Дмитрий Манасыпов - За нами – Россия!
Уже падая на снег, в нескольких десятках метров от спасительных остатков стен, Абраменко услышал новые звуки, заставившие скрипнуть от злости зубами. Транспортно-штурмовые «Хеймдалли», как всегда под завязку набитые егерями, садились на холмах, оставленных позади. Разведчик, ждавший командира, подполз ближе, подтянул к себе. Старшина привалился спиной к просевшему сараю, перетянув бедро тонким кожаным ремешком, который носил вместо жгута зимой. Подсунул плотный, нераскрученный, лишь растянутый бинт, зубами вспоров упаковку. Усмехнулся, поймал недоуменный взгляд бойца, лежавшего рядом.
– Да смешно, Игорь… – Абраменко проверил надежность кустарного тампона на бедре. – Подумал про стерильность у бинта, чтобы заразы не занести.
– Смешно. – Игорь криво усмехнулся. – Сейчас посмеемся.
– Это точно, и…
Договорить Абраменко не дали. Развернувшийся «Драккен» прошелся по разваленной деревеньке, давно брошенной жителями, как плуг по пашне. Вооружение, установленное в самом корпусе и крепившееся на небольших выступах-пилонах, прошерстило все, до чего дотянулся вертолет. В воздух полетели доски, битый шифер, рваная жесть кровли, щепа от разлетающихся трухлявых бревен, ошметки дранки от стен небогатых хат. Гремело, грохотало и свистело, разом заполнив все вокруг. Оставшиеся в живых разведчики вжимались в землю, прятались за остатками кирпичных печей, от которых семи и тринадцатимиллиметровые снаряды отсекали крошку и разносили в мельчайшую пыль. После стального вихря, посланного ревущим вертолетом, двое бойцов не встали.
Второй «дракон» прошел над головами, не открывая стрельбу. Абраменко, у которого чуть потемнело в глазах от кровопотери, тоскливо вздохнул. Их решили все-таки брать живыми, вернее – немцы решили попытаться. Но что же… пусть пробуют. Как они там? Старшина поднес к глазам бинокль, пытаясь определить: кто же и количество тех, кто сейчас движется к ним. Вышло плохо, пальцы тряслись мелкой дрожью, изображение смазывалось и скакало. Абраменко подкрутил фокусировку, заметив что-то странное среди еле заметных светло-серых фигур, постепенно охватывающих лощину, в которой находилась деревенька.
– Твою-то мааать… – протянул старшина. Линзы бинокля выхватили между высокого бурьяна мощный силуэт, уверенно двигающийся в сторону русских. Абраменко неуверенно пожал плечами, продолжая наблюдать.
Ошибки не было. Кроме давно привычных для РДГ, постоянно ходившей за линию фронта, вниз сейчас двигался тот самый экземпляр, что старшина видел на фотографиях в землянке комполка. И не один. Старлей успел заметить трех как минимум немецких чудо-солдат, практически не скрывающихся.
Высокие, очень высокие, в защитной экипировке, похожей на ту, что носят тяжелые пехотинцы при штурмах укрепрайонов. В обтекаемых шлемах, как у подразделений воздушного десанта Вермахта. Двое с пулеметами, еще у одного что-то странное, напоминающее ствол «восемьдесят второго» полкового миномета с бочонком посреди. Абраменко покачал головой, понимая, что будет та еще мясорубка.
– Сколько живых осталось? – Он напрягся, кричать было тяжело.
– Восемь. – Якубовский, лежавший справа, за проржавевшим корпусом одного из первых советских тракторов с ХТЗ, ответил за всех.
– Готовьтесь, хлопцы, сейчас начнется. – Старший лейтенант лязгнул затвором автомата, поменяв магазин. – Вот прямо сейчас и начнется.
И не ошибся. Трое непонятных немцев-штурмовиков были, конечно, серьезным противником, но полувзвод егерей из контрпартизанских подразделений СС был серьезнее. Стрельба началась минут через пять, схватка оказалась быстротечной и сложилась не в пользу РДГ.
Разведчик, лежавший рядом с командиром, успел среагировать первым, увидев среди разбросанной поленницы крайнего дома двух немцев с МГ. Выстрелил несколько раз, заставив их вжаться с головами в землю. Попытался бросить гранату, но не успел. Подрубленный точным выстрелом стрелка-снайпера, засевшего в сухом кустарнике на склонах, упал, раскидав руки в стороны. Абраменко, понимая, что долго здесь не протянет, рванулся, как смог, в глубь двора. Нога вспыхнула болью, остановленная было кровь вновь брызнула тонкими струйками, пробившись через толстый слой бинта. Лейтенант запнулся и упал, коряво сгруппировавшись и выставив руки, стараясь смягчить падение. Ударился при падении плечом, тут же онемевшим. Сзади рвануло, окатив его кашей из почерневшего снега, прелой соломы и выдранной взрывом земли. Он оглянулся, понимая, что́ увидит позади себя, и не ошибся. Один из тех самых немцев оказался уже на краю деревеньки. Поднял руки с странным механизмом, прицеливаясь.
– Ложись, командир! – Якубовский засадил с РПД в сторону мелькавших среди развалин домов вертких фигур в маскировочных халатах и того самого, высоченного. Пулемет стучал, отсекая длинные очереди, не давая немцам оторваться от забора, остатков сарая и угла дома. На глазах Абраменко странный фашист покачнулся. Когда пули РПД ударили его в плечо и грудь, лишь вмяв защиту и оглушив. Но немец устоял, покачнувшись, лишь чуть пригнулся, вновь поднимая свое оружие.
Не дожидаясь результата огня из помеси бочонка с трубой, Абраменко подтянулся на руках, стараясь заставить ставшее таким непослушным тело перевалить через несколько бревен задней стены, раскатанных попаданием реактивного снаряда. Почти получилось, к нему уже бежал один из товарищей, Еремин. Старлей стиснул зубы, чтобы не застонать, когда жесткая поверхность задубевшего до металлической твердости бревна зацепила раненую ногу. Боль разодрала бедро, вцепляясь раскаленными добела крючьями. Он перекинул руку, схватившись за ржавый штырь, торчавший из расколотого пополам бревна, напрягся, перебрасывая себя под защиту остатков стены дома.
Сзади еле слышно стукнуло, и мгновение спустя громыхнуло, но уже рядом с командиром группы. Острый пороховой запах и гарь тлеющей одежды, взлетели в воздух комья снега, поднятые сразу тремя разрывами. Абраменко вскрикнул, когда острые крючья осколков вспороли его сразу со спины и с левого бока. Потянулся вперед, не понимая, почему рука, его рука, не слушается. Грохнуло еще раз, плеснув сталью с другой стороны, и это было последним в жизни командира РДГ. Длинный и грязный мешок, покрытый гарью, спекшейся и еще теплой кровью, разорванный со всех сторон попаданиями металла, обмяк, перестав тянуться вперед.
– Суки… суки, блядь, сукииии… – Якубовский дикими глазами смотрел на тело командира, перевел взгляд на второго из мертвых разведчиков. Припал к РПД, сменив диск и вставив ленту. Широко, не целясь, повел стволом, поливая огнем дернувшихся было вперед егерей, заставив их лечь. Немец с барабанным гранатометом ринулся вперед, чуть замешкавшись перед этим, перезаряжаясь.
Его ошибка была лишь в этом. Якубовский, служивший с Абраменко три года, очень любил собственное оружие. А боеприпасы к нему любил едва ли не больше, подбирая лишь те, которые оказывались наиболее удобными. Любые экспериментальные образцы сразу же оказывались у него. Вначале начвоор полка еще мог бороться с излишне настойчивым сержантом разведки, но Якубовский был настойчив и умел добиваться необходимого. В конце концов подполковник сдался, махнув рукой на все. Да и нахальному сержанту все прибывающие в часть боеприпасы нужны были не для баловства. Тем более что подразделение у него было самое, что ни на есть, боевое.
Сейчас это пригодилось. Лента была снаряжена недавно прибывшими бронебойными, с усиленными стальными сердечниками патронами, в которых использовался новый состав пороха. Скорость и масса пули сделали свое дело.
Штурмовика отбросило назад, разрывая все, что было выше линии пояса. Пули били кучно, ломая грудную клетку, мешая внутри крошево ребер и разрывающиеся внутренности. Тяжелое тело, закрытое надежной, казалось бы, броней, рухнуло, уронив оружие. Напоследок детонировали большие подсумки со звякнувшими внутри, металлом о металл гильз цилиндры гранат. Осколки разметало вокруг, уничтожив двоих зазевавшихся егерей, пробитых в десятках мест. От близкого разрыва неожиданно занялась наполовину растащенная ветром копна сена, которую в свое время не довезли рачительные хозяева. Остатки телеги и возницы, вместе с давно начисто обглоданным зверьем костяком лошади, валялись недалеко, разбросанные близким, почти прицельным попаданием авиационной бомбы. Казалось – как может заняться солома, которая давно перепрела от дождей и снега? А нет, взялась так, что части немцев пришлось спешно менять дислокацию, уходя от пламени, перекинувшегося на остатки сараюшек и амбаров.
– А-а-а-а!!! – Якубовский орал, продолжая хлестать очередями, пока пулемет не захлебнулся, выплюнув начинку последнего патрона. Разведчик покрутил головой, вспомнив, что рюкзак сбросил, ложась для стрельбы. Повертел головой, углядел его сбоку, на расстоянии руки. Потянулся к нему, стараясь быстрее подтянуть. Не успел.
