Андрей Семенов - Иное решение
Во многих странах, а в Германии в первую очередь, по линии Коминтерна оплачивалась деятельность и само существование левых партий. Коммунистическая партия Германии на выборах в Рейхстаг в 1933 году заняла третье место. Влияние коммунистов в Германии и опасность их прихода к власти были так велики, что нацисты смогли набрать большинство голосов на выборах, выступая как альтернатива между плохим и страшным.
Коммунистическая угроза во всем мире рассматривалась как вполне реальная и даже неотвратимая. В воронку коммунистической идеологии часто попадали люди образованные и даже высокопоставленные. Начиная с простого проявления интереса, они незаметно для себя переходили к сотрудничеству. У всего мира перед глазами был живой и яркий пример – Советский Союз, первое в мире государство рабочих и крестьян, уничтоживших эксплуатацию человека человеком. Жизнерадостные фильмы демонстрировали счастливую мирную жизнь в Стране Советов. Гигантский прорыв от аграрной страны к промышленной сверхдержаве, который СССР совершил за каких-то двадцать лет, создавал иллюзию преимущества коммунистического строя.
В таких условиях агентам Коминтерна было чрезвычайно легко находить своих сторонников и пособников. Тысячи таких агентов действовали во всем мире, добывая промышленные и военные секреты, сколачивая оппозицию, провоцируя массовые выступления. Самыми яркими деятелями Коминтерна были Эрнст Тельман, Георгий Димитров, Морис Торез и Пальмиро Тольятти.
Формально сам Сталин обязан был подчиняться решениям Коминтерна, который являлся «вышестоящей организацией» по отношению к ВКП(б). Считалось, что в обозримом будущем все страны мира будут управляться коммунистическими правительствами, а компартии разных стран как раз и объединял Коминтерн. ВКП(б), таким образом, рассматривалась как ведущая, но всего лишь одна из равноправных коммунистических партий. Сталин подчинялся, но, ввиду того что штаб-квартира Коминтерна находилась в Москве, ни одно решение не принималось этой организацией без согласования с советским лидером.
Полагать, что Сталин легко откажется от такого мощного инструмента влияния во всем мире, как Коминтерн, было очень смело.
XXXIX
Только на следующее утро после разговора с Валленштейном в кафе до фон Гетца наконец дошло, что именно происходит и в какой ситуации он оказался! Сегодня, через несколько часов, он встретится с ПРОТИВНИКОМ.
Ни в кабинете у Канариса, ни в разговорах с Валленштейном, ни даже за все время пребывания в Стокгольме мысль эта не приходила ему в голову так остро. То есть он, конечно, понимал, что рано или поздно такая встреча может состояться. Для этого он сюда и направлен. Знал он и вопросы, которые должен будет задать и которые, вероятно, будут заданы ему. Он готовился к этой встрече, но все равно она оказалась для него неожиданной и приводила его в замешательство. Сегодня, здесь, в Стокгольме, он, оберст-лейтенант фон Гетц, встретится с врагом. И встретится с ним не с оружием в руках, защищая свою Родину, не в кабине своего истребителя, а за столом переговоров. Он жил в России, знал, как ему казалось, эту страну и этот народ, поэтому ждал, что, по русскому обычаю, сегодняшнюю встречу и начало переговоров, скорее всего, придется – как там у них говорят? – «обмыть». Значит, ему придется выслушивать тосты, говорить ответные и чокаться с этим русским. Он будет пожимать руки, улыбаться, говорить умные слова…
Больше всего на свете фон Гетц хотел бы сейчас оказаться на Восточном фронте. Кажется, все на свете отдал бы за то, чтобы не идти сейчас на переговоры, а вылететь во главе четверки «мессершмиттов» на свободную охоту и в небе встретиться с русскими. И пусть их будет в два, в три раза больше – неважно! Лишь бы в баках было достаточно бензина, а оружейники проверили бы пушку и пулеметы и зарядили их до отказа.
Конрад сладострастно представил, как он, ввязавшись в воздушный бой, мастерски и лихо, как только он умеет, пилотируя свой «мессершмитт», ловит в перекрестье прицела русские ЛАГГи и МиГи и, нажав гашетки, прошивает их кабины, крылья и фюзеляж дымными трассами пуль и снарядов. Ему вдруг остро захотелось сейчас, сию же секунду, в результате хитрого маневра оказаться на хвосте у русского, метрах в тридцати, и дать длинную очередь на поражение. Захотелось немедленно увидеть дым и пламя, которое окутает русский самолет. Захотелось…
– Вы сегодня рано выезжаете в город, господин оберст-лейтенант, – голос Марты вернул фон Гетца к действительности. – Вам вызвать машину?
«О чем это она?» – подумал фон Гетц.
– Я спрашиваю, вам вызвать машину, господин оберст-лейтенант? – переспросила Марта.
– Благодарю вас. Не надо. Я пройдусь пешком. Это недалеко.
Фон Гетц вернулся к действительности, еще раз поправил перед зеркалом свой цивильный костюм, накинул плащ и спустился по лестнице.
Марта, однако, все же вызвала машину, и сделала это еще до того, как спросила об этом у своего шефа. Поэтому не успел фон Гетц выйти за ограду на улицу, как машина подкатила к подъезду посольства. Выпорхнувшая Марта объяснила водителю, что господин военный атташе сегодня встречается с каким-то шведским промышленником по вопросу военных поставок и приказал сопровождать его на машине, но на некотором отдалении, так, чтобы автомобиле, не бросаясь в глаза, была всегда под рукой.
Расчет Марты вполне оправдался. Дисциплинированный водитель не стал ни возражать, ни задавать лишних вопросов – господин военный атташе, разумеется, волен передавать свои распоряжения через личного секретаря, а сам фон Гетц по причине отсутствия профессионализма даже ни разу не оглянулся. Через два квартала он сел в какую-то дорогую машину, так ни разу и не осмотревшись по сторонам. Зато Марта безошибочно узнала ее, как узнала бы любую машину, дом, яхту, любовницу, фас и профиль людей, которые представляли интерес для СС, особенно для VI Управления имперской службы безопасности. Это была машина волонтера Международного Красного Креста и журналиста Валленштейна.
– Следуй за ними, – приказала она водителю, откинувшись на спинку сиденья. – Дистанция – сто метров.
Обе машины покатили в сторону порта.
Не доезжая до порта, машина Валленштейна остановилась возле какой-то радиомастерской. Сначала из нее вышел сам Валленштейн, затем фон Гетц.
– Сбавь ход, езжай дальше, а потом сделай круг вокруг квартала и возвращайся на эту же улицу. Встанешь метрах в двухстах от той машины, – приказала Марта, показывая на автомобиль Валленштейна.
Водитель послушно выполнил маневр.
Проезжая мимо, Марта взглянула на вывеску, потом для отчета засекла время на часах. Ее часики показывали 9:27. Время пошло. Переговоры начались.
Все время переговоров Марта просидела в машине военного атташе, не сводя глаз с двери мастерской. Мысль о том, что Валленштейн и фон Гетц могли выйти через черный ход, она откинула. Им не было никакого смысла оставлять машину, к которой они все равно должны были вернуться. Или, по крайней мере, один Валленштейн.
Когда Валленштейн и фон Гетц вышли из мастерской обратно на улицу, Марта также привычно взглянула на часы. Было 10:14.
«Быстро договорились, – удивилась она про себя. – А может, не договорились? – втерлось сомнение. – Или не успели договориться?»
Когда фон Гетц и Валленштейн зашли в мастерскую, там их ждали. Коля стоял у окна и разглядывал улицу, Штейн прохаживался взад-вперед по Колиной комнате. Он немного волновался перед встречей. Всех своих работников Коля предусмотрительно загнал на корабли. После вчерашнего разговора Олега Николаевича с Валленштейном внезапно оказалось, что сегодня утром у них появилась тьма срочной и неотложной работы в порту.
– Приехали, Олег Николаевич, – обернулся Коля.
– Встречай гостей, – кивнул Штейн.
Коля вышел и через минуту вернулся с «гостями».
– Господа, – светски улыбаясь, начал Валленштейн. – Позвольте вас представить друг другу.
Но господам угодно было представиться самим:
– Военный атташе немецкого посольства в Швеции оберст-лейтенант фон Гетц.
– Подполковник Генерального штаба Красной армии Штейн.
Штейн протянул руку, фон Гетц ее принял, и они поздоровались.
– А это, – Штейн повернулся к Коле. – Это наш дорогой хозяин, любезно предоставивший нам свое жилище для беседы.
Фон Гетц сухо кивнул. По-видимому, он не посчитал Колю за фигуру, заслуживающую внимания.
– Я надеюсь, вы не будете против, если господин Неминен будет присутствовать при нашей беседе? – спросил Штейн.
Фон Гетц не возражал.
– Итак?.. – Конрад вопросительно посмотрел на Штейна, когда они расселись по четырем сторонам стола, будто собирались перекинуться в бридж.
– Итак, – начал Штейн. – Я прибыл по заданию командования Красной армии с предложением о заключении мира между Германией и Советским Союзом.
