Андрей Онищенко - Миссия "Звезда Хазарии" или "Око Кагана"
Мустафа был действительно слишком тяжеловат. Складки жира выпирали из-под рубахи. Однако, несмотря на свои габариты, главный сборщик податей еще и обладал хорошими манерами. Завулон подумал:
– Воистину говорят, что хорошего человека должно быть много!
Раскачиваясь из стороны в сторону, Мустафа заставил себя подняться на ноги и ответил на приветствие. Далеко не каждый из высшей знати был готов признать, что хоть богатый и мудрый хазаретянин является лишь немногим ниже, чем их собственные высокородные особы.
– Мы давно поджидаем тебя, мудрец. Мой давний друг, Низами-Оглы рассказал о тебе много хорошего. Прошу тебя, Завулон, поскорее присаживайся к столу.
– Вот как? И что же говорил обо мне достопочтимый Низами-Оглы?
– Он говорил, что ты искусный врачеватель, что ты объездил множество земель и постиг уйму премудростей в своем ремесле и владеешь им не хуже Абу Али Хусейна Абдаллаха Ибн Сины*.
– Наш дорогой друг сильно мне льстит и преувеличивает, однако я все же кое-что умею, – развел руками польщенный Завулон.
Хозяин хлопнул в ладоши и в зал внесли горячие блюда. Завулон уселся на ковре и принялся за еду, еще раз окинув пытливым взглядом сборщика податей. Видом толстяк не походил на воина, скорее уж на двух сразу, но своей речью он не производил впечатления дурака. Как истинный мудрец, Завулон больше всего на свете боялся дураков, справедливо считая, что все беды на свете идут от человеческой глупости.
Заботливый хозяин раз за разом подкладывал на серебряное блюдо Завулона самые лучшие и жирные куски жареной баранины и собственноручно подливал вино в высокий кубок.
– Ему определенно что-то нужно от меня? – промелькнула в голове возникшая мысль. – Интересно, чего еще такого наговорил ему Низами-Оглы?
Осушив в очередной раз до дна кубок, Завулон отодвинул от себя пустое блюдо. Хозяин все мялся, никак не решаясь начать разговор на интересующую его тему. Наконец, он собрался с мыслями:
– Видимо сам Всевышний послал вас в наши края в такой трудный для меня час испытаний, – выдавил из себя он.
– Уместней было бы, блистательнейший Мустафа обратить свою речь к моему спутнику, – поправил хозяина Низами-Оглы.
– Я чувствую себя в глупейшем положении и не знаю с чего начать, – опустив голову, продолжил свою речь хозяин дома. – Говорят, что ты, Завулон, не только искусный врачеватель, но и сведущий маг?
– Людям свойственно преувеличивать мои таланты. Я твой гость и с радостью готов помочь. *Абу Али Хусейна Абдаллаха Ибн Сина – Авиценна
Из уст мудреца эти слова прозвучали не столько льстивым признанием своих заслуг, сколько любопытством и профессиональным интересом, вызванным странными речами хозяина дома. – Чем я могу быть полезен тебе?
Мустафа замялся, не зная, стоит ли начинать разговор. Делить с кем-либо сокровенную тайну было для него очень не просто. И все же, решившись, наконец, он осторожно начал:
– То, что я скажу тебе, не должен знать никто. Никто, ты слышишь меня?
– Да, конечно. Я понимаю. – такое интригующее начало слегка рассмешило Завулона, но и усилило его любопытство.
Он сделал несколько магических пассов над пустотой, словно призывая невидимых свидетелей и забавляясь про себя происходящим от всей души.
– Я чужак в этом городе. Послезавтра я уйду отсюда. Кому же я могу поведать твою тайну? Твоим слугам и рабам, стенам или ты считаешь, что я буду пересказывать услышанное, словно дервиш на рыночной площади? Если бы я болтал языком, то кто бы тогда доверял мне свои тайны?
Хозяин дома опустил в смущении взор.
– Тут дело на столько серьезное, что я обязан предупредить тебя.
– Продолжай, я слушаю! Ты пробудил мое любопытство!
По всей видимости, даже этот ответ внушал Мустафе тревогу, но он все же собрался с силами:
– Тогда выслушай меня и если можешь, помоги.
Мустафа на мгновение умолк, пытаясь подобрать нужные слова.
– Удивительно на что способен страх, – подумал в этот момент Завулон.
– Дело в том, что с некоторых пор, – медленно начал хозяин, растягивая каждое слово, – у меня появилась мужская слабость. Нет, нет, не подумай чего, я все еще мужчина, но сладостных утех я добиваюсь лишь только с одной из моих жен.
Опустив голову, Мустафа смущенно умолк. Изумлению Завулона не было предела.
– Легче представить, что небо станет коричневым, а земля голубой, чем-то, что я услышал, – про себя подумал он, а в слух произнес, – сколько же у тебя жен, достопочтимый Мустафа?
– Четыре жены и семь рабынь-наложниц. Одна совсем юная и прекрасная, как горный эдельвейс. Она недавно попала ко мне. Я получил ее в дар от правителя Семендера, Фархад Абу-Салима, но, к сожалению, я не смог вкусить ее прелестей.
Мустафа печально отвел взгляд и отвернулся. Завулон задумчиво нахмурился, подняв к верху указательный палец.
– Скажи, достопочтимый Мустафа, не чувствовал ли ты в последнее время медленное истощение своего организма; вялость ума, боли в области сердца, судороги мышц и прочие, не свойственные тебе, симптомы? Я не смогу ничего определить пока не узнаю этого?
На мгновение Мустафа сосредоточился.
– Да я только и думаю об этом. Жизнь постыла, даже блеск золота не радует моих глаз. Скажи, ты сможешь мне помочь?
– Думаю, что да, но для этого мне придется немного заглянуть в твою интимную жизнь. Ты желаешь этого?
Мустафа еще пуще нахмурился. Он свято соблюдал неприкосновенность своей частной жизни, тем более женской половины своего дома.
– Я согласен, – выдавил, наконец, он из себя.
– Скорее всего, над тобой кто-то произвел языческий, магический ритуал…
– Кто посмел? – нетерпеливо вырвалось из груди Мустафы.
– А это ты сейчас увидишь. Вели принести глубокую серебряную чашу и кувшин с чистой холодной водой.
Хозяин дома хлопнул в ладоши и отдал распоряжение. Через некоторое время, расторопные слуги доставили требуемое. Завулон поставил чашу на середину стола и наполнил ее до половины водой. Затем, он сосредоточенно начал разводить над ней руками, едва слышно что-то причитая себе под нос. Его магические пассы, наконец, увенчались успехом. На поверхности воды возникла мелкая рябь.
– Надо подождать пока вода не успокоится, – тихо произнес он. – Постарайся не поднимать ряби своим дыханием, достопочтимый Мустафа, загляни туда и, если будет на то воля Всевышнего, ты увидишь то, что желаешь видеть. Зри в самое дно и постарайся разглядеть предмет, который чем-то напоминает тебя.
– Как скажешь, мудрец.
Мустафа терпеливо ждал момента, до рези в глазах вглядываясь в дно чаши.
– Положи указательный палец правой руки на край сосуда. Делай это осторожно, чтобы не нарушить покой водной глади, – раздался над его ухом повелительный голос иудейского мудреца. – Настрой свои мысли и сосредоточься на том, что жаждешь увидеть.
Мустафа не очень понимал, как можно достичь такого результата, но старался изо всех сил. Кончиком пальца, он ощутил холод благородного металла, но прикосновением он все же нарушил зеркальную поверхность водной среды и со страхом взглянул на Завулона.
– Не переживай. Все так и должно быть, – успокоил мудрец.
Наконец, поверхность воды застыла. Лицо достопочтимого Мустафы исказилось отвратительной гримасой. В страхе он отдернул руку от чаши, словно благородный металл ожог ему палец, и разразился проклятиями, по его лицу струился пот.
– Что ты увидел? – с интересом спросил Низами-Оглы.
– Кукла. Толстая кукла, сделанная из тряпицы и забитая шерстью. Иглы, она просто утыкана ими в области головы, сердца и чресел. Что это, мудрец?
Вероятней всего, тебя кто-то, из ревности, хочет извести.
– Но кто? Я не делал разницы между женами и дарил всем одинаковые подарки.
– С кем из своих жен или наложниц ты чувствуешь себя мужчиной?
– С Дилярой, третьей женой.
– Вот ответ на твой вопрос. Куклу нужно искать у нее. Как только ты ее уничтожишь, мужская сила опять вернется к тебе.
Мустафа просто зашипел от ярости. С невероятным для его габаритов проворством, он вскочил на ноги и бросился на женскую половину дома. Через некоторое время он вернулся назад. Его лицо, искаженное гримасой праведного гнева, было одного цвета с шароварами. В руках он держал пузатую куклу. Бросив ее на середину стола, он произнес:
– Вот, нашел в комнате Диляры. Что теперь мне с ней делать, мудрец, выгнать из своего дома?
– Куклу сожги, а что делать с женой, решать тебе. Вечером я приготовлю для тебя целебное снадобье, попьешь несколько дней, и сила снова вернется к тебе в полном объеме.
Мустафа хлопнул в ладоши.
– Эй, живо принесите мой кошелек, лучшего вина и свежих закусок.
Когда его распоряжение было выполнено, Мустафа взял с серебряного подноса расшитый бисером кошель, развязал стягивающий узел и высыпал горсть золота на стол.
– Бери, мудрец, теперь оно твое.
Завулон покачал головой.
– Мне ничего не нужно. Я достаточно богат. Отдай лучше эти монеты своей жене, когда оформишь развод.
