Андрей Величко - Кавказский принц 2
Это был мини-спектакль для Мари. Позавчера вечером она намекнула сыну, что у нее на примете есть очень подходящий человек на пост министра внутренних дел, а именно саратовский губернатор Петр Аркадьевич Столыпин. Сразу после матери Гоша отправился на узел связи Зимнего, где и обсудил со мной эту инициативу. Так что я был вполне в курсе и нисколько не против, но нельзя же лишать даму удовольствия проталкивать свою креатуру! Поэтому я минут десять слушал рассказ Мари о том, почему именно сейчас нам понадобился именно Петр Аркадьевич.
– В принципе это неплохо, – сказал я, постаравшись, чтобы в голосе свозила малая толика сомнения. – Действительно, в такой момент около императора должен быть человек, взявший на себя часть неизбежной сейчас грязной работы – вот поэтому, я так понимаю, дорогая Мари и предлагает данную кандидатуру… Но почему на такой частный пост, только эмвэдэ? Ввести должность премьера, им и назначить.
Через десять минут вопрос был в принципе решен, и Гоша отбыл по делам, а мне оставалось сделать так, чтобы Мари считала своей инициативой еще одну мою задумку…
– Единственно, что вызывает у меня некоторые сомнения – сообщил я, – это энергичность Петра Аркадьевича, его напор. Как-то я не уверен, что в мое отсутствие Гоша сможет должным образом направлять этот напор в нужную сторону…
– Дорогой, он-то как раз и сможет. А вот твои попытки как-то корректировать политику премьера в нужную сторону скорее всего привели бы только к ссоре… И потом, около Жоржа остаюсь я.
– Неплохо, конечно, – согласился я, – но хватит ли у тебя сил? На тебе же весь императорский двор и работа по недопущению возникновения еще какого-то параллельного, а ты ведь не совсем здорова…
– Ты мне еще про возраст скажи! – возмутилась Мари. – Напомнить, сколько должностей у инженера – ой, извините, ваша светлость, канцлера Найденова? Да, и еще один вопрос. Сейчас ты, конечно, поедешь к Татьяне или еще не знаю куда. Но вечером будь любезен вернуться в Аничков – в конце концов, послезавтра ты снова улетаешь! А у японцев самолеты далеко не кончились, я специально интересовалась…
Глава 39
Давно подмечено, что в дальней поездке первую половину пути думаешь о прошлом – не забыл ли чего, например, а вторую – о будущем. То, что я не ехал, а летел, дела не меняло, тем более что первый этап машину вел второй пилот – у «Кошки» было всего одно пилотское место.
Маршрут у нас был Питер – Казань – Омск – Красноярск – Иркутск – Харбин – Владик, его планировалось преодолеть за пять дней. На первом этапе я летел пассажиром – якобы мне надо было работать с документами, а на самом деле просто лень было перед полетом зубрить маршрут. Дальше-то заблудиться было невозможно – лети себе вдоль железки, тут она одна и долго еще таковой останется…
На всякий случай и от нечего делать я еще раз просмотрел копии бумаг о передаче в казну оружейного, моторного и двух авиационных заводов. Конкретно эти предприятия были выбраны в основном из экономических соображений – оружейный изначально был планово-убыточным, моторный завод поставлял всю продукцию нашим же авиационным, в силу чего говорить о прибылях не приходилось. Авиазаводы, особенно второй, в Иркутске, были вполне себе рентабельны, но общая обстановка требовала резкого увеличения объемов производства и, значит, серьезных капиталовложений. Поэтому Гоша и изобразил красивый жест – мол, в тяжелую для России минуту он сделал посильное пожертвование на победу и теперь ждет аналогичных шагов от других предпринимателей.
Что интересно, в процессе этой деприватизации я даже разбогател – или так и должно быть? Дело в том, что Гоша посчитал, будто передача в казну упомянутых заводов будет слишком сильным ударом по карману инженера Найденова, имеющего там свою долю, и, не слушая моих возражений, всучил мне свой пай в концерне «Цеппелинфлюгунтернеймен». Мол, российскому императору не совсем уместно иметь коммерческие интересы за границей… А оценивалась графская фирмочка миллионов в пятнадцать, так что четверть от этой суммы – бывшая Гошина, а теперь уже моя доля, выглядела очень даже и ничего себе. Да плюс у меня там и своих пять процентов было, так что почувствовать себя нищим мне теперь будет весьма затруднительно.
Потом я вспомнил большой прием в Зимнем, на котором император в торжественной обстановке произвел в князья Тринклера, Менделеева и Жуковского – ну и рожи были у некоторых царских родственничков! Что характерно, в основном у тех, которым в ближайшее же время предстояло расстаться с частью влияния, состояния и прочего – вплоть до жизни, в случае сильно невосторженного восприятия первых этапов смены статуса… Правда, они об этом пока не подозревали.
Смысл данного действа был в привлечении на свою сторону активной части интеллигенции – теперь у нее появлялся зримый пример, чего можно достичь при направлении таланта в нужную сторону… А то ведь раньше, кроме как в революционеры, честолюбивому человеку из низов и податься-то было особенно некуда! Следующими в очереди за титулами были Зелинский, Налетов, Мосин и мои авиаконструкторы, но здесь повышение предполагалось чуть поскромней, только до графов. Потом, наверное, Татьяну надо будет тоже… хотя «княгиня Князева» – явная тавтология, а графиня – как-то мелко, в сравнении с заслугами. Попросить, что ли, Вилли сделать ее герцогиней? Если откажется, тогда мне самому придется девочку в кунаширские принцессы производить.
В Казани меня ждала новость о какой-то победе русского флота в Желтом море. Нашего узла связи в татарской столице не было, так что я, терзаемый нехорошими предчуствиями, полночи проторчал на телеграфе, обмениваясь депешами с иркутским филиалом шестерки. Картина, действительно, вырисовывалась не совсем чтобы уж очень оптимистическая… Я так понял, что японцы активизировали перевозки морем, Макаров вознамерился им помешать, в результате чего два флота сошлись стенка на стенку и измордовали друг друга до полусмерти. Насколько мои информаторы представляли себе картину, утопленников не было ни у нас, ни у японцев, но и целых кораблей тоже не осталось. Ихние «Микаса» и «Фудзи» были избиты до состояния, при котором было не очень понятно, как они вообще еще держатся на плаву. Но и наш «Ретвизан» был превращен в плавучий металлом, «Цесаревич» выглядел не намного лучше, да и остальным требовался ремонт разной степени сложности. Победой же эта свалка была объявлена просто потому, что японцы начали выходить из боя первыми! А наши их не преследовали – во-первых, особенно было и некому, да и приказа тоже не поступило, потому что в самом конце боя был тяжело ранен Макаров. В общем, результат можно было бы считать ничьей, если бы не одна тонкость. Японцы могли ремонтировать свои корабли практически все сразу. У нас же в единственный сухой док за раз помещался только один бронированный утюг… Правда, еще один док был во Владике, но туда поди доплыви, если на воде ты держишься исключительно на энтузиазме! В общем, повреждения-то были сравнимые, а вот починятся японцы явно раньше нас…
Но на главный вопрос – о сроках японского наступления на сухопутном фронте – ответов пока не было. Однако это «ж-ж-ж-ж» неспроста, подумал я и велел передать кодированный сигнал, по которому группа фармацевтов в Чемульпо перейдет к масштабной диверсионной деятельности.
До Омска мы долетели без приключений. Новостей с фронта тоже не было. Зато местный генерал-губернатор откуда-то прознал о моем прилете и явился, жертва субординации, лично засвидетельствовать свое почтение! А у меня здесь даже не было филиала шестерки, чтобы расследовать, откуда появилась утечка сведений и кто уже в курсе, что я тут нахожусь…
Правда, сопровождающий губернатора жандармский ротмистр показался мне не дураком, и я, отведя его в сторонку, поинтересовался – не засиделся ли он в небольших чинах? И если да, то почему бы ему не выполнить приказ государственного канцлера и не пресечь дальнейшее распостранение сведений о моем появлении? Да заодно и разобраться, откуда они вообще появились… Новой власти очень нужны энергичные люди, напутствовал его я.
А с его превосходительством мы выпили по рюмочке – я простой водки, он – так уж получилось – с реланиумом… Превосходительство было довольно пожилое, и ему хватило. Убедившись, что здоровью гостя ничего не угрожает, но просыпаться он будет уже после моего отлета, я прилег вздремнуть часа на четыре.
И перелет в Красноярск, и недолгое пребывание там прошли спокойно. Следующая посадка была в Иркутске, где имелся и узел связи, и мощный филиал шестого отдела, да вообще много чего. Так что тут я надеялся узнать самые свежие новости – и таки узнал…
Несколько часов назад японцы начали решительное наступление и на Ляодунском перешейке, и под Лаоляном. Перешееек держится, а вот у Куропаткина, кажется, дела обстоят не лучшим образом… Настолько не лучшим, что Новиков, начальник иркутского филиала шестерки, узнав, что я теперь собираюсь лететь прямо в Мукден, выразил сомнения – а не окажется ли он к моменту прилета в руках японцев?
