Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Большаков Валерий Петрович

— Снайперы в соседней высотке… А на крыше наверняка местная ПВО — парнишки со «Стингерами».

— Позиция — так себе, — снисходительно обронил Иван Третий, — но врасплох не возьмешь.

— Что и требовалось доказать, — заключил я.

Миновав внешние посты, мы всей толпой ввалились в обширное прохладное фойе. По всему объему — уставные порядки. Вдоль стеклянных стен уложены мешки с песком, поодаль — пулеметы на треногах…

— Хэлло, Миша! — послышался оживленный голос Синти. — Рита, привет!

Миссис Даунинг вышагнула из лифта, и легко подбежала. Затянутая в камуфляж, обутая в высокие шнурованные ботинки песчаного цвета, с длинными черными волосами, собранными в хвост, она напоминала мне студентку-израильтянку на военных сборах. Правда, узковатый разрез глаз выбивался из знойного семитского образа.

— Привет всем! — Синти вскинула руку, и киношники, растерянные и смущенные, ответили вразнобой. — Не волнуйтесь, все будет хорошо!

— И даже лучше! — поддакнула Инна.

У моих в этот момент произошел некий момент включения, словно невидимый, но неодолимый пузырь, запиравший нас в себе, лопнул, и все барьеры с препонами улетучились. Жизнерадостный смех сотряс фойе, а Инка до того застеснялась, что спрятала лицо у меня на груди, на мятом и грязном пиджаке с подпалинами от искр.

— Пройдемте в наш генштаб! — сделала Даунинг широкий жест. — Есть новости!

Все гурьбой затопали, а Рита, хватая меня за руку, прошептала на ухо:

— Видел, какое у Олега лицо было, пока ты Инку тискал?

— Да не тискал я…

— Да ладно! Его аж перекосило! Хи-хи…

Чертыхаясь в уме и поминая арию Балбеса про султана и трех жен, я первым шагнул в «генштаб» — огромный «Королевский люкс», где, впрочем, ничего в стиле «лакшери» не осталось. Просторные комнаты по-солдатски заставили столами, компьютерами и дисплеями — здесь царствовали худосочные очкарики, мониторившие половину Лас-Вегаса, особенно подступы к городу.

— Прошу!

В «кабинете» у Синти наличествовал стол — одна штука, стул — одна штука, и диваны — четыре штуки в ряд. Их мы и заняли, а Даунинг расселась, забросив ноги на стол.

— Значит, так, — посерьезнев, она перешла на русский. — Ночью нам удалось связаться с Москвой… Как — не спрашивайте, сама не знаю! Дипломатические каналы мы отвергли сразу — болтовня на высшем уровне ничего не даст. Зато в Карибском море, у берегов Никарагуа, плавает… то есть… Ну, в общем, там целая советская эскадра — все газеты ею пугали! И к утру мы вышли на самого Чернавина, главкома ВМФ. Владимир Николаевич обещал помочь. Вот… — Даунинг развела руками. — Ждем!

— Главное, что о нас знают, — внушительно напомнил Синицын.

Синти даже не наметила улыбки, кивнула с серьезным выражением лица, и быстро сменила тему:

— В общем, пока все хорошо! Проблемы будут — ничего, справимся. Поэтому, давайте займемся более насущными делами. Мне очень жаль ваши платья, — лицо миссис Даунинг улыбчиво дрогнуло, — но они совершенно не годятся для «большой прогулки». Впрочем, как и костюмы со смокингами. Мы вас экипируем! И накормим, конечно! Занимайте любые номера, тут по всему зданию и горячая вода, и свет, а я напрягу девчонок, чтобы подобрали по размеру белье, одежду и обувь. И не ждите зря — отдыхайте! Вестей из Москвы может не быть до вечера. Если что, сообщим сразу.

Все настолько устали, да и перенервничали изрядно, что вставать, да еще идти куда-то были не в силах. Синти понятливо кивнула.

— Мы первые дни вообще не спали, — негромко вымолвила она. — Нас гоняли, как зомби в боевиках! Ничего… — усмешка дернула уголок ее тонких губ. — Настоящий боец не тот, кто прет от победы к победе, а тот, кого бьют нещадно, а он встает — и снова бросается в драку!

Я молча вскинул сжатый кулак. Мой жест тут же повторили спецназовцы, Смирнов и Синицын, а за ними и остальные.

Может, кому-то со стороны могла показаться смешной Наташка Гусева, что гордо и смело, закусив губу, поднимала свой кулачок, но не нас. И не ополченцев. Пускай мы и прошли чужую беду по касательной, этого хватило, чтобы не путать пустопорожний пафос с суровой прозой жизни.

— Our cause is right, — вытолкнула Синти, — victory will be ours!

Мы с Ритой заняли номер для новобрачных, и дрыхли до самого вечера. Проснемся, займемся любовью — и снова погружаемся в глубины сна. Выспались, когда начало темнеть.

Рита притиснулась поближе, и я невольно улыбнулся, чувствуя плечом движение ресниц.

— Моргаешь?

— Угу… Дурные эти американцы… Выстроить город в пустыне, чтобы просаживать здесь доллары!

— Это еще что… Знаешь, чем сюда завлекали в пятидесятых? Тут, километрах в ста на север, находится полигон Меркури. И туристы, прямо из окон гостиниц, могли любоваться «грибами» ядерных взрывов.

— Ну, тупы-ые… Не-е… Задорнов был прав! Ох… — Ритин голос принял несчастный оттенок. — Встаем?

— Ага… — вздохнул я.

— А давай, не сразу… — женские пальчики игриво «зашагали» у меня по животу, щекоча и спирая дыхание…

…Полчаса спустя мы угомонились, сели и потяну-улись… Хорошо!

— Жа-а-аль… — сладко зевнула Рита. — Что нету «молодильного зелья»…

— Да… — согласился я, садясь и распарывая хрустящий целлофановый пакет с серой футболкой. — Нету…

— И Наташки с Инкой не хватает… — затянула миссис Гарина все тем же задумчивым тоном.

— Не хватает… — повторил я, не думая, а затем извернулся, и шлепнул свою спутницу по голой попе. Звонко получилось.

— Ай! — взвизгнула Ритка. — Больно же, наверное!

— Это я любя!

— Ну, всё! Сейчас ты у меня получишь!

Краем глаза я заметил розовую тень. Гладкие сильные руки опрокинули меня на спину, а стройные ноги стиснули бока.

— Сдаешься? — грозно нахмурила бровки Рита, неласковая в позе всадницы.

— Сдаюсь! — кротко выдохнул я, тая коварство, и мгновенно перевернулся, поменявшись местами с «расхитительницей гробниц». — Мне больше нравится сверху!

Побежденная «Лита» сладко улыбнулась, и мы выпали из реала еще на полчасика…

Уже стемнело, когда нам удалось-таки вылезти из постели. Рита сушила волосы перед зеркалом, а я, на всякий случай выключив свет, приблизился к окну.

Море огней, полыхающее зарево реклам, извергающих неоновый спектр — всё это осталось в прошлом. Нынче Лас-Вегас тонул во тьме.

Лишь несколько отелей на Стрипе переливались, как прежде, и выглядело это жалко и даже пугающе, как безмолвный призыв о помощи.

Жужжание фена стихло, зашлепали одноразовые тапки.

«Сейчас прильнет, — улыбнулся я, — обнимет…»

Рита крепко прижалась к моей спине, сложив руки у меня на животе.

— Это я от страха такая приставучка, — вздохнула она, словно оправдываясь. — Ты рядом, совсем-совсем рядом, и мне спокойно… Нет, не то слово. Не спокойно, а… Да просто хорошо!

— Когда вернемся домой, придется тебя пугать почаще, чтобы не забывала приставать.

— Не надо пугать… Я и так… Пошли?

— Пошли.

Я уже был в комбезе, размалеванном «под пустыню», а «ЗИГ-Зауэру» досталась кобура в цвет песка. Осталось только в ботинки влезть, да затянуть шнурки. Терпеть не могу шнуровку, но «кроссов» на липучках нема. Как говорится, «бери, что дают».

Рита управилась быстрее, и занималась чрезвычайно ответственным делом — осторожно перекладывала «Оскара» в рюкзачок.

— Ты что туда напихала? — фыркнул я. — Платье, небось?

— Ну, не выбрасывать же, — невозмутимо отозвалась кинозвезда. — Дома постираю, и будет как новое. И туфли запихала! Да! Домовитая я…

— Пойдем, домовитая.

Мы вышли в пустынный коридор, и спустились по лестнице. Лифтам я не доверял, электричество могло пропасть в любой момент.

— А Инка одна спала, бедная… — выговорила Рита, ничуть не поддразнивая.

— Думаешь? — обронил я.

— Уверена. А-а, ты про Олега? Нет-нет, Мишенька, они и раньше не спали вместе! Инка к тебе липнет, а с Видовым у нее всё…