Сергей Арсеньев - Пионер Советского Союза
Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством.
Уже после совершившегося нападения английский посол в Москве Криппс в 5 часов 30 минут утра сделал мне, как народному комиссару иностранных дел, заявление от имени своего правительства о том, что Английское правительство решило выступить с войной против СССР в связи с неоправданной помощью СССР Германии.
В ответ на это мною от имени Советского правительства было заявлено, что до последней минуты Английское правительство не предъявляло никаких претензий к Советскому правительству, что Англия совершила нападение на СССР, несмотря на миролюбивую позицию Советского Союза, и что тем самым империалистическая Англия является нападающей стороной.
Теперь, когда нападение на Советский Союз уже свершилось, Советским правительством дан нашим войскам приказ — отбить разбойничье нападение и изгнать английские войска с территории нашей родины.
Эта война навязана нам не английским народом, не английскими рабочими, крестьянами и интеллигенцией, страдания которых мы хорошо понимаем, а кликой кровожадных империалистических правителей Англии.
Правительство Советского Союза выражает непоколебимую уверенность в том, что наши доблестные армия и флот и смелые соколы Советской авиации с честью выполнят долг перед родиной, перед советским народом, и нанесут сокрушительный удар агрессору. Советский Балтийский флот уже получил приказ выйти со своих баз на помощь братскому немецкому народу в его борьбе с зарвавшимися английскими агрессорами.
Не первый раз нашему народу приходится иметь дело с нападающим зазнавшимся врагом. В свое время на поход Наполеона в Россию наш народ ответил отечественной войной и Наполеон потерпел поражение, пришел к своему краху. То же будет и с зазнавшимся Черчиллем, объявившим новый поход против нашей страны. Красная Армия и весь наш народ вновь поведут победоносную отечественную войну за Родину, за Честь, за Свободу.
Правительство Советского Союза выражает твердую уверенность в том, что всё население нашей страны, все рабочие, крестьяне и интеллигенция, мужчины и женщины отнесутся с должным сознанием к своим обязанностям, к своему труду. Весь наш народ теперь должен быть сплочен и един, как никогда. Каждый из нас должен требовать от себя и от других дисциплины, организованности, самоотверженности, достойной настоящего советского патриота, чтобы обеспечить все нужды Красной Армии, флота и авиации, чтобы обеспечить победу над врагом.
Правительство призывает вас, граждане и гражданки Советского Союза, ещё теснее сплотить свои ряды вокруг нашей славной большевистской партии, вокруг нашего Советского правительства, вокруг нашего великого вождя, товарища Сталина.
Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!
Ой-ой. Я, честно говоря, полной речи Молотова о начале Великой Отечественной в нашей истории и не читала, но тут, кажется, было что-то очень сильно на неё похожее. Похоже тут, в этом мире, после нашей победы вешалкой для обвинений в самых мерзких гнусностях назначат не Гитлера, а Черчилля. Вот ты и попал, толстячок.
БУММ!!!
Епп?!!
Чё это?!
Бумм! Бумм!!
Бац! Трр!!
Наш вагон резко дёргается и как-то грустно кренится на бок. Деревянный радиогроб с музыкальным хрустом валится со стола на пол. Разбился.
Буф! Бац-бац-бац-бац-бац-бац!!
Кто-то позади нашего вагона стреляет очередями. Паровоз впереди грустно и натужно пытается свистеть, как раненый слон. Я не поняла. Нас что, атакуют?
БАБАЦ!!!
Блиндированный вагон рейхсфюрера выдержал, но бронестекло всё равно покрылось трещинами. Нас обстреливают? Нас?! Или бомбят?
БУБУХ! БУБУХ!!
Точно, бомбят, в небе летает что-то. Сколько там самолётов — не пойму, но точно не меньше шестёрки. К зенитке с последнего вагона басовитым голосом присоединилась и зенитка с первого вагона. Нас — бомбят! ОМГ.
БУБУХ!!
Треньсь! Ай, Ой! БЛЯ!! Рука!!
Стекло окна всё же разбилось, Сашка тащит меня куда-то, подхватив поперёк туловища. Светка. Где Светка? Сашка, оставь меня, идиот! Где Светка, где?!
Ай?!
Больно, твою мать!
Тимофей Дмитриевич, надрываясь, вытаскивает из вагона сейф. Бойцы НКВД пытаются помочь ему. Рёв самолётов, гарь, кровь.
Больно.
Сашка осторожно помогает сойти на землю из грустно покосившегося салон-вагона Светке.
БАБАЦ!!!
ЙИА!!!
Прежде, чем потерять сознание от боли, я ещё успела заметить и атакующих. С чистого голубого неба нас, наш поезд, с небольшой высоты атаковали самолёты с хорошо различимой символикой. У них на крыльях я явственно видела ярко-красные пятиконечные звёзды…
Глава 31
— Мы с тобой прямо как два бурундука, — говорит Ленка, шлёпая рядом со мной по лужам своими сапожками.
— Скорее, как два придурка, — возражаю ей я. — Особенно у меня вид дурацкий, в этом плаще жёлтом.
— Ты же сам голубую куртку отказался надевать.
— Потому что видно, что она женская.
— Плащ тоже женский.
— Не до такой степени.
— Ладно, не бурчи, тут недалеко, дойдём как-нибудь.
— Надо было хоть зонтик взять.
— У нас дома оба зонтика такие яркие и разноцветные, каких тут не бывает. Если только у клоунов в цирке. С зонтиком из будущего мы сразу выделялись бы.
— Всё равно выделяемся.
— И потом, кто же знал, что тут дождь пойдёт?
— В начале ноября в Ленинграде? Ну, я бы сказал, что в такое время и в таком месте осадки выпадают с завидной регулярностью.
— Сань, что-то народу сегодня много на улице, тебе не кажется?
— Ну и ну! Лен, ты дура? Сегодня же война началась!! Забыла?!
— Ой. Блин, забыла. Не, правда забыла, Сань. Совсем из головы вылетело, кажется, это всё давно было.
— Балда. Видишь, как плохо сразу в двух мирах жить. Теряешь связь с реальностью.
— Как там Светка, интересно? Надеюсь, Тимофей Дмитриевич спас её.
— Тимофея Дмитриевича теперь самого спасать впору, если он выжил при бомбёжке.
— От кого?
— От госбезопасности. Помнишь, он сам говорил, что товарищ Меркулов приказал ему доставить нас любой ценой и что за это он головой отвечает. Головой. У нас это не шутки, Лен, тем более, если такое сказал нарком НКГБ. Думаю, если мы не найдёмся, Тимофея Дмитриевича вполне расстрелять могут. Вообще-то, если не найдёмся, не поздоровится и самому Меркулову.
— Я как-то не думала об этом в таком ключе. Наверное, они там сейчас уже все леса Белоруссии прочесали, нас ищут.
— Не, не прочесали пока, хотя потом обязательно прочешут. А пока ещё не прочесали, не успели, ведь тут и десяти минут не прошло с момента нашего ухода. Лен, их там, может, до сих пор бомбят, представляешь?
— Ужас какой. Сань, я раньше ещё под бомбёжкой не бывала.
— Я, вообще-то, тоже.
— Чего-то я никакой охраны не вижу около твоего дома, Саш.
— А как ты это представляла себе? Полосатую будку с вооружённым милиционером в ней около подъезда? С такой гордой надписью: «Пост охраны квартиры 26», да? Не беспокойся, Лен, охраняют наверняка, нас заметят. Я даже не знаю, успеем мы домой зайти или нас раньше в милицию заберут. Вовка в садике, наверное, его и не увидим.
— Жалко.
— Угу. А ты про каких бурундуков говорила?
— Когда?
— Когда по мосту шли, помнишь? Ты сказала, что мы с тобой на бурундуков похожи.
— Ах, это. Ты не знаешь, Сань, это персонажи такие мультяшные — Чип и Дейл их звали.
— Чего это не знаю? Очень даже знаю, видел про них мультики, когда у этих сидел. Они ещё с толстым котом воевали постоянно.
— Вот я про них говорила.
— Имела в виду, что мы спасатели?
— А разве непохоже? Им же действительно некуда бежать, кто им ещё поможет, если не мы с тобой?
— Где они тут жить-то будут? Ни дома, ни денег, ни документов.
— Всё равно лучше, чем там. А у нас всё, край, у нас им крышка. Женьку нельзя в детдом, ты же знаешь, какой он тютя, его там заклюют.
— Факт, заклюют.
— Вот. А баба Дуся просто умрёт без него, она только ради Женьки и живёт. Без него ей и жить незачем станет.
— Ладно, в Москву приедем, спросим товарища Сталина. Не думаю, что он в такой малости откажет — принять учительницу-пенсионерку с внуком. Поможет и с документами и с жильём. Тем более, Женька хоть и тютя, но в компьютерах здорово разбирается. Гораздо лучше тебя или, тем более, меня. Он и программировать умеет немножко. Ты же и математических каких-то программ наставила на ноутбук, да? Вот Женька и будет сидеть программировать. Не, такого ценного кадра товарищ Сталин не то что возьмёт, с руками оторвёт и никуда не отпустит. Женька же со своим компьютером один больше насчитает, чем целый институт.
