Вадим Мельнюшкин - Затерявшийся
— Отлично, лейтенант. После совещания бери Ермолова, и начинайте работать над новой тактикой, он должен знать сильные и слабые стороны в действиях таких частей.
— Уже работаем в этом направлении.
— Хорошо, оперативно. Те шесть зольдбухов, что тебя удивили, мы не у охранников взяли, так что выводы твои скорее всего правильные. Если ещё у кого появятся мысли по проведённой операции, то к начальнику разведки, а он уже ценное до меня доведёт. Товарищ старшина, есть что-то, что необходимо знать штабу?
— У меня все моменты рабочие. Ведём заготовку продуктов, зимней одежды, ремонтируем одежду, оружие, снаряжение.
— Проблемы с пайками урегулировали?
— Да, с несознательными проведена разъяснительная работа.
— Ага, Бережко и Плеханов опять в яме с побитыми мордами сидят, — Жорка осклабился, опасливо поглядывая на здоровенный кулак Кошки, показанный ему из-под стола.
— Те же, что и спирт украли?
— Они, аспиды. Сладу с ними нет. Вроде и не сволочи конченые, но детство беспризорное дает о себе знать. Ничё, обломаю, я им не Макаренко.
— С ателье нашим выходит что?
— С ателье хорошо, Калиничев на сегодня уже получил двенадцать комплектов камуфляжа, как вы и говорили осеннего серого с жёлтинкой. Вроде неплохо получилось.
— А с тёплой одеждой как?
— Да так, ни шатко ни валко, как и с продуктами. Не желают местные расставаться ни с тем, ни с другим. Говорят, продукты немцы требуют, а одежда самим нужна.
— Да, насчёт продуктов я с Кузьмой говорил. По поводу одежды надо бы разъяснительную работу провести, в смысле немцы всё одно отберут.
— Не очень-то они немцев и боятся, как бы нас не больше.
— Пусть не привыкают. Это пока фрицев сильно не били, как получат – сразу прозвереют, а как их гнуть начнут, вообще всё выгребут.
— Поди объясни им. Не поверят.
— Всё одно объяснять надо, потому как время верить придёт – поздно будет.
— Калиничев, что с вражеской агентурой?
— Да не понять, ошиваются кругом странные, но то ли они от немцев, то ли свои нас ищут… Мы с Тихвинским с парой поговорили – мутно всё.
— Старшина, а сколько у нас человек в строю, с ранеными?
— Двести пятьдесят шесть.
— А прокормить зиму сколько сможем?
— Тут сложно сказать, пока на всех не хватает, но что-то по осени ещё соберём, да и зимой где что достанем.
— Я это к тому, что если гансы не врут про котёл под Вязьмой, то скоро много пленных может в округе оказаться.
— Будем опять на лагерь нападение организовывать, — капитан потёр плохо выбритый исцарапанный подбородок, видно все здорово измотаны, раньше он брился аккуратнее.
— Пока не знаю, действовать будем по обстановке, но тот лагерь, откуда вас вытащили, зимой – просто лагерь смерти. Такого мы допустить не можем.
— Да, ещё, — нарушил молчание старшина. — Мне тут Фефер сказал, фрицы из Полоцка и ближайших сёл людей в Германию вывозят.
— Зачем?
— Говорят, на работы. Гребут мастеров и молодёжь. Некоторые уже в бега подались, у кого родственники где подальше живут.
— Эти, скорее всего, не пропадут, — взял слово начальник разведки. — Хотя работу и усложнят.
— Вспомнил, по "лесорубам" что? Немцы?
— С ними ещё не встречались. А лес они уже рубят. Фефер их на лесопилку не пустил, подряд на доски взял. Говорит, вряд ли немцы, больше на латышей смахивают, но и этим здесь делать особенно нечего.
— А попробуйте их выгнать. Если обычные работяги, то получив пару раз по морде от местных уйдут, а коли на гестапо работают, то хрен.
— Хорошая мысль, товарищ командир, попробуем. Типа местным мужикам конкуренция не по душе.
— Тогда всё. Остальные вопросы в рабочем порядке.
Всё разошлись кроме капитана.
— Обе группы готовы к выходу.
— Вы точно собираетесь идти?
— Да, трассы пересекать нам нужды нет, до ночи километров десять пройдём. На месте селян поспрошаем. Через три дня обратно будем. Возможно с прицепом. Пойдём через вторую точку, я уже приказал там миномёт поставить. На всякий случай.
— Тогда ни пуха ни пера.
— К чёрту.
* * *— Уверены, что мимо не пройдут?
— Не должны, — Тихвинский поправил кусок плащ-палатки, прикрывающий голову, из-за чего струйка воды скользнула ему за шиворот. — Вот чёрт. Тут уже приличная тропка протоптана, мы её конечно маскируем. Тщательно, чтобы заметно было, но без перебора.
— Могут не прийти?
— Могут, конечно, но вряд ли они дождя испугаются. Тогда бы вообще не приехали.
— Резонно. Вечер скоро, не думаю, что они ночью пойдут.
— Если хорошо подготовлены могут и неделю из леса не вылезать. Вы же не считаете, что они хуже нас?
— Считал бы, на выходе из деревни их приняли.
Да, до заката меньше часа, уже сейчас почти ничего не видно. Ночью можем упустить, а второй раз их так уже не поймать. Наблюдатель, что под боком у Балагуши оставили, сказал десятка два их, не меньше, но разведчик тот уже часа четыре как прибежал. Неужто заплутали немецкие хвалёные егеря или кто они там?
— Идёт кто-то, — шёпот юриста чуть не напугал меня.
Ну-ка, точно мелькнуло. Снова. Похоже там не один. Опять двигается. Вот почему они так долго. Совсем даже они не тормоза, просто газ у них ну очень медленный. Точно, передовое охранение. Хорошо идут – тихо и аккуратно, но что-то оторвались далеко. А может это боковой? Вряд ли, тогда другие уже на мины нарвались, боковые попытаются поверху пройти. Ну наконец, вот и остальные гаврики. Идите, идите – осторожненько, с тропки не сходите, а то бо-бо будет. Оно конечно и так будет, но надо, чтобы всем сразу. Совсем темно, почти ничего не различаю, только движение.
Бу-бух! Попал всё-таки кто-то на мину. Залегли, голубчики. А мы молчим, нет нас, вообще никого вокруг нет, а мина так – просто завалялась тут, или мигрировала откуда. Что делать будут? Овраг этот место неприятное и их командир должен это понимать, потому и передовой дозор выдвинул сильно вперед, но в тоже время он такой не первый, два они уже прошли и ничего. На мину явно боковой нарвался. Крамской молодец, позиции наши по обоим краям оврага отсёк надёжно. Но это значит что сейчас немцы метрах в двадцати от моих бойцов, что затихарились на той стороне. Выдержат, не сорвутся?
Бу-бух! Что же они такие неуклюжие, вторую мину подобрали. Я был о них лучшего мнения. Чёрт, так и знал, назад поползли. Всё, пора, жаль полностью не влезли. Огонь! Пятьдесят метров для "шмайссера" не расстояние. Не успевает стихнуть моя очередь, как оба склона оврага превращаются в светящиеся дульными вспышками и грохочущие полосы смерти. Бух! Бух! Бух! Гранаты. Кто в кого? Судя, по замеченным краем глаза местам взрывов, наши попавший на мины дозор приласкали. Жаль, с нижними так не получится – далеко и кусты мешают. Связист за спиной закрутил динамку, не дай Бог, даст команду Нефёдову, тот нас самих тут перебьёт.
— Точка номер два! Понял?
Машет головой и бубнит в трубку. Не дай… что перепутает. Немцы, несмотря на огонь, откатываются назад, почти не огрызаясь. Похоже, двое раненых, а может просто поняв, что уйти не удастся, начинают отстреливаться, но что такое пара стволов против полусотни. Одного задавили. Вот и второго. Всё, стрелять практически не в кого. А где передовой дозор, неужто проскочили? Сверху прошелестела первая мина, накрыв северный спуск в овраг, и в то же время на южном выходе завязалась перестрелка. Логично, дозорные поняли, что назад дороги нет и рванули на прорыв вперёд, где и нарвались. Что-то и там взорвалось, то ли мина, то ли граната.
Миномёт, выпустив шесть восьмидесяток, затих. Вскакиваю.
— Вперёд! Осторожно!
Как бы нам на своих заграждениях не подорваться. Придётся крюк метров двести делать. Перестрелка на юге затихла, но тут же началась на севере – Калиничев захлопнул мышеловку. Всё, отбегались фрицы. А вот взрывы, это уже не к добру. В лесу, особенно по темноте, гранату далеко не закинешь, а значит сошлись накоротке, а это плохо. Бегом! Бегом!
Стихло! Балда, надо было две группы на отсекание ставить! Опять стреляют, но видимо чуть дальше. Ладно, добежим узнаем. Вот, похоже, место где столкнулись – пороховая гарь и запах прореагировавшей взрывчатки. И несколько тел. Кто-то кого-то перевязывает.
— Кто здесь?
— Остапчук и Егоршин.
— Где лейтенант?
— За немцами погнался.
Впереди опять раздалось несколько выстрелов. Оглянулся, за спиной человек пятнадцать.
— Егоршин, ещё кто подтянется, остаются здесь. Остальные за мной.
Это был хороший марафон. Калиничев как клещ вцепился в остатки немецкого отряда, и мы полчаса только и делали, что мчались на очередные выстрелы. Темнота уже была такая – как глаза целы остались, не пойму.
И тут всё стихло. Как бы нам друг друга не пострелять. Крикнуть что ли? Не будут же немцы в ответ палить, чай не идиоты выдавать себя.
