Андрей Родионов - Послушник
На лестнице я остановился, вспомнив зеленое пламя ее глаз. Почудилось, или в самой их глубине и впрямь затаилась тревога? Проклятая кровь стекала со лба, а потому я плохо разглядел, да и голова гудела как колокол после удара гардой по затылку.
Шмыгавшие мимо слуги недоуменно косились на ветхий гобелен, перед которым я застыл с глупой улыбкой. Очнулся я, когда словно из-под воды глухо взревели трубы, извещая о прибытии гостей. Дико покосился на старый коврик перед глазами, посвященный рождению дедушки нынешнего хозяина замка Кудре, престарелого графа де Гокур, и, чертыхнувшись, поспешил во двор.
Пока я ковылял по длинной винтовой лестнице, владелец замка распорядился запустить гостей. Тяжелая кованная решетка, установленная сразу за воротами, с диким визгом медленно поползла вверх. Замковые ворота с протяжным скрежетом распахнулись. Все присутствующие во дворе заметно морщились, но не нашлось ни одного, кто упрекнул бы стражу за небрежение.
Всем памятна предательская сдача неприступных замков Турклуа, Блерта и Шарлето, когда подкупленная стража ночью распахнула ворота и впустила англичан. Скрежет – это дополнительная страховка, вроде воя сирен и тревожно мигающей лампочки сигнализации. Владелец замка предпочитает сто раз проснуться от оглушительного скрежета несмазанных воротных петель, чем один раз от вражеского клинка, который нежно щекочет шею.
В замок устало втянулись две дюжины рыцарей, каждого сопровождала пара до зубов вооруженных оруженосцев, сразу за ними пожаловал десяток лучников. Громко дребезжа по мощенному булыжником двору, в ворота вкатились несколько тяжело груженных телег. С пронзительным скрежетом ворота начали закрываться.
Ехавший первым всадник легко соскочил с крупного вороного жеребца, тот негодующе дернул головой, пытаясь вырвать поводья из рук набежавших конюхов, оскорбленно заржал. Зычным голосом рыцарь скомандовал воинам спешиться, те с видимым облегчением оставили седла, охая и потягиваясь выстроились во дворе.
– Я уж боялся не доехать до вас, дорогой граф, – учтиво поклонился рыцарь отставному обергофмейстеру королевского двора. – Час назад мы решили, что окончательно заблудились, я уже собирался заночевать в лесу.
– Что вы, дорогой барон, – склонил седую голову Рауль де Гокур. – Извести вы о приезде, я выслал бы встречающих. Но что за дело привело вас среди ночи?
– Я бы предпочел обсудить новости не здесь, – понизил голос барон.
Я закусил губу: никак не могу отделаться от странного чувства, что и голос, и манера движений рыцаря мне знакомы. Но откуда? Я внимательно вгляделся в лицо гостя, прекрасно освещенное подскочившим лакеем, что высоко поднял ярко пылающий факел, приглушенно ахнул. Видел эти черты лишь мельком, но не забыл, не забыл.
– Боже мой, – азартно прошептал я, – какая неожиданная и, чего уж скрывать, на редкость приятная встреча! Со свиданьицем, как говорится.
Это был он, единственный ушедший живым из шайки «вампиров»!
– Кто пожаловал? – поймал я за богато вышитый рукав ливреи пробегающего слугу. Тот ухитрился затормозить так, что с подноса в изящно вытянутой руке не упало ни одного кубка, не пролилось ни капли вина. Выучка, однако!
– Его светлость барон Жиль де Рэ, – почтительно ответил слуга. – Большая честь для господина графа принимать такого гостя. Барон в родстве с его королевским величеством дофином Карлом, а также один из самых богатых вельмож Франции. У нас поговаривают, что он гораздо богаче самого сюзерена!
– Понятно, – процедил я сквозь зубы. Отпущенный лакей мгновенно исчез, топоча ногами, как породистый жеребец.
В голове зазвучал суховатый голос наставника:
– Жиль де Лаваль барон де Рэ, троюродный кузен дофина. Родился в тысяча четыреста четвертом году и происходит из знаменитого рода Монморанси и Краон. Находится в родстве со всеми знатными фамилиями восточной Франции. По владению Рэ является первым бароном Бретани. Женился на богатой наследнице Екатерине де Туар, за которой взял сто тысяч ливров золотом и движимостью. Ныне может с полным основанием считать себя самым могущественным сеньором Франции. Отличается храбростью и ловкостью, звание рыцаря получил в пятнадцать лет, прямо на поле битвы с англичанами. Человек на редкость образованный, любит и понимает музыку и театр.
Что ж, наставник дал мне весьма исчерпывающие характеристики на всех видных вельмож Франции, вот только они не полны. Отдельные детали остались за кадром, и притом весьма важные детали, существенные. Похоже, отец Бартимеус прекрасно знал, что за оборотня я найду в той деревушке. Хотел решить проблему тихо, не привлекая ненужного внимания. Подумать только, кузен будущего короля – дьяволопоклонник, ну и ну!
Обнаружить, что ближайший друг и родственник наследника престола – сатанист, я не ожидал. Вот почему Церковь не поднимает вопрос открыто, сейчас нам только скандала не хватало. Если дело всплывет, то по уши замазанным в… экскрементах, скажем так, окажется и дофин. Народ, и без того недовольный династией Валуа, окончательно отвернется от Карла. Я скрипнул зубами, нерешительно стукнул кулаком по ладони. Похоже, разоблачить негодяя сейчас – значит сыграть на руку англичанам.
Вот ситуация! Рядом с тобой убийца детей, а ты ничего не можешь сделать. Не могу? Ну это мы еще посмотрим. У меня перед господином де Рэ громадное преимущество, поскольку я-то знаю, что за тварь прячется под личиной вельможи, зато господин барон совершенно не в курсе, кто я такой.
А кроме того, есть разные способы убрать человека. Знающему лекарю вовсе не обязательно выполнять шаманские пляски с мечами и булавами, специалист может справиться с проблемой иначе. Зачем тыкать в человека острым железом, если для достижения нужного результата достаточно одной таблетки?
Утешив себя подобным образом, я побрел на замковую кухню, чтобы все-таки добыть немного коньяка. Его, как и шампанское, тоже создали монахи. А посему на обоих напитках лежит некий отзвук божественной благодати.
И с высокой колокольни плевать мне на британцев, которые в двухтысячном году решили поподробнее изучить сорок самых популярных спиртных напитков мира. Как патриоту России, мне душу согрела весть о том, что наша водка признана самой чистой и безвредной. Эх, не догадались глуповатые англосаксы попробовать русскую водку вместе с соленым огурцом, а еще лучше – с квашеной капустой, тогда ее мигом назвали бы напитком тысячелетия.
А вот коньяк надменные британцы объявили самым вредным напитком из существующих. Ну не любят они французов, ох, не любят!
Вот представьте: для начала надо вырастить белый виноград строго определенных сортов, собрать тяжелые сочные виноградины и изготовить сухое вино. Затем дважды перегнать, получившийся коньячный спирт залить в новые дубовые бочки. Из них напиток впитает аромат и цвет настоящего коньяка, а уже через несколько месяцев получит право называться бренди.
И уж потом заботливые руки аккуратно перельют его в старые бочки, где в тиши и прохладе гигантских подвалов со старинными каменными сводами коньяк долгими годами будет доходить до нужной выдержки. Хочешь – пять лет, а хочешь – двадцать, да хоть сто пятьдесят, было бы желание.
И после всех тех многовековых трудов, когда большая часть человечества давным-давно по достоинству оценила удивительное творение французских виноделов, британцы предлагают выплеснуть коньяк на обочину истории? Три ха-ха! Да черт с ними, с малохольными. Что англичанину смерть, то французу русского происхождения – как бальзам на душу.
Я посмаковал на языке ароматный янтарный напиток, сделал маленький глоток, блаженно откинулся на спинку стула возле жарко пылающего камина. Именно в тот момент я твердо понял, причем не разумом, что пустое, а всем сердцем: англичанам суждено проиграть. Ни за что не сможет нация, что столетие за столетием давится грогом и элем, победить тех, кто вкушает коньяк!
Как оказалось, барон де Рэ прибыл с совершенно ясным и недвусмысленным приказом от дофина организовать охрану легендарной девушки из народа, слухи о которой со скоростью ветра разнеслись по всей Франции. Повсюду отмечается небывалый подъем энтузиазма, в королевскую резиденцию ежедневно прибывают десятки добровольцев, желающих вступить в армию. Никто не сомневается, что на этот раз англичане будут разбиты.
Потому, узнав о попытке отравить Жанну, дофин пришел в страшную ярость. Барон Жиль де Рэ, как страстный патриот и дворянин, известный стойкой неприязнью к англичанам, сам вызвался охранять Деву Франции. Посовещавшись, Королевский совет решил, что Жанна должна перебраться в военный лагерь близ Тура. Как только Дева прибудет в набитый войсками бивуак, охранять ее станет намного проще, ведь армия есть армия, и посторонних там видно за версту.
Даже торговцы и гулящие девки, какие надоедливыми прилипалами следуют за каждым войском, и то насквозь знакомы солдатам. Как и водится у порядочных людей, эти профессии перешли к ним по наследству от отцов-матерей, многие из которых были хорошо знакомы с родителями воинов.
