Владимир Поселягин - Я истребитель! Я истребляю!
- О, еще одна машина. Вроде наша... точно, наша полуторка, из хозчасти, - прищурившись, воскликнул второй летчик, старшина Хлебников.
- Забыли что-то? - удивился ведомый.
- Похоже, что нет, - хмыкнул я, разглядев в кузове покачивающиеся летные фуражки. Кто бы там не сидел, он был одет в такую же парадку как и мы.
В машине сидели еще два летчика из нашего полка, Седой выделил в инструкторы. Оказалось наш полк отвели от линии фронта, ответ был прост, закончился моторесурс. Новые моторы должны прибыть только через неделю, вот двух свободных летчиков и отправили вслед за нами. И хотя полк отвели, восемь Лавочкиных продолжали охоту, их собрали по всем звеньям, это были те машины, что прибыли недавно, взамен сбитых.
- Почему отвели? Не может быть чтобы просто так? - подозрительно глянув на них, поинтересовался я.
Вздохнув, капитан Евстигнеев ответил:
- Быков чудом не разбился, на взлете заклинило мотор, рухнул на скалы. В госпиталь увезли в тяжелом состоянии. Комполка позвонил в штаб армии, и устроил им там бучу, говорят до самого командарма дошел. Вот нас и отвели. Там тоже не дураки, понимают чем это все может кончится.
- Я уже два дня твержу, что полк нужно отвести на пополнение и переформирование. Еще когда у тебя мотор заклинил в бою - это стало ясно.
- Теперь отвели.
- В разгар боев? Мы там нужны, а теперь сидим прикованные к земле.
- Ха, уже не нужны. Сломали мы хребет немецким асам, - засмеялся вдруг Евстигнеев.
- Не понял!
Остальные летчики подтянулись к нам, им тоже было интересно.
- Мы так и не дождались 'звездного налета' и решили сами его устроить. В общем двести бомбардировщиков и штурмовиков разнесли оба аэродрома, где базировались основные силы фашисткой авиации.
- Круто! - покачал я головой в восхищении, потом задумался: - потери большие?
Евстигнеев молча кивнул.
- Из первой волны почти половина не вернулась, зенитки у них били просто атас, - ответил за капитана его спутник лейтенант Аверьянов. Причем использовал одно из моих любимых словечек. Я давно стал замечать, что летчики все чаще и чаще стали использовать идиомы услышанные от меня.
- Какой же это успех?! Это катастрофа чего бы там они ни разбомбили! - возмутился я: - Половина не вернулась?! Да на фиг такой успех!
- Да нет, значительная часть дотянули до своей территории, и экипажи спаслись. Но все-таки в технике потери очень большие, а сейчас сам знаешь.
- Блин, Вов, сам знаешь, сейчас потери мерятся не в технике, а в людях. Новая концепция в авиационных войсках.
- Да знаю, не привык еще.
- Ладно, разнесли - это конечно хорошо, но об аэродромах подскока забывать не стоит, так что кровь мы им хоть и пустили, но силы у них еще есть.
- Это да, - согласился Евстигнеев.
Около транспортника засуетились техники, что означало предполетную подготовку, значит, скоро взлетим.
- Кажись едут, - указав подбородком на показавшиеся машины, сказал Степка.
Вдали действительно показались несколько машин, в одной легко опознавалась 'эмка' Никифорова. В грузовике похоже везли того предателя, что работал на немцев.
- Сто процентов потребуют сдать оружие. Побоятся, что мы шлепнем этого упыренка, - негромко сказал я, разглядывая остановившийся у самолета ЗиС.
- Угу, - согласился со мной капитан.
- Пошли, грузиться пора.
Подхватив вещи мы направились к самолету. Хотя о чем это я? В отличие от остальных, я больше всего напоминал челноков периода перестройки. Такой количество мешков с вещами не было ни у кого. В общем я вез все свои трофеи домой.
Перелет прошел нормально, взлетели и я сразу же завалился на мешки с почтой и, накрывшись шинелью, закемарил, изредка просыпаясь, когда самолет трясло или он проваливался в воздушные ямы.
Две посадки для дозаправки и мы в небе над Москвой. Попутчика-предателя высадили при первой же посадке, его направляли в контрразведку Крымского фронта. Вряд ли мы о нем больше услышим, да и хрен с ним. Не пристрелили и ладно. Я кстати не ошибся, оружие вежливо попросили сдать. Парни расстегнули кобуры только после моего разрешающего кивка. Молодцы, службу знают.
- Заходим. Жаль Кремль не видно, темно, - вздохнул Евстигнеев, не отрываясь, он пытался в иллюминатор рассмотреть окраины столицы. В Москве, несмотря на полуторамесячную подготовку в Центре капитан так не раз и не был, однако из-за приказа о затемнении ничего особого не увидел.
- Фигня вопрос. Мы тут на двадцать дней, так что все посмотреть успеем. Мне тоже интересно. Кстати, товарищи командиры, тут не Крым, так что одеваемся.
С самолетом нам повезло. Он был представительского класса - это означало что в нем не дуло, было тепло и были отличные сиденья, не лавки как в обычных транспортниках. То есть, это был не транспортник, как я думал сначала, а пассажирский, с несколькими снятыми сиденьями, чтобы было возможно возить почту. Может Аэрофлот грабанули?
Парни все время полета или проспали или играли в карты в одних гимнастерках. Никифоров, как и я в основном весь перелет проспал. Просыпался только раз, рявкнул на штурмана, когда тот на пару часов засел с парнями забивать козла. Особисту не понравилось, что летчик вел самолет без штурмана, а так никаких проблем не было, если и были, то я их проспал. Ночь за бортом, а им все одно неймется. Молодые, гормоны бурлят.
- Вон наша машина. Товарищ майор госбезопасности вы с нами? - поинтересовался я у Никифорова. Мы были не одни, так что обращался я к нему как положено уставом.
- Нет, мне уже забронировали номер в служебной гостинице. Ты у себя остановишься?
- Конечно. Я уже дозвонился до Глафиры Ивановны, повезло, она как раз у меня была, пыль протирала. Так что все готово. Может ко мне?
- Нет, сам знаешь, у меня дел много, - ответил Никифоров.
- Понятно. Ну, тогда до завтра.
Парни уже погрузились в ожидавший нас неновый автобус, так что, застегнув верхнюю пуговицу шинели, хрустя снегом подошвами сапог, я последовал за ними. Чемодан с сидором уже был в автобусе.
Поехать решил вместе со всеми в Центр по довольно простой причине, я собирался выпросить машину на двадцать дней отпуска. Это остальным нужно было ехать на Базу и начинать преподавательскую деятельность. Мои наезды в Центр будут эпизодические, так, друзей навестить и пару лекций прочитать. Проблемой было то, что весь мой отдых был фактически расписан. Исполнение нескольких песен для записи. Парни из группы уже заучили десяток мелодий по нотам, что я им дал, так что оставалась только запись. Но это тоже не на один день, нужно спеться с группой, все сделать без ошибок, много что было нужно сделать. Так же отдел пропаганды тоже наложил руки на пару дней из моего отпуска.
Несмотря на довольно теплые весенние дни, снег и не думал таять, да он был рыхлым, автобус шел с пробуксовокй, однако высокие, мелькавшие при свете тусклых фар наносы, продолжали мелькать на уровне окон.
В Центр мы прибыли через час. В принципе мы могли бы сесть на его ВПП, однако из-за почты и особиста сели на стационарном.
Иволгин сам встретил нас у входа в административное здание. Не спал, ожидал. Пока парни оформлялись в казарме, он повел меня к себе в кабинет
- Рассказывай, - приказал он, с удобством устраиваясь в кресле.
Я знал про этот разговор, поэтому успел подготовится.
- Тут все, - ответил, доставая толстую папку, подготовленную начштаба: - Тут вся подробная аналитика наших действий за два месяца.
- Я распорядился, комнату приготовили, переночуешь у нас.
- А машина, товарищ генерал?
- Будет-будет. Тот же 'опель' получишь.
- Хорошо. Какие вопросы будут?
- Сейчас все соберутся, и начнем. Успеешь отоспаться.
Несмотря на то, что за окном было два часа ночи, собрались почти все инструктора и командиры Центра. Кабинету генерала был не очень большой, но все-таки уместились все.
Зевая, я одной рукой управлял тихо ехавшей машиной, другой тер глаза пытаясь сбросить сонливость, однако меня продолжало бросать в сон. Шесть часов пыток у Иволгина, после чего я сразу же поехал к себе, отмахнувшись от предложения выспаться в казарме. Дома все же лучше.
Подъехав к первому КПП, предъявил документы, показав в открытое окно свое лицо, опознавание произошло почти сразу, так что через пару минут я продолжил движение. Припарковав машину у почищенной обочины, я подхватил вещи и направился в свой подъезд, из которого выходил немолодой мужчина в строгом черном пальто.
- Майор! Вы перчатку уронили, - окликнул он меня, кивнув на черную перчатку, лежавшую на утоптанном насте тропинки.
- Спасибо, - отблагодарил его, подхватил ее и убрал обратно в карман.
- Майор, мы нигде не встречались?.. Извините, сразу не узнал. Мне жена говорила, что вы в нашем доме получили квартиру, однако я запамятовал. Разрешите представится, профессор Зелинский.
