Александр Столбиков - Новый Мир
Тогда он служил неподалеку от Нанкина, формируя эскадры ВВС Чан Кай Ши. Работа, тягостная сама по себе, осложнялась тем, что по соседству примерно тем же самым занимались русские, но уже для красных китайцев, у которых вышло очередное примирение с гоминьданом против японцев. А в стороне маячили англичане, переживавшие очередную смену курса метрополии, сами не знавшие, с кем им придется сотрудничать и на всякий случай торгующие со всеми подряд.
Однажды, будучи приглашенным к русскому советнику Асанову, на обратном пути он почти заблудился. Решил срезать дорогу, обошел одно болотце, затем другое, окончательно потерял ориентиры и забрел в совсем уж дикие места, вдали от знакомых дорог. Редкие встречные китайцы-крестьяне лишь разводили руками и часто кивали. Постоянного переводчика он на этот раз не взял, положившись на собственные силы.
Место было умеренно безопасным, и риска попасть на очередных борцов за что-нибудь или просто лихих людей почти не было. Но после часового скитания он замерз и устал. Перспектива ночевать под открытым небом в сезон дождей не привлекала, и он упрямо шел, пытаясь ориентироваться по заходящему солнцу, проклиная всех и вся, изредка отхлебывая из фляжки горячительного. И совсем уж неисповедимыми путями забрел на советский военный аэродром. Ченнолту повезло, его не только не застрелили и не задержали, но даже пропустили. Советников постоянного состава было не так уж много, их всех знали в лицо и, как правило, пропускали без формальностей, поскольку большинство вопросов взаимоотношений миссий приходилось решать лично предводителям.
Он стоял посреди пустоши грунтового аэродрома. За спиной уныло перекликивались часовые, вечернее солнце освещало бледно-красным светом два десятка хаотично расставленных самолетов, в основном «поликарповых» и еще каких-то новых немецких бипланов. Ченнолт традиционно чертыхнулся относительно безмозглых красных, готовых бросать что угодно как попало и без всякого присмотра. И, раз уж подвернулся такой случай, решил заглянуть в кабину настоящего русского истребителя, чтобы проверить — действительно ли Поликарпов просто скопировал истребитель Боинга.
Подойдя вплотную, в мутноватом отблеске фонаря кабины Ченнолт увидел чье-то лицо и внимательный взгляд. В самолете сидел человек и хмуро смотрел на американца. Легкий хмель мгновенно выветрился из головы, он снова осмотрелся, на сей раз трезвым взглядом.
Они сидели в самолетах, молча и неподвижно, пилоты, готовые в любой момент подняться в воздух на перехват японских бомбардировщиков. Лишь изредка зажженная папироса алым светлячком загоралась в густых тенях тесных гробоподобных кабин. Ченнолт долго стоял так, молча взирая на них. А они так же молча смотрели на него.
Дорога домой оказалась на удивление легкой и скорой. Аэродромная охрана, пропустив его, все же сообщила куда следует, и в американский полевой лагерь Ченнолта доставили с почетом и на автомобиле. Там гуляли, англичане нагрянули в гости, устроив шумный праздник в честь собратьев по оружию и языку, спиртное лилось рекой. Кругом царило неискреннее веселье, а перед глазами советника по-прежнему стояли затемненный аэродром, самолеты и молчаливые пилоты.
В эту ночь Клэр Ли Ченнолт переродился и обрел новый смысл жизни.
Из Китая он привез толстую тетрадь с подробными записями, серебряные часы — подарок Асанова и стойкое убеждение, что вся политика США в Азии, в том числе и военная, — глупость, возведенная в бесконечность. Он пытался рассказывать и убеждать — его не слушали. Он писал в газеты — тексты возвращались с пожеланиями писать на более экзотические темы. Он писал доклады — они с дежурными благодарностями принимались, чтобы осесть в пыльных хранилищах. Не раз и не два Клэр был близок к тому, чтобы в бессилии опустить руки. Но каждый раз ему вспоминались огоньки скверных сигарет — единственная роскошь, которой баловали себя русские пилоты, в готовности в любой момент подняться в воздух за своей и чужой смертью. Снова и снова он стучался в запертые двери, пытаясь рассказать, что такое Новый Мир.
И в конце концов он нашел того, кто выслушал его, от первого до последнего слова, очень-очень внимательно… Выслушал и дал возможность действовать.
Пробный полет прошел не очень удачно. Новенький «Москито» радовал скоростью, могучей пушечной батареей в носу, на удивление без сбоев отработавшей радиолокационной станцией. А вот двигатель подвел, надежнейший «мерлин» начал чихать, как только «комарик», как любовно называли «Москито» британские пилоты, удалился от родного аэродрома на достаточное расстояние. Оглядевшись и перекинувшись парой слов с оператором, Мартин решил не рисковать. Канал был не так далеко, а связываться с залетным «люссером» на одном моторе ему не хотелось.
Увидев знакомый силуэт летного поля, «комарик» аккуратно, как раненый боец, баюкающий поврежденную руку, заходил на посадку. Кто тут у нас? Истребители? Отлично. Хотя общаться с бомберами было бы интереснее, свои люди, солидные, вдумчивые, знающие толк в летной жизни. Не то что эти сорвиголовы, которым лишь бы покрутиться в небе на потеху окружающим.
Выбравшись из кабины, Мартин перебросился парой слов с механиками. Кто у вас тут стоит? «Спитфайры»? А из какого крыла? Надо же, канадцы! Знавал я одного парня. Да Берлингом звали. Ах, он здесь, летает! Ну, вы, парни, пока пташку подлатайте, а я пойду, прогуляюсь, может, и Берлинга найду.
Разминая ноги, он отправился к домикам, в которых, судя по всему, размещалось какое-то начальство. Проблем с возвращением не ожидалось, и, конечно же, именно поэтому они появились. Канадский полковник сразу согласился помочь, но сама база была английской, снабжение тоже было английским, администрация была английской, и без согласования с ней он не мог выделить ни гайки.
Высокомерный Дадли Уилкинс, отвечавший за авиабазу, наотрез отказался от какого-либо ремонта прилетевшего австралийца. Вы, почтенный, ночник «Арсенала»? Так пусть «Арсенал» вас и ремонтирует. И не о чем больше разговаривать. Пока обиженные механики, уже начавшие осматривать мотор, откатывали «Москито» к ангарам, Мартину пришлось вступить в перепалку за право совершить телефонный звонок. С огромным трудом, когда Дадли наконец свалил в штаб, ему удалось разжалобить телефонистку, пробраться к аппарату и дозвонится до Ченнолта. Естественно, «Большой Босс» был в бешенстве.
— Эти лайми — законченные бюрократы, они прикончат свою страну быстрее, чем немцы переберутся на этот берег! Жди, сейчас приеду.
Довольно странно было ожидать от руководителя «Арсенала», что он лично бросится решать проблемы какого-то пилота, тем более формально приписанного в рекламных целях австралийца из ночной эскадрильи. Хотя кто знает, новая машина с мало кому известной боевой эффективностью, может, того и стоила. А бюрократизм некоторых обитателей Метрополии порой и правда приводил в уныние. В Австралии с этим делом было проще.
Проще было и у канадцев. Мартин несколько раз ловил на себе сочувственные взгляды пробегающих мимо молоденьких лейтенантов, степенно проходивших командиров звеньев и даже аэродромной обслуги, сновавшей, подобно муравьям.
Часа два он бесцельно шлялся по аэродрому. Вокруг было умеренно праздничное настроение, разгром красных на море поднял настроение даже закоренелым пессимистам. У гражданского персонала на лацканах или рукавах почти поголовно были приколоты ленточки с кодом удачливого конвоя, кое-где были приклеены самодельные и типографские плакатики с буквами «US/GB-29» и разными картинками. В основном юноша с мужественным лицом душил выползающего из моря змея о двух головах, одна — в буденовке, другая — в немецкой каске времен Мировой Войны.
Ченнолт застрял где-то в дороге, зачехленный «Москито» стоял в стороне. Один раз поле оживилось, когда пришли с задания «спитфайры», но он даже не подошел к пилотам, понимая, что канадцам сейчас не до него. Внезапно кто-то тронул его за плечо. Мартин оглянулся и улыбнулся, увидев знакомое лицо оператора радиолокационной станции, с таким трудом взращенного в каком-то местном училище.
— Командир, вон в том ангаре столовая у них, может, поедим?
Мартин едва не хлопнул себя по лбу в досаде. Сам он привык есть дважды в день — легкий завтрак и очень плотный ужин — и совершенно забыл, что экипаж вполне мог проголодаться.
— Боюсь, нас местный цербер на пушечный выстрел к столовой не подпустит.
— Он ушел куда-то. То ли спит, то ли радио слушает. Меня оружейники зазвали, обещали накормить от души, а самому как-то боязно. Может, вместе?
— Ну, тогда вперед.
— Пока суть да дело, — на ходу сообщал оператор, — я попробовал с местными договориться. Если нас не заберут, они ночью мотор посмотрят. Если неисправность не требует специального ремонта — подкрутят и подмажут, что нужно. Ночью и улетим.
