань… — Глок вздрогнул, заново переживая не самые приятные моменты своей жизни. — А затем этот большой кусок гнилой плоти трансформировался в чудовище… в монстра… Он легко уничтожил преграду между лабораторией и «кладбищем»… И начался настоящий ад!
Глава 15
Каменные стены тюремной камеры источали могильный холод и сочились влагой. Тусклая лампочка под высоким сводчатым потолком, закрытая желтым плафоном, на донышке которого собралась грязная вода, практически не освещала мрачное помещение. Вот уже час Петр Семеныч сидел на привинченной к бетонному полу табуретке за неказистым деревянным столом, лениво наблюдая за незнакомцем, лежащим на жестких тюремных нарах. Узник, потухшим взглядом прикипевший к влажной стене, не обращал на Министра никакого внимания. Да он и не мог его заметить, даже если бы очень сильно захотел. Ибо это место было одним из множества тонких миров, а в тонком мире желания Петра Семеновича странным образом исполнялись. Куда на сей раз его забросила судьба он, если и догадывался, то довольно-таки смутно. Всю последнюю неделю он посвятил поиску разгадки бессмертия высших офицеров Рейха. Способ, с помощью которого он собирался найти ответы, был необычен: Петр Семеныч пытался использовать свой необычный дар «предвидения». Вместо спокойного сна Мистерчук рыскал по тонким мирам. Наобум. Пытаясь сконцентрироваться на личностях известной ему троицы бессмертных: Хильшере, Зиверсе и Виллигуте. Он изучил все сведения об этих людях, какие только сумел найти в архивах. До сего дня его поиски не принесли сколько-нибудь существенных результатов. Возможно, что ему улыбнулась удача. Ведь лежащий на нарах узник с потухшим взором, ни кто иной, как исполнительный директор «Анэнербе» штандартенфюрер СС Вольфрам Зиверс, ждущий казни в Нюрнбергской тюрьме. Мистерчук узнал бывшего управляющего многочисленными институтами «Наследия предков», его фотографии имелись в архиве контрразведки. Правда Зиверс из камеры лишь отдаленно напоминал того самодовольного, подтянутого и «застегнутого на все пуговицы» несгибаемого функционера СС со старых фотографий. Сейчас он был сломлен, раздавлен и лишен даже призрачной надежды на спасение.
Громко щелкнул металлом отпираемый замок камеры.
— Последний ужин? — не вставая с лежанки, произнес Зиверс. Военный френч со срезанными знаками различия, которым Вольфрам укрывался на манер одеяла, соскользнул с его плеч и упал на пол.
— Ты ошибся, Вольфрам! Надо всегда надеяться на лучшее! — произнес стоявший в дверях мужчина, облаченный в длиннополый темный плащ.
Зиверс резко вскочил на ноги, но тут же вновь рухнул на лежанку. Видимо, появление в камере мужчины в плаще стало для эсэсовца полной неожиданностью. Наконец бывший директор «Наследия» уселся на лежанке, уперевшись спиной в шершавую холодную стену.
— Фридрих? Но как? — выдохнул он.
Профессор Фридрих Хильшер, узнал мужчину и Петр Семеныч.
— Так, — односложно ответил профессор на вопрос бывшего ученика. — Прости, старина, — прошептал он, бережно опуская на пол сумку, которую сжимал в руках. — Я ничего не смог сделать для тебя…
Министр вполуха слушал взаимные расшаркивания фрицев. Пока они ни на йоту не приблизились к интересующей его теме.
— Завтра меня все равно повесят! — обреченно заявил профессору Зиверс.
— Повесят, — согласился Фридрих. — Я даже провожу тебя до виселицы… Но перед этим мы с тобой кое-что сделаем.
Петр Семеныч сосредоточился, приближался момент, ради которого он каждую ночь рыскал по тонким мирам. Хильшер нагнулся и поднял с пола объемную сумку, которую принес с собой. Поставив ее на колени, он вытащил на свет толстую книгу в потертом кожаном переплете.
Зиверс на мгновение потерял дар речи.
— Это же тайные таблички Вейстхора! — наконец справившись с волнением, потрясенно воскликнул он. — Если книга у тебя, значит Карл… мертв?
— Да, — невозмутимо ответил Фридрих. — Он умер третьего января.
Несколько минут Зиверс выяснял подробности смерти старого колдуна. Профессор признался, что провел над самым ярым оккультистом Третьего Рейха некий обряд, позволивший Виллигуту избежать истинной смерти. Сделать это позволила некая находка молодого эсэсовского романтика и археолога Отто Рана.
Профессор вновь открыл сумку и извлек из нее грубый каменный котел, сплошь покрытый руническими письменами. Некоторые символы тускло светились в полумраке камеры.
— Дьявол! — выдохнул штандартенфюрер, боязливо прикасаясь к древнему артефакту.
